У меня по-прежнему нет нормального плана, поэтому еду подальше в лес, пока ещё есть нормальная дорога. Откинув спинку водительского кресла, пытаюсь немного расслабиться, одновременно составляя список тех, кого мне надо убедить, что я – это их забытый, но по-прежнему немного неуравновешенный и пессимистично-юмористичный Джонни. Из-под карандаша одно за другим проступают родные имена. Возле последнего – Дэвида – ставлю знак вопроса. Поверит ли он мне с учётом наших непростых отношений? Но именно его доверия мне хочется больше всего. Главное, чтобы не убил меня сразу, а потом есть шанс убедить его, что я – это я. Или стоит начать с отца? А что я им скажу? Что какое-то существо решило выместить на мне свой гнев? Нет, моя речь должна быть более убедительной. С другой стороны, не проделки ли это Патрика. Возможно, мы его недооценивали? Нет, он, конечно, мерзавец, но так бы не поступил.

Закрываю глаза, надо немного поспать, так мои мозги расслабятся и, возможно, выдадут правильный ответ. Моментально засыпаю, будто не спал трое суток. Уже проваливаясь в сон, вспоминаю, что сегодня игра, хоть я и на скамейке запасных. Придётся пропустить. У меня щекочет в носу, хочется заплакать, чтобы стало немного легче, но я не могу себе это позволить. Не сейчас.

Я стараюсь расслабиться и вскоре засыпаю.

Не знаю, как долго я был в отключке, но будит меня вой. Понимаю сразу – приближается оборотень. И очень быстро. Уже через несколько секунд замечаю тень, скользящую между деревьев: оборотень даже не пытается скрываться. Не тот ли это «человек», испортивший мне жизнь? Он ещё ближе. Ещё. Сердце бешено колотится в груди, и он, наверняка, это чувствует. Я не должен бояться. Не должен!

Медленно я поворачиваюсь к окну, и сквозь стекло наконец вижу его. Но в человеческом обличье.

Когда первый шок проходит, понимаю, что зря беспокоился. Правда, видеть именно его тоже не хотелось. Опускаю стекло и, приложив усилия, чтобы голос не дрожал после пережитого стресса, произношу:

– Ты издеваешься… – мой сарказм не имеет предела.

– И что мы делаем на частной территории? – в голосе Патрика нет раздражения.

– Я не думаю, что кусок леса, на котором стоит моя машина, ваша собственность, – чеканю каждое слово.

И почти сразу прикусываю язык. Я-то знаю, кто он, а вот Патрик меня забыл. Эх, попадёт мне за смелость.

– Ты не знаешь, с кем говоришь, – его глаза немного меняют цвет в синеву, но он сдерживается.

– Я прекрасно понимаю, с кем говорю и что именно, – ладони потеют, но я лишь сильнее сжимаю руль, будто это добавит мне внушительности.

Отступать-то уже поздно. И раз выбрал путь смельчака, теперь не стоит показывать страха.

– Не думаю, что ты ищешь неприятностей, поэтому разворачивай свою консервную банку и уезжай.

– Никто не смеет так говорить про мою старушку! – Вот сейчас обидно стало! – И вообще, Патрик, не пугай.

Как только слова слетают с губ, понимаю, как сильно ошибся. Я не должен его знать, как и он меня. Да что ж я за растяпа!

– Почему я не помню, как тебя зовут? – Патрик задаёт вопрос почти вежливо, но я хорошо его знаю и понимаю, что за спокойным тоном прячется ярость.

– Наверное, потому, что я не говорил, как меня зовут. Сечёшь? – Господи, что за чушь я несу?!

Синева в глазах Патрика становится ярче. Я крупно попал! Наша перепалка просто так не закончится.

– Вылезай из машины! Живо! Пока я сам тебя не вытащил.

По ушам противно бьёт скрежет. И меня корёжит от одной мысли, что он выпустил когти и поцарапал мою старушку.

– Не думаю, что мне стоит вылезать из машины. Тут тепло, – улыбаюсь, будто это мне поможет. – Я лучше поеду, ок? – И нажимаю кнопку, чтобы поднять стекло.

– Ты не понял. Выбора у тебя уже нет! – Патрик с силой дёргает дверь, но я успеваю заблокировать её.

Мне везёт лишь потому, что он не использует свою суперсилу. Но, кажется, скоро настанет время и для неё. Я перебираюсь подальше – на пассажирское кресло, не представляя, что делать. Мои мозги атрофировались. Иначе как объяснить, что я заварил эту кашу? Вместо попытки в конструктивный разговор с Патриком я только разозлил его. Господи, да я просто кану в Лету. Меня разорвут на мелкие кусочки! Никто меня не найдёт, да даже искать не будет.

