Сентябрь, чтоб его черти задрали… Последний учебный год. Восьмой по счету.

Взгляд Феликсы уныло скользнул по кованому забору высотой метров пять, не меньше. В такие сама Королева Англии на слонах въедет и не застрянет.

Всего год потерпеть. По сравнению с прожитыми – мелочь.

Колесики чемодана стучали при каждом попадании на стыки камней, выстилающих прямую широкую дорогу. Она упирается прямо в дубовые двери Школы магии кристаллов Дартмур.

Феликса остановилась, придерживая ручку чемодана. Развернулась. Ворота медленно плыли друг к другу навстречу, отрезая огромную территорию от внешнего мира.

Она прибыла последней.

Ворота закрылись с тихим щелчком. За ними сразу появилась полупрозрачная дымка, размывая очертания. Кристаллическая пленка становилась плотнее, превращаясь в густую молочную пелену, полностью скрывая территорию школы и… исчезла. Работа кристаллов невидимости.

Единственный момент, ради которого стоит сюда попасть. Увидеть, как становишься невидимым для внешнего мира. А после приходит ощущение скованности. Заточения.

Тюрьма особого режима.

Колесики снова застучали по камню. Раздражает!

Первокурсники на зеленой лужайке под теплыми лучами солнца с открытыми ртами разглядывали каменное строение.

Радостные, довольные.

Счастливые.

Еще не знают, что кого-то из них, вероятно, будут презирать все восемь лет.

– …смотри-смотри, вон та башня… я хочу там жить! – восторженный мальчик показал в неопределенном направлении.

Феликса вспомнила себя семь лет назад. Точно так же стояла на газоне с открытым ртом и не верила глазам. Все вокруг казалось чем-то волшебным и нереальным, пленительным и загадочным. Будоражащим.

Школа магии кристаллов Дартмур! Что может быть лучше? Из дождливого Лондона в солнечный Дартмур.

Три месяца доставала родителей вопросами: «Когда же уже, когда?». И получала простой ответ: «Скоро».

Скоро.

И оно наступило.

Тонкая ладошка прикрывает от бьющего в глаз солнечного луча. Он точно выбрал целью ослепить сразу, не давая возможности насладиться видом.

Каменное строение. Темно-серая глыба посреди зеленых полей. Монументальная. Завораживающая и пугающая.

Неровные каменные стены, узкие окна. Много окон. Колонны как указатель: вход – здесь.

– Я Мими, а ты?

Отрывать взгляд от школы не хотелось. Девочка, прервавшая своим тоненьким голоском, вмиг стала врагом номер один.

Белокурые кудри рассыпались по плечам. Хрупким, кукольным. И вся внешность казалась слепленной, фарфоровой, ненастоящей. Завидной.

– Феликса.

Даже имя у нее – Мими. Не то что…

– Красивое, – кукла улыбалась слишком мило и открыто, вызывая еще больше ревностной зависти.

Ничего не ответив, Феликса вернулась к любованию школой, только та больше не вызывала восторга. Вернее, он был уже не тем. Не тот.

– Можно я постою с тобой? Те мальчишки обзывают меня куклой.

Феликса поджала губы. Она ведь и сама про себя так ее назвала, и все же кивнула.

Пусть стоит.

Мечтая поскорее оказаться внутри и избавиться от общества слишком-красивой-Мими, она рассматривала башни.

Две… четыре… восемь. Восемь башен! Как… здорово! В них ведь можно жить? Наверняка можно. Иначе зачем они? Как же там, внутри, наверное, красиво!

Дрожь предвкушения сотрясала тело, нетерпение переливалось через край.

Хочу увидеть! Хочу-хочу-хочу!

И снова тонкий голос развеял весь восторг.

– Я из Сандерленда, а ты? – голос полон надежды на продолжение общения, словно все ее отталкивают, и никто не желает разговаривать.

Феликса смотрит на Мими искоса, исподлобья. Почему для разговора она выбрала ее? Вокруг полно девчонок, подойди к любой, Мими. Подойди и заведи милую беседу. Но она продолжает смотреть огромными голубыми глазами с густыми-густыми черными ресницами.

