Вдоль этих стен шла узкая платформа, видимо, служившая пешеходной дорожкой. На стенах были какие-то отметины, которые могли быть следами отверстий таинственного ряда труб, прутьев и выпуклостей, проглядывавших то тут, то там из металлических поверхностей.

Финн заметил еще две металлические конструкции. Одна была набором тонких металлических столбов, стоящих прямо на земле около башни и образовавших почти прямоугольное ограждение. Они стояли довольно далеко друг от друга, так что между ними мог свободно пройти человек, и не ограждали ничего, кроме голой земли.

Другая конструкция была сплющенным яйцом вихревых саней, которые стояли пустыми у одной из подпорок коробкообразного строения.

По крайней мере, он знал, что это такое. Но подобное знакомство не было приятным. Он дрожал, по его телу ползли мурашки – не из-за холодного дождя, который продолжал беспрерывно лить, а из-за ощущения смутной угрозы, которая окружала таинственные строения.

Он оставался неподвижно лежать и наблюдать. Рабовладельцев видно не было, насколько он мог рассмотреть из своего выгодного укрытия, но вокруг строений двигалось достаточное количество других живых существ. И только некоторые из них были людьми.

Финн насчитал около двадцати человек различного возраста и роста. Все они – полуобнаженные, в лохмотьях и тряпье, которое когда-то было одеждой, – были грязными и делались еще грязнее от черной жижи, которую уныло месили под непрерывным дождем.

Некоторые были изранены – рука болтается или прижата к боку, полоска грязной ткани обмотана вокруг головы или конечности, – с бледными нездоровыми лицами, двигались медленно, словно несли тяжелую ношу без всякой надежды на избавление. Горло его перехватила горькая смесь гнева и жалости. Финн чувствовал себя так, словно смотрит на саму смерть.

Очень скоро он понял, что несчастные не двигались бы, не будь рядом других существ – порождений ночных кошмаров.

Обликом они слегка напоминали людей, но были также перекошены и деформированы, как перекошенные подпорки строений. Некоторые были низенькими, некоторые высокими, но все – массивные и крепко сбитые. У большинства вокруг чресл были обмотаны куски ткани, кое-кто был обут в грубые ботинки. Все остальные не были одеты, но тела их были сплошь покрыты плотным одеянием, напоминающим мех животных.

Финн не мог рассмотреть их лица, укрытые спутанными волосами и бородами, но они производили впечатление чего-то звериного – низкие, выдающиеся надбровья, грубые, жесткие черты лица, слишком большие зубы, больше похожие на клыки.

Финн насчитал полдюжины таких зверолюдей. Они, очевидно, были надсмотрщиками и вели людей на работу. У некоторых зверолюдей было примитивное оружие – столь же уродливое, как и они сами, – узловатая дубинка, заткнутая за пояс, длинный, страшного вида нож. Кроме того все они держали в руках короткие толстые стержни.

Когда человек поскальзывался, спотыкался или приостанавливался, не в силах брести дальше, из стержня вырывался красный световой луч около метра длиной. Звероподобный надсмотрщик свирепо хлестал этой нитью нарушителя, и до Финна доносился сквозь потоки дождя высокий слабый вопль безнадежности и агонии.

Каждый мускул на теле Финна напрягался от ярости. Но все же он не шевелился. Он оставался на краю обрыва и наблюдал, а день медленно шел к концу, дождь стих, а потом и совсем прекратился: клонящееся к закату солнце разорвало облака, чтобы пролить немного тепла на эту картину мучений и ужаса.

Он наблюдал и пытался понять. Он видел, что люди были просто тягловым скотом, многие из них таскали в грубых корзинах землю и битые камни из ямы под башней, другие, понукаемые зверолюдьми, носили странную ношу – пучки удивительно перепутанного металла, завернутые во что-то блестящее, – из коробкообразного строения в башню, передавая кому-то или чему-то, ожидавшему там.

Было ясно, что башня еще каким-то образом достраивалась. Но несколько часов наблюдения не прояснили Финну ее назначения.