Нет, я не позволю Патрику решать, жить мне или умереть. Я нужен своим друзьям. Не могу бросить их, нелепо сдохнув и оставив рядом с ними того, кто умеет стирать воспоминания.

И тут замечаю, что пока я размышлял, Патрик куда-то исчез. Вот же подстава. Уйти он не мог – не в его характере пропускать дерзость мимо ушей или оставлять подозрительного незнакомца на своей территории. Уверен, колёса он уже проколол, поэтому смысла заводить машину нет. И всё же я пробую, проверяя, в состоянии ли ещё разумно анализировать происходящее. Поворачиваю ключ, пытаюсь проехать назад, но, как и думал, шины спущены. Патрик хочет меня выкурить, и у него это почти получается. Его действия ставят меня в очень неоднозначное положение. Патрик понял, что я что-то о нём знаю – чёртов длинный язык! – и он вытянет из меня правду. Поверхностные воспоминания о его методах напрочь отбивают у меня охоту покидать тачку, но ведь как только у него закончится терпение, он меня достанет. Так что мне срочно нужен план. Но в голову лезут только глупости. Например, выскочить из машины и бежать сломя голову. Однако другого плана у меня нет.

Покидаю старушку налегке, не озаботившись вещами. Просто бегу. Бегу, куда глаза глядят. Погони не слышно, но Патрик – оборотень, не факт, что я услышу его ранее, чем он сам того захочет.

Стараюсь петлять между деревьями. Вдруг это продлит мне жизнь? Пытаюсь придумать, что могло бы его остановить? Я не обладаю той информацией, которая его расслабит, только той, что ещё сильнее выведет из себя.

Патрик хватает меня за толстовку и резко утягивает вниз. Я падаю на спину, и это выбивает из меня не только воздух, но и дух. Патрик не пытается сильнее прижать меня к земле, он понимает, что я слабак – ещё убьёт меня ненароком до объяснения.

– Так-так-так, кто это у нас тут? Думал, сбежишь от меня?

Я мотаю головой, старательно подавляя в себе стоны – корни деревьев больно впиваются в позвоночник. Становится по-настоящему страшно. Я не смогу ударить или обмануть Патрика. Что я сделаю опытному оборотню? Ноготь сломаю разве что.

– Зря ты тут кросс устроил, – продолжает глумиться Патрик. – Думал, я вот так просто отпущу нарушителя? Да ещё с таким острым язычком.

– В землю меня закопаешь?

– Так просто не отделаешься, – губы Патрика искажает глумливая ухмылка. – Что ты знаешь? Откуда ты меня знаешь? Кто тебя прислал? – Я сглатываю. Тон Патрика не сулит мне ничего хорошего. А он продолжает издеваться: – Возможно, если ты ответишь правильно, то всё закончится для тебя не так уж плохо, – от его улыбки по спине пробегают мурашки.

Но в эту секунду мне так до безумия всё равно, что со мной случится, что я просто выдаю наобум:

– Делай со мной, что хочешь. Спрашивай, что тебе нужно.

– Раз ты сам предложил, – Патрик замолкает. Я смотрю на него. – Сейчас вылетит птичка.

От удара тяжелого кулака мгновенно проваливаюсь в темноту. На краю ускользающего сознания мелькает издевательская мысль, что меня украл псих-оборотень. И это не сон.

Боль заполняет каждый уголок моей потрёпанной оболочки. На глаза наворачиваются слёзы от усталости и безысходности. Тихо всхлипываю, лёжа на спине. Нет сил даже закусить губу, чтобы никто меня не услышал. Время течёт мимо меня: я то проваливаюсь в короткий сон, то снова обретаю способность чувствовать, и трудно сказать, что лучше. Стоит открыть глаза, как нервные окончания словно взрываются, и из груди против воли рвутся тяжёлые стоны. Вновь и вновь считаю до десяти, каждый раз давая клятву, что это в последний раз, – пора выбираться.

Вытираю лицо ладонью, но ясности зрения это не добавляет. Вокруг – темнота. Чудится, что у неё есть руки, и она касается глаз. Темно настолько, что, кажется, даже внутреннего света не хватит, чтобы побороть окружающий мрак. С трудом переворачиваюсь на бок, пытаясь отдышаться – меня скручивает жестокий кашель. Сплёвываю в руку маленький тёплый сгусток, отчаянно надеясь, что это не кровь, но во рту стоит привкус железа. Хороший исход становится всё призрачнее, но я должен хотя бы узнать, где я.