В полнейшем молчании они доехали до особняка Терпина, где их уже ждали слуги, успевшие услышать, что случилось. Это, впрочем, было не мудрено, с момента произошедших событий прошло уже несколько часов, наступило утро, и весь город гудел от страшных новостей.
Джоанна от усталости уже едва держалась на ногах, и Энтони, решительно разогнав столпившихся слуг, подхватил ее на руки и занес в дом. Миссис Фреймс и миссис Браун последовали за ними. Экономка тут же приказала горничным готовить госпоже горячую ванну и постель, а гостю подготовить комнату для пребывания.
Минут через сорок Джоанна, с которой смыли всю грязь бедлама и страшного кровавого подвала, лежала в постели в своей комнате. Энтони, не слушая перешептываний служанок, остался с ней рядом, неслышно удивляясь тому, почему никто вокруг, кроме самой Джоанны, не видит суетящихся вокруг нее заплаканных женщину и девочку.
– Он убил его, мама! – чуть слышно стонала Джоанна, – Мой отец убил нашего отца!
Женщина ахала, вытирая слезы, и осторожно гладила девушку по голове. Девочка же, воспользовавшись моментом затишья, дернула женщину за рукав и сказала, подозрительно косясь на Энтони:
– Мам, а мам! По-моему, он нас видит.
Женщина вскинула голову и взглянула прямо на Энтони.
– Здравствуйте, – вежливо кивая, пробормотал тот. Какая прелесть, в этом доме жили реальные призраки, и этот, по всей видимости, был его будущей тещей.
– Удивительно, – прошептала она, – Вы, юноша, второй человек в этом доме, который нас видит.
Она подплыла к нему поближе и протянула ему руку в приветственном жесте:
– Лили Терпин, покойная хозяйка этого дома, – она слегка усмехнулась, собственное представление показалось ей смешным, – а Вы, надо полагать, Энтони Хоуп, жених моей приемной дочери?
Юноша снова вежливо кивнул.
– Да, мэм.
– Моя дочь – Аланна, – представила девочку миссис Терпин.
– Привет, – усмехнулась девочка, тыкая рукой Энтони в грудь. Рука прошла насквозь, что заставило девочку весело захихикать.
– Ланни! – строго одернула ее мать. Девочка лишь глаза закатила.
– А ты и впрямь ничего так, – заявила она, разглядывая юношу со всех сторон.
Пытаясь как-то отреагировать и отвести ситуацию в другую сторону, Энтони не придумал ничего лучше, чем ляпнуть:
– Я соболезную Вашей потере, мэм. И Вашей тоже, мисс Аланна.
Игривый настрой девочки испарился без следа. Кажется, она уже успела забыть, что ее отец умер.
– Спасибо, Энтони, – быстро ответила Лили и взяла Аланну за руку, – Ланни, пойдем. Твоей сестре нужно отдохнуть, – и они исчезли.
Энтони опустился на кровать рядом со спящей Джоанной, осторожно убрал белокурую прядь с ее бледного лица и замер, не отрывая от нее полного нежности и грусти взгляда.
***
В доме Бэмфордов царил страшный переполох, вызванный в первую очередь глубоким обмороком младшей дочери бидла. Несчастная девочка рыдала так, что довела себя до полного изнеможения. Ее брат-близнец, тоже скорбящий об отце, не отходил от нее даже тогда, когда спешно вызванный врач настаивал на этом. Прибывшая с самого утра Нэнси и присоединившаяся к ней к полудню Джоанна со страхом ожидали вестей о самочувствии Гвинет, попутно отпаивая овдовевшую миссис Бэмфорд мятным чаем. Соболезнований друг другу они не выказывали – не было смысла, они обе потеряли отцов, и молчаливая поддержка и понимание значили гораздо больше, чем пустые слова.
– Мне стоит пока остаться здесь, – твердо заявила Нэнси, после того, как они с Джоанной отвели миссис Бэмфорд в спальню и уложили. Та после полной волнений ночи даже не сопротивлялась, – Матушка сейчас совершенно не в состоянии вести дела.
Джоанна сжала руку Нэнси, желая поддержать ее.
– Вы послали за Чарльзом?
– Конечно, еще с утра, – кивнула Нэнси, вытирая слезы, – надеюсь, он скоро приедет.
Чарльз Бэмфорд, старший сын и наследник бидла, был офицером в английской армии, и довольно редко появлялся дома. Джоанна, близко знакомая с его сестрами и братом, видела его всего несколько раз в жизни, и сама удивлялась, как он похож, и одновременно не похож на отца. Единственный ребенок, унаследовавший его светлые волосы, но не особенно схожий с ним фигурой и лицом. Высокий, статный Чарльз с юности пользовался успехом у женщин, не изменилось это и после его женитьбы на юной Констанции Фицкларенс, с семьей которой и Терпины, и Бэмфорды, и Кливленды были в дружбе.
