Миссис Браун, вернувшись с теплым пледом, аккуратно укрыла девочку, погладила ее по головке и прошептала:

– Сладких снов, моя Ханни.

“Вот оно как”, – шестым чувством поняла Лили, глядя на них, – “Да она не няня тебе, малышка, она твоя бабушка. Что же сталось с тобою, невинная кроха? Где твои мама и папа?”

Она грустно покачала головой, понимая, что вряд ли хоть когда-нибудь узнает эту тайну, а затем вдруг усмехнулась. Ханни. Как славно. Теперь у нее две дочки: Ланни и Ханни, и она обязательно будет хорошей матерью обеим. В конце концов, смерть – материнской любви не помеха.

***

– Ах, Нэнси, какие они все же чудесные!

Леди Кливленд улыбнулась, с гордостью глядя на своих сыновей. Старшему, Лео, было уже семь, младшему, Джастину, почти четыре. Оба они с удовольствием кружились вокруг “взрослой леди”, коей была для них подруга их матери, Джоанна Терпин.

Джоанне уже шестнадцать, она больше не девочка, а вполне взрослая барышня, хотя личико ее все еще по-детски округлое, а блестящие радостью каре-зеленые глаза все также наивны и порой печальны. Она уже не только со смехом, но и с грустным томлением смотрит на то, как маленький Джастин гордо обещает вырасти и жениться на ней. Нэнси Кливленд лишь улыбается, глядя на подругу – Джоанна выросла, она уже мечтает о любви. Наверняка скоро ее выдадут замуж, и у нее появятся собственные прелестные детки.

Джоанна ласково треплет Джастина по рыжей головке перед прощанием – ей пора возвращаться домой. Чем старше она становится, тем чаще ей хочется выходить из особняка, чтобы увидеть хоть что-то новое. Отец же, будто нарочно, все реже выпускает ее из дома. Только на балы она теперь ходит чаще, чем прежде, но уже с иной целью – она знает, что отец подбирает ей подходящую партию, какого-нибудь блестящего джентльмена, достойного стать ее мужем, а потому благосклонно принимает внимание знатных юношей. Кавалеры теперь все время вьются вокруг нее на балах, как, впрочем, и вокруг пятнадцатилетней Гвинет. Ни поговорить им с подругой, ни поиграть, хотя они теперь уже велики для игр.

Дома ее ждут мать, сестра и няня, с интересом расспрашивающие о том, что происходит вне дома. На столе лежит книга со сказками, а рядом очередной любовный роман – Джоанна уже не ребенок, но она любит читать истории о любви, мечтая о том, что однажды за ней придет прекрасный принц и заберет ее в свой замок.

Лили посмеивается, глядя на дочку, хотя вообще последнее время ей совсем не до смеха. Ее муж с недавних пор стал вести себя довольно странно. Миссис Терпин полагала даже, будто он влюбился и собирается снова жениться, и с грустью вздыхала, понимая, что не осудит любимого, если это так. Однако то, с каким ревнивым вниманием он начал относится к приемной дочери, тревожило ее. Вездесущая Ланни, наблюдавшая за всеми в доме, как-то заметила, что отец подсматривает за ее сестрой через скрытую картиной дырку в стене. Лили знала, что это может означать, но боялась даже помыслить об этом.

– Он иногда ведет себя так, словно он сумасшедший, – честно говорила Аланна, наблюдая за мечущимся по своему кабинету отцом. Миссис Терпин одергивала дочь, но в глубине души понимала, что ее опасения не напрасны. Подтверждаться они начали очень скоро – через несколько дней после того, как Джоанна последний раз вернулась от Кливлендов (после этого она все время сидела дома, никуда не выходя), случилось… Лили сама не знала, как это назвать. Случилось, и все.

Джоанна все чаще чувствовала себя не как дома, а как в клетке, и нередко пела об этом за вышиваньем, сидя у окна. Там-то и увидел ее тот мальчик, смотревший на нее, как на ангела, неизвестно откуда взявшегося на грешной земле. Джоанна лишь раз улыбнулась ему, а затем, спрятавшись, с ужасом наблюдала, как бидл Бэмфорд с разрешения судьи избивает несчастного мальчишку за то, что осмелился на нее взглянуть. Стоявшая рядом с ней Бетти тоже глядела и пыталась успокоить перепуганную девушку. Лили, тоже бывшая неподалеку, была в не меньшем ужасе, чем Джоанна – она прежде не видела того, насколько жестоким стал ее муж. Однако дело на этом не кончилось. Во-первых, судья после случившегося вовсе запретил дочери выходить из дома, а во-вторых, мальчишка оказался крайне упрям и бесстрашен. Он приходил снова, и снова, и снова – Бетти, тоже беспокоившаяся за свою внучку и внимательно следившая за развитием всей этой истории, насчитала десять раз, включая злополучный первый. Дворецкий Терпинов, следуя приказу хозяина, гнал юношу прочь, едва завидев, но это не останавливало его.

