Энтони, заметив Джоанну, тут же подскочил к ней, а миссис Фреймс, согласно кивнув, заявила:

– Вы уведите мисс отсюда, мистер Хоуп, я уж тут сама справлюсь. Все равно ни Вы, ни Джоанна сейчас ничем помочь не сможете, – Энтони послушно кивнул и уволок Джоанну из комнаты.

Дойдя до покоев Джоанны, они зашли, и лишь затем девушка тихо спросила:

– Что еще произошло?

Энтони судорожно вздохнул.

– Миссис Браун – Ваша бабушка.

Глаза Джоанны раскрылись так широко, что чуть не вывалились из орбит.

– Она не могла сказать Вам прежде, боясь, что об этом узнает и Ваш опекун, – зачастил Энтони, – а потом, когда мы собирались бежать, она помогла мне, и я случайно узнал правду, но Вам она просила не говорить, потому что хотела однажды рассказать сама… Однако в нынешнем нашем положении выбирать особо не приходится, – Энтони вздрогнул и поморщился, видимо, вспоминая то, что еще не рассказал.

Джоанна ждала. Еще пока они в полицейском участке ждали официального допроса, она рассказала юноше обо всем, что с ней случилось в цирюльне, как и о том, что невольно узнала. Ему она полностью доверяла, а потому не боялась за сохранность своей тайны.

– Ваша бабушка очень любит Вас, и, когда она узнала, кем стал ее сын и что он с Вами чуть не сделал, это уже было серьезнейшим ударом для нее, но то, как она об этом узнала… – Энтони сглотнул, не зная, как рассказать дальнейшее.

– Говорите, как есть, – велела Джоанна, внутренне готовясь к очередному ужасу.

– Сегодня утром толпа горожан, ведомая родственниками и друзьями погибших, буквально штурмом взяла полицейский участок и выволокла оттуда тело мистера Тодда. Они желали видеть, что маньяк-парикмахер мертв. В гневе они чуть ли не рвали его на части, уродуя труп, а затем бросили его тело в мешок и закопали, засыпав пеплом. Без креста, без отпевания, как… как…– Энтони запнулся, не в силах продолжать страшный рассказ.

Джоанна прижала руки ко рту.

– Вы видели это? – прошептала она.

– Да, – кивнул Энтони, – я и миссис Браун стали свидетелями этого страшного буйства толпы. Она узнала лицо своего сына… Тогда оно у него еще было… Ей даже достался клок рубашки, сорванной с его тела, Вы видели, у нее в руках, – Энтони окончательно замолк, снова переживая страшное происшествие. Его и так терзали противоречивые чувства по отношению к бывшему другу, а теперь с ним сотворили такое…

Джоанна внимательно поглядела на возлюбленного и промолчала. Она не стала говорить то, что было у нее на уме, простая мысль – этот монстр заслужил все, что с ним произошло, он уже умер, но из-за него по-прежнему страдают хорошие люди. Она не сказала этого, лишь молча обняла Энтони, и тот, потрясенный всем произошедшим, только теперь сумел немного расслабиться. Объятия его звезды не уничтожили боль, но они приглушили ее, ведь ее поддержка была лучше любого обезболивающего.

Позже, Джоанна объяснилась со слегка успокоившейся миссис Браун, и с радостью приняла ее, как свою бабушку. Та, немного придя в себя, с усердием помогала внучке с организацией похорон ее опекуна. И лишь на следующий день после похорон, которые проходили одновременно с похоронами бидла, Джоанна, выплакав все слезы, вдруг вспомнила то, что из-за скорби совершенно вылетело у нее из головы.

***

– Нэнси!

Леди Кливленд встала, приветствуя мисс Терпин и отмечая про себя, как та взволнована.

– Ханни, дорогая, что случилось?

Джоанна совершенно не грациозно плюхнулась на стул и схватила Нэнси за руку.

– Нэнси, Нэнси, ты должна мне помочь!

– Джоанна, успокойся, – тут же повысила голос леди Кливленд, – объясни толком, что случилось?

– Я бы и сама, но ведь я никогда раньше не давала взяток и не делала ничего подобного, я не умею, – сумбурно начала девушка.

Нэнси подняла брови:

– Взятки?

– Я должна вытащить кое-кого из тюрьмы, – перебила ее Джоанна.

– В чем виновен? – тут же подобралась Нэнси. Ей действительно было уже давно не семнадцать, и она имела немало влиятельных знакомств, которые помогали в самых разных ситуациях.