И все же он смог по крайней мере предположить, что большое строение было чем-то вроде жилища. Рабовладельцы из вихревых саней должны были куда-то деваться. Уже почти в сумерки его предположение подтвердилось – одна из панелей в стене коробкообразного строения, похожая на дверь, открылась, и на платформу вышел Рабовладелец.

Финн, едва дыша, изучал его высокую тонкую фигуру. Неестественно вздутый торс и тощие конечности, желтые фасеточные глаза – все как ему рассказывали. Но рассказы были лишь слабым отзвуком того, что теперь он видел собственными глазами. Он внимательно изучал каждый дюйм чудовища, которое было его смертельным врагом.

Джошуа и другие рассказывали об огненном копье – длинной и убийственной трубке, которая сожгла так много людей. Но у этого чужака в его трехпалых клешнях не было ничего. По-видимому, чужак на своей базе чувствовал себя в полной безопасности и не считал необходимым ходить вооруженным.

Рот Рабовладельца открылся, и раздалось нечто среднее между щелчком и приглушенным воплем. Но зверолюди поняли. Красные огни вспыхнули в сгущающихся сумерках, сгоняя людское стадо в кучу, и погнали их к тому странному ограждению из тонких, широко расставленных столбов. В загородке люди сгрудились, большинство сразу опустились на землю в позах, выражающих изнеможение и крайнее уныние.

Зверолюди двинулись к дальнему концу коробчатого строения, что-то ворча и рыча друг другу низкими голосами; а из башни выбрался второй Рабовладелец, прошагал за ними следом и исчез внутри второго строения.

Даже тогда, когда они исчезли из вида, Финн не сдвинулся с места. Лишь когда полная темнота опустилась на склоны холмов и принесла с собой влажный режущий ветер, он вышел из укрытия.

Низко пригнувшись, чтобы его не было видно на фоне неба, он потянулся, разминая затекшие мышцы. Ни на одном из строений огней не было, но сквозь клочья облаков проглядывало достаточно звезд, чтобы осветить ему путь.

Он не видел Джошуа или Джены среди жалкой группы людей. Но ведь он не мог рассмотреть каждое опущенное, измазанное грязью лицо. В любом случае где-то на базе могут быть и другие люди, возможно, в большом сооружении. И был только один способ проверить это.

Осторожно, тихо, как охотящаяся кошка, он начал спускаться вниз по склону к базе чужаков.

Он не заметил, что возле большого строения тоже что-то двигалось. Тихо, как тени, невидимые на фоне темного неба, взмахнули крылья, похожие на крылья летучих мышей.

Один из крылатых шпионов Рабовладельцев спиралью поднимался в небо, чтобы начать воздушное патрулирование долины.

Финн несколько минут сидел на корточках перед загородкой, прежде чем кто-то из людей заметил его неподвижную фигуру. Над дальним краем долины появилась луна, и в ее неверном свете, прорвавшемся через клочья облаков, он перестал быть невидимым. Первой его заметила одна из девушек и сжалась в комок, вскрикнув от ужаса. Тогда и другие повернулись к нему, и страх пронесся по их грязным, искаженным лицам. Финн встал во весь рост, чтобы все видели, что он не зверочеловек и не Рабовладелец.

Но даже тогда страх не покинул их. Сама мысль о свободном человеке, вольно разгуливавшем по базе Рабовладельцев, не укладывалась у них в головах. А все непонятное ужасало.

– Кто ты? – прошептал пожилой мужчина, высокий, но скрюченный непосильной работой. – Что ты здесь делаешь?

– Я… – Финн умолк. Отчего-то он не хотел, чтобы чужие люди узнали его имя. – Я ищу двух людей – мужчину и женщину, юную девушку. Рабовладельцы схватили их, и, скорее всего, привезли сюда.

Старик придвинулся поближе, вглядываясь в него сквозь тьму. Но откликнулась та девушка, которая первая заметила его.

– Ты пришел искать людей, которых забрали? Хочешь помочь нам?

– Помочь он не сможет, – проскрипел старик. –И никто не поможет. Мальчишка дурак – он умрет до восхода солнца. Все мы умрем, если он не уберется.