Что-то заставляет ответить. Сухо, как смогла.

– Из Суиндона.

Услышав ответ, Мими засияла. Как солнышко. Лицо засветилось надеждой, что она, возможно, станет ее подружкой. Будут сидеть за одним столом на занятиях, на завтраке, обеде и ужине. Болтать перед сном и делиться секретами.

Всю эту гамму Феликса увидела в распахнутых глазах.

Зря, наверно, отреагировала остро. Может, не такой плохой вариант подружиться здесь с кем-то до того, как все начнут собираться в кучки, создавать свои группы общения.

– Здорово! – Мими задохнулась от восторга. – Мы тоже хотели переехать поближе к Лондону, но у отца не сложилось с работой и…

И зачем ты все это слушаешь, Феликса? Неужели интересно? Нет. Совершенно безразлично. Но она продолжает слушать, и не перебивает, потому что Мими важно высказаться. Она хочет хоть с кем-то поговорить. И, когда поток слов иссякает, половина ее болтовни пропущена мимо ушей, она спрашивает:

– А твоя семья?

– Что?

Недоумение скрыть не удается, потому что смысл ее длинной сбивчивой речи Феликса не уловила.

– Ну… твои родители… кто они? – сконфуженное пояснение добавляет ясности лишь настолько, чтобы почувствовать укол.

В кукольных голубых глазах море надежды и ожидания. Чистого, незамутненного. Искреннего. А вместо ответа на самый ненавистный вопрос просыпается одно желание – сменить тему. Так, чтобы это осталось незамеченным.

– Кто тебя обзывал? Они?

Кучка мальчишек у каменной дорожки гадко посмеивалась. Противно. Жабы издают куда более приятные звуки, чем… эти.

Один высокий, другой толстый, третий в очках, четвертый наглый. Характеристики лучше и придумать нельзя. Тот, что выше всех, выглядит неуверенно и явно чувствует себя неуютно. Толстый громко и невоспитанно ржет, из открытого рта сыпется печенье.

Фу, гадость!

Тот, в очках, улыбается, но вниманием рассеялся по поляне – наблюдает, изучает, запоминает.

Последний просто выглядит наглым. Об этом кричит все: надменная ухмылка, колкий взгляд, руки в карманах брюк и поза я-здесь-царь.

– Он, – тихий ответ предназначался для ушей Феликсы.

Повернувшись к мальчикам спиной, палец указал за плечо точно на наглого.

В тот момент это показалось хорошей идеей – поставить его на место.

– Гусь! – громко сказала, смотря на наглеца.

Вокруг все завертели головами. Воздух наполнился тягучей массой любопытства.

Наглец посмотрел по сторонам с гаденькой ухмылкой, надеясь увидеть, кого тут назвали гусем. Холодный колючий взгляд уперся в Феликсу и ухмылочка пропала. Сжав губы, он высокомерной походкой, отталкивая всех с пути, подошел вплотную.

– Кто тут подал голос? – он не спрашивал. Он смотрел.

Осматривал каждый сантиметр одежды сверху вниз. Взглядом, наполненным ненавистью и откровенной неприязнью.

– Мамочка не научила тебя, как надо разговаривать с высшими?

Он выплюнул слова вместе с ядовитой слюной.

Мими охнула, прижимая ладошку ко рту.

И что это было? Тебя заплевал надменный аристократ?

Брезгливо потерев шею ладонью, Феликса скривилась.

– Надеюсь, ты не заразен. Не хочу из-за твоих слюней оказаться на больничной койке в первый же день.

– Как ты смеешь, ты…

С гримасой ненависти начал он, но не закончил.

– Первокурсники, внимание!

Пронеслось по поляне, обрывая ядовитую речь.

Колючий взгляд зеленых глаз в немой борьбе сражался с яркими янтарными. Лица обоих окрасила ненависть друг к другу.

Ей хотелось выдернуть пару его шоколадных кудрей. Может, десять… может клок.