– Кто-то же должен унаследовать все, что имел отец, – грустно продолжила Нэнси, – но я не знаю, успеет ли он на похороны…
Джоанна снова сжала руку подруги, тщетно пытаясь ее приободрить, однако вместо этого внезапно напомнила о себе.
– А ты-то как, Ханни? – спросила Нэнси, вдруг четко вспомнив, что ее подруга тоже лишилась отца и осталась вообще одна, слуги не в счет.
– Ой, Нэнси, – тяжело вздохнула Джоанна, – это очень долгая история.
– Ты ведь была там? Нам так сказали, – уточнила женщина.
– Да, и я оказалась там не случайно, – качнула головой девушка, на секунду задумываясь, а затем, решаясь, – Нэнси, ты ведь мой друг, я могу доверить тебе любую тайну…
– Конечно, – тут же согласилась леди Кливленд.
– Ну, тогда тебе лучше присесть, – криво улыбнулась Джоанна, – рассказ будет долгим, впрочем, я постараюсь успеть до времени, когда доктор спустится и сообщит нам уже хоть что-нибудь о состоянии Гвинет, – и она начала рассказ.
Закончила она рассказ спустя добрых полчаса, минут двадцать из которых ее подруга просидела с широко раскрытыми глазами и ртом.
– Итак, – очень высоким голосом произнесла она, когда Джоанна замолчала, – суммируя вышесказанное, маньяк, оставивший нас сиротами – твой настоящий отец, твоя мать – была вполне живой, но нищей и безумной, и, самое главное, – она кинула на девушку сердитый взгляд, – ты собралась замуж, а нам с Гвинет не сказала?!
– Мы собирались бежать и венчаться тайно, из-за странной страсти отца! – оправдываясь, воскликнула Джоанна.
– Да я понимаю, – вздохнула Нэнси, – но ведь теперь все иначе? Твой отец мертв, ты – его единственная наследница…
– И немалую часть этого наследства я обязательно потрачу на то, чтобы помочь семьям мужчин, убитых Суини Тоддом, – решительно заявила Джоанна, – а наследство я получу уже скоро, отец оставил завещание, поэтому, даже если появятся другие претенденты на его богатства, они ничего не получат.
– Это правильно, – согласилась Нэнси, – наверняка многие из этих несчастных не были так богаты, как мы, и их семьи, оставшись без кормильцев, в любой момент могут оказаться на улице… Доктор Грей! – она подскочила, увидев мужчину, спускающегося по лестнице вниз, – ну что там с Гвинет? С ней все будет хорошо?
– Не переживайте слишком, Леди Кливленд, – успокоил ее доктор, – опасности для жизни мисс Гвинет нет, она всего лишь переволновалась. Это неудивительно, все же такой удар по юной психике… Мои соболезнования и Вам, мэм.
– Спасибо, доктор, – сдерживая слезы, поблагодарила его Нэнси.
– Всегда к Вашим услугам, мэм, – поклонился доктор Грей, – теперь главное для мисс – полный покой, а потому Вы подумайте, стоит ли брать ее на похороны. Тут я Вам, право, не советчик, ибо не могу предсказать, что расстроит мисс Гвинет больше – присутствие на похоронах достопочтенного бидла, или отсутствие.
Нэнси лишь кивнула, показывая, что подумает над словами доктора, и проводила его до выхода, тихо расспрашивая его о чем-то еще.
– Теперь Гвинет спит, – сообщила она, вернувшись, – и Деннис с ней. Джоанна, – она взглянула на подругу, – уже вечереет, мы ведь давно здесь сидим. Тебе стоит вернуться домой, у тебя своих хлопот хватает. Поезжай.
Девушка грустно улыбнулась, прощаясь с леди Кливленд, и направилась обратно в особняк Терпина.
Она, конечно, не ожидала, что дома ее ждет радостный салют, но скорбь, пронизывающая дом, совсем не была привычно-тихой. По всему дому разносились рыдания, доносившиеся, как поняла девушка, из комнаты ее няни. Бегом взлетела она на второй этаж и в нужную комнатку, где застала странную картину: миссис Браун рыдала, прижимая к груди лоскут грязно-белой ткани, в то время как до синевы бледный Энтони и заплаканная миссис Фреймс пытались ее успокоить. Бетти же, кажется, даже не слышала и не видела их, продолжая горько плакать и бормотать что-то бессвязное.