Джоанна сверкнула глазами:

– В убийстве Суини Тодда.

Нэнси ахнула, прижимая руку ко рту. Да, она ожидала чего угодно, но только не этого.

– Это мальчик, – продолжала Джоанна, и в голосе ее послышались слезы, – тринадцатилетний мальчик, который стал свидетелем того, как это чудовище заживо сжигает его приемную мать. Она была его подельницей, но мальчика это мало волновало. Я была там, Нэнси, я видела все, что произошло. Крики этой злосчастной женщины до сих пор отдаются у меня в ушах, и я ни на секунду не осудила ребенка за то, что он сделал, но закон, сама знаешь…

– Dura lex, sed lex, – пробормотала Нэнси, – закон суров, но это закон. Убийца должен быть наказан, даже если он убил не человека, а демона.

– Теперь ты понимаешь? – всхлипнула Джоанна, – о нем совсем некому позаботиться, он сирота! Нэнси, мы должны ему помочь, он всего лишь стал невольным орудием высшей справедливости!

– Успокойся, – резко велела леди Кливленд, – У меня Джастин только уснул, ты своими криками и плачем его разбудишь. Конечно же, я помогу. Правда, дело не самое простое, тут не женское слово нужно… Чарли приехал вчера, ты ведь видела его? Он, как узнает обо всем, точно помочь не откажется.

Чарльз и впрямь не отказался помочь, предварительно подробно расспросив Джоанну о произошедшем. Девушка невольно замирала от того, какая сила и власть исходили от этого молодого мужчины, та сила, какой его отец не имел никогда. Чарльз был мужчиной, настоящим мужчиной, сильным, смелым, и, вдобавок, весьма влиятельным, а потому тем же вечером брат и сестра, а с ними Джоанна и уже представленный Бэмфордам Энтони ждали в полицейском участке. Чарльз взял переговоры с начальником полиции на себя, и буквально через час Тоби вывели к ним.

При виде изможденного, худого, бледного и дрожащего ребенка ни Нэнси, ни Джоанна не сдержали слез. Последняя тут же бросилась обнимать мальчика, судорожно обещая ему, что теперь у них все будет хорошо. Тоби, тоже плача, прижимался к груди Джоанны, радуясь внезапному теплу. Девушка же, едва почувствовав, каким горячим было хрупкое тельце в ее руках, тут же накинула ему на плечи привезенное с собой покрывало и кивнула Энтони, который с готовностью подхватил мальчика и донес его до кареты. На улице они торопливо распрощались с Чарльзом и Нэнси и поспешили домой, где Тоби уже ждали горячая ванна, вкусный ужин и теплая постель, а после сна – осмотр доктора Робина. Последний, как оказалось, был необходим не в меньшей степени, чем все остальное. Сильнейшего стресса, блужданий по канализации и последующего двухдневного содержания в тюрьме вполне хватило, чтобы у мальчика началась лихорадка.

Джоанна не отходила от постели Тоби, всячески стараясь приободрить и развлечь его. Больше всего его развлекали рассказы о счастливом будущем, которое, возможно, однажды все же произойдет.

– Когда мы закончим с делами здесь, мы уедем из Лондона, – рассказывала Джоанна, осторожно обтирая руки Тоби влажной тканью, пропитанной спиртом, – поедем в Париж, и там будет наша с Энтони свадьба, а потом вернемся в его родной город, Плимут, и ты поедешь с нами. Ты ведь хочешь поехать с нами, Тоби?

– Да, – слабо отвечал мальчик, – я еще никогда не видел Парижа, да и вообще других городов.

– Я тоже! – смеялась Джоанна, – я даже моря никогда не видела, но Энтони видел, он нам все и покажет. Правда, милый?

Сидевший рядом Энтони с энтузиазмом кивал, а затем начинал рассказывать о дальних сторонах, о Франции, Испании, Перу, Тибете и многих других, где он, к своим восемнадцати годам, уже успел побывать.

– Я тоже хочу быть путешественником, – мечтательно вздыхал Тоби. Энтони, который за последние несколько дней уже успел привыкнуть к новому званию – Джоанна представляла жениха своим знакомым как известного путешественника, чтобы избежать лишних вопросов и разговоров, смеялся и кивал.

– Хочешь, так будешь, – он легко трепал мальчишку по растрепанной макушке, попутно поправляя мокрую тряпку у него на лбу.