Так прошла почти неделя, а во вторник судья, едва постучавшись, решительно вошел в комнату воспитанницы. Лили и Аланна, также находившиеся в комнате, по привычке замерли и затихли, хотя они и знали, что Терпин их не заметит.

– Джоанна! – окликнул он. Девушка оторвалась от книги, которую читала:

– Отец?

– Нам нужно поговорить.

– Хорошо, отец, я слушаю, – кивнула Джоанна.

– Ты уже не девочка, моя дорогая, ты выросла, – сразу перешел к делу судья Терпин, – и тебе пора выйти замуж. На тебя начинают заглядываться молодые люди. Тот… упрямый мальчишка вчера снова приходил сюда. Джоанна, – он повысил голос, – если я узнаю, что ты оказывала ему внимание…

– Я? – охнула Джоанна, прижимая руку в груди, – О, дорогой отец, как я могу забыть Ваши наставления и попасть под чары обычного уличного соблазнителя?

– О, да, мужчины, подобные ему только и мечтают о совращении невинных дев, – прошипел судья, – но, как ты знаешь, существуют мужчины совсем иного круга и иной породы, и я выбрал одного из них тебе в женихи.

– Да? – переспросила Джоанна с искренним интересом. Наконец-то! Теперь она тоже выйдет замуж. Ах, как чудно, ведь она и впрямь уже не ребенок! Отец наверняка не выдаст ее замуж за какого-нибудь старика, нет, ее жених, конечно же, молод и красив…

– Он возьмет тебя за руку и направит тебя на путь взрослой женщины, жены и матери, – мягко продолжал судья, – он будет тебе верным супругом, защитником и вместе с этим он станет твоим пылким возлюбленным.

Джоанна смущенно покраснела и улыбнулась, лорд Терпин же продолжал:

– Этот человек за много лет безусловно сумел завоевать твою привязанность.

Девушка недоуменно нахмурилась, а затем вдруг с холодным, неотвратимым ужасом осознала:

– Вы!

– Да, дорогая, – надменно произнес судья, – ты не родная мне по крови, и все знают об этом, но ты, милая, всегда была мне послушна. Так будет и впредь. В понедельник лорд Фицкларенс дает бал, на нем мы и объявим о своей помолвке, – с этими словами судья вышел из комнаты воспитанницы.

Джоанна уронила голову на руки и беззвучно заплакала. Вся ее жизнь, в которой было, в общем-то, немало прелестей, неумолимо превращалась в настоящий кошмар наяву. Ей стать женою отца!

– Боже правый! – прошелестела Лили, – он и впрямь сошел с ума! Я готова была принять его счастье с другой, но это… Как можно!

Джоанна медленно подошла к окну, глотая слезы. Схватила ножницы и принялась вырезать что-то из бумаги, видимо, пытаясь успокоиться.

– Мама, гляди! – громко прошептала Аланна, показывая на стену возле двери, – он опять подсматривает.

Лили грустно покачала головой:

– Я не представляю, что с этим делать. И ведь понятно, что случилось – Джоанна выросла и для него превратилась из тебя в меня. Она слишком похожа на нас обеих. Но как же ей…

Они обе снова развернулись к девушке и замолчали, с удивлением обнаружив, что Джоанна больше не плачет. Слезы на ее щеках еще не высохли, но она уже была спокойна и даже… улыбалась?!

– Ханни, милая, – осторожно окликнула ее Лили, – как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно, матушка, – пожала плечами Джоанна, – я ведь скоро выхожу замуж, отчего бы мне дурно себя чувствовать?

Лили недоуменно захлопала глазами. Аланна же, вглядевшись в блестевшие странным, полубезумным озорством глаза сестры, все поняла и бросилась к окну, выглядывая из него.

– Ты с ума сошла! – заключила она, снова поворачиваясь к ней.