Запах медвежатины был стойким, но самого Сергея Алиса больше не видела. Где же он? Куда он делся? Бой ещё не окончен! Она готова продолжать!

Волчица в волнении вновь забыла про боль и нарезала круги по арене в одиночестве. Алиса не хотела верить в очевидное.

«Где медведь? Где этот чёртов медведь? Я готова биться дальше! Нет, я не проиграла!»

Алиса лихорадочно кружила по арене, высматривая Сергея. Тот обнаружился на первом ряду. Он успел натянуть джинсы и теперь сидел в кресле, откинув голову на спинку, а какая-то девушка ловкими стежками зашивала глубокую кровоточащую рану на его боку.

Алиса остановилась и села, наконец позволив осознанию того, что она натворила, навалиться каменной плитой. Простой вывод, который уничтожал все краски мира, который делал голоса вокруг бессмысленно оглушающими. Который лишал возможности встать. Который не давал дышать даже сильнее, чем медвежьи клыки на глотке.

«Первый – правит и повелевает, второй – ведает и защищает», – прозвучал в мыслях Алисы голос Руслана. Или не в мыслях, на наяву?

Руслан подошёл к Алисе и произнёс заветные слова, затем мягко коснулся макушки волчицы. Алиса знала, чего он просит: чтобы девушка перекинулась в человека. Но тогда слова, которые насильно проникают ей в голову, обретут смысл, и щит из серебристой шерсти больше не будет её защищать от реальности.

Руслан опустился на одно колено и пристально всмотрелся в волчьи глаза. Алиса легла на пол, уткнула морду в лапы и перекинулась, позволив духу волчицы покинуть её. Через минуту кто-то принёс то ли полотенце, то ли плед, и кинул его Алисе на голую спину. Помог встать, убедился, что Алиса не собирается снова падать и валяться в пыли, и ушёл. Она так и не поняла, кто это был.

Ещё через некоторое время подошёл Сергей и встал слева от неё. Трибуны бесновались и выкрикивали его имя. Скандирование оборвалось, когда Руслан взял левую руку Алисы, висевшую безвольной плетью, и уверенно протянутую правую руку Сергея, образовав круг.

– Сергей из Бурого рода, ты одержал славную победу в честном поединке! Отныне ты будешь зваться вожаком московского клана анималов. И да станем мы послушною паствою твоей, вожак, да станет воля твоя нашей волей, да превратится кровь твоя в нашу кровь, да услышим мы твой голос везде и всегда: и на самой высокой горе меж облаков, и на самой глубокой океанской впадине меж гадов морских. Да будет твой голос всегда громче нашего, да будет он мощнее ветра дикого, мощнее пламени красного, ярче молнии синей. Пусть твоё слово станет законом для нас. Пусть ты станешь отцом и матерью, братом и сестрой, возлюбленным учителем и наставником. Пусть да не посмеем мы перечить воле твоей, иначе не сможем жить ни минуты без благословения твоего. Пусть не посмеем мы идти против слова твоего, ибо не жить нам тогда на земле-матушке. Мы станем плоть от плоти твоей, твоя воля загорится в наших сердцах, как комета на небе ночном, и да исполним мы её тут же и без промедления. И да будет так отныне, пока смерть не разлучит нас. Когда же ты ляжешь в сыру землю и укроешься зеленью, и оплачет тебя дождь, и вознесётся твоя душа и твой дух-защитник в горний мир, найдём мы нового вожака и поведёт уже он нас вперёд.

– Серая волчица Алиса, ты проиграла в битве, но проиграла с честью. Ты не Первая, но Вторая. Да станешь ты не правителем, но его правой рукой, его тенью, да станешь ты Зрячей. Будешь защищать вожака, как дух-защитник оберегает нас от напастей. Положишь ты живот свой на алтарь служению вожаку, и да будет твоё сердце биться в унисон с сердцем вожака, и да разделишь ты боль вожака, и да услышишь ты его немой зов, и да увидишь ты его взор и на самой высокой горе меж облаков, и на самой глубокой океанской впадине меж гадов морских. Да будет служение Второй искренним и честным, и тогда Зверь возрадуется и наградит Зрячую высокими дарами. Будет даровано тебе зрение Зверя, сможешь ты взирать на мир сквозь человечью оболочку и видеть сердце Зверя. Да станешь ты Видящей. Будет дарован тебе нюх Зверя, сможешь ты чуять сквозь человечью оболочку и слышать запах Зверя. Да станешь ты Слышащей. Будет тебе даровано чутьё Зверя, и будешь знать ты, в какую из восьми сторон света смотреть, чтобы отыскать Зверя внутри человека. Да станешь ты Ищущей. Да будет дарована тебе стремительность Зверя, и ни один человек с сердцем Зверя не пройдёт мимо Зрячей. Да приумножит Зрячая величие клана, да посвятит кровь, плоть и дух свой поиску наших новых братьев и сестёр. И да будет воля Зверя непреложна и вечна!

Трибуны ревели, вопили и захлёбывались в восторженных криках.

Алиса тоже кричала. Только этого никто не слышал.

После того, как потушили пожар, Яна вызвала подкрепление, а также криминалистов и судмедэкспертов. Трёхэтажный дом обыскивали целую ночь без отдыха. Яна пыталась отправить Дениса домой, но тот наотрез отказался. Правда, в комнату с растерзанным колдуном она всё равно впустила стажёра с опаской. Надо было отдать Денису должное, его не стошнило при виде кровавого месива.

Грудь Августина была вспорота клыками, на ней розовым снегом лежали хлопья рубашки. Шея – разорвана надвое. Голова – неестественно далеко закинута за спину. Тело боролось со смертью – глупое тело всегда борется до последнего, даже если разум уже этого не желает. Кулаки Августина были конвульсивно сжаты, ногти впились в кожу до мяса, его зубы крошились в сумасшедшем оскале. Но в глазах колдуна не было отпечатка борьбы со смертью.

Яна спокойно смотрела на обезображенную плоть, но её мутило от ужаса, когда она вглядывалась в лицо Августина.

Ко времени, когда криминалисты и судмедэксперты закончили с телом и Августина упаковали в чёрный мешок, Яна была на ногах больше суток. Техника каменных псов не прошла даром, и под утро она едва чувствовала собственное тело. Она машинально, действуя то по протоколу, то интуитивно, обыскивала дом Августина. Обожжённая кожа рук болела, но как-то неуверенно, словно ей было неловко отвлекать Яну от более насущных мыслей. Поэтому медиаторка не стала обращаться к бригаде медиков, которые приехали за ранеными «шмелями», и просить у них помощи. Решила довольствоваться своими скромными силами и активировала янтарь в браслете.

Яна на мгновение – как ей показалось – присела на корточки, чтобы перевести дух, и именно тогда судмедэксперт накрывал Августина чёрным брезентом. Яна бросила прощальный взгляд на колдуна и снова вздрогнула от его победной и будто бы торжествующей улыбки. Даже умирая, он не чувствовал себя проигравшим. Он сам выбрал свою смерть, и этого у него уже никто не отнимет. Так, наверное, выглядели святые, умирая за веру в муках, – пришло неожиданное сравнение Яне в голову. Но за спиной святых была церковь и бог, а что было за Августином? Святые, умирая, знали, что это лишь переход в другой мир. Они знали, что на самом деле выиграли они, а не мучители. Что знал Августин? Эти мысли не давали Яне покоя. С таким лицом не блефуют, – стучало в голове у медиаторки. С таким лицом не умирают зря. Так выглядят победители.

Или психи.

Невозможность дать ответы на эти вопросы изводила Яну и причиняла боль едва ли не сильнее, чем обожжённые руки.

Она безжалостно разворошила полки и шкафы в кабинете Августина в поисках хоть чего-то мало-мальски полезного для расследования. Воспламенившийся блокнот – кажется, это был именно он – забрали криминалисты. Яна, закусив губу, отчаянно надеялась, что раненные огнём бумаги удастся восстановить. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что в этом блокноте скрывалось немало ответов на Янины вопросы.

Но вспыхнувшее пламя не было обыкновенным. Криминалист Евгений Петрович подул на раскалённый аметист в браслете, завершая осмотр, с кряхтением разогнулся и рассудительно сказал: