Как раз выходило “кольцо”, или пылающих пожаром внутренней войны стран, или слишком слабых, вроде Бардыла, или непроходимых лесов Пущи.

— Либо мы можем сделать вид, что верим им. Фанатики разгромлено, кольцо осады может и не разорвано, но мы можем снабжать себя сами. Затягивание времени и нам на руку, – продолжала размышлять Айлин вслух, – мы можем натренировать еще волшебниц, подтянуть их в теории, как следует подружить их с зверями и птицами Пущи, сделать еще артефактов и зелий и просто отдохнуть. Поднять земли, увеличить богатства, чтобы люди увидели, какова она настоящая жизнь в равном мире. Чтобы они сами потом вставали на его защиту.

— А королевская семья?

— Ими займусь я и Ибтахаль, – ответила Айлин. – И ялла, чем не элитный отряд воительниц?

Она предпочла бы не брать принцессу, по массе причин, но без нее ей не поверила бы сама королевская семья. Может, замаскировать себя под Ибтахаль? Нет, спросят что-нибудь родственное и сразу разоблачат.

— Хм, – задумчиво прищурилась Сулима. – Хороший вариант, но город они не возьмут.

— Конечно же нет. Захват надо производить в море, где силы врага будут ограничены, – уверенно ответила Айлин, постукивая пальцем по карте. – Нужно проникнуть в Барун, получить информацию и отправиться вслед за кораблями, на которых их будут увозить. А потом... на море бывает много случайностей, корабли тонут и без чужой помощи. Захватив их и освободив, мы сможем выделить часть кораблей ялла и они вернутся домой, на свои остров. Если портключи туда дотянутся, мы получим отличную морскую базу, с которой при необходимости сможем грозить самой Хонофе.

Она замолчала и обвела всех взглядом.

— Потому что эта война не закончится на том, что мы усмирим всех соседей. Они никогда не смирятся с нашей властью, пока мы не установим свою власть везде или не покажем, что обладаем силой, способной победить весь мир. А это значит завоевания, земли, еще волшебницы и так далее. В этой борьбе невозможно остановиться и заключить мирный договор, потому что наши противники-мужчины не понимают такого. Они считают нас слабыми, глупыми, безвольными, рабынями и сосудами для вынашивания детей и удовлетворения своей похоти и извращенных желаний. Чтобы они что-то поняли, с ними надо говорить на их языке, языке силы, и все королевства будут оглядываться на Хонофу, видя в ней надежду.

По лицам она видела – они поняли. Если волшебницы победят Хонофу, многие склонятся перед их силой и отложат оружие в стороны. Перестанут угрожать хотя бы напрямую (хотя кинжал в спину вонзить все равно попробуют), дадут время передышки, время на мирное строительство и обучение, установление своей веры.

— Предлагаю пока устроить ответные убийства и похищения в Думане и окрестных королевствах, – сказала Айлин, глядя на Наиму и подруг. – Нам нужно выяснить, что они узнали о волшебстве и что замышляют. Но так, чтобы не думали на нас.

— Это бесполезно! – вмешалась Гюльды. – Сейчас все валят на нас!

— Отправляйся, Айлин, – кивнула ей Икана, – мы тут сами разберемся.

Она смотрела... даже не одобрительно, а с сочувствием? Желанием, чтобы Айлин обрела свое счастье? Возможно ли вообще счастье посреди войны, мысленно вздохнула Айлин, покидая зал.

— Ты... ты не можешь! – сердито воскликнула Ибтахаль.

— Еще как могу! – рявкнула в ответ Айлин, снова кидая в нее патру и вуаль.

С дополнительно встроенными чарами защиты. Надежно, безопасно и молчать будет, не ляпнет чего лишнего.

— Или ты слушаешься меня или остаешься здесь!

— Но там моя семья!

— А также город, в котором уже не выйдет устроить пожара!

Ибтахаль смотрела сердито, а Айлин вдруг пронзило желанием. Больным, извращенным желанием снова напасть на нее, поставить на колени, взять силой, смотреть сверху вниз, намотав волосы на кулак и наслаждаться этой властью. Все это настолько отдавало миром мужчин, что Айлин даже отступила на шаг, устыдившись самой себя.

Вот, значит, что они в этом находят, подумала она.

— Мне тоже надо патра? – спросила подошедшая Ахни, спасая положение. – Моя Барун плохо знать.

— Я – принцесса! – вдруг возмутилась Ибтахаль. – Я умею себя держать в руках!

— Вот именно такое поведение нас и погубит! Ты будешь изображать женщину, покорную и безмолвную или слово принцессы уже ничего не стоит?

Или она и сама хотела раздеться перед Айлин, от того и выполнила приказ так охотно, даже несмотря на то, что там находился Фарух.

— Как прикажете, господин, – сдалась Ибтахаль.

Она надела патру, закрыла лицо непроницаемой вуалью, согнулась в позе покорности. Новая вспышка страсти в Айлин, прокатившаяся волной от низа живота вверх.

— Да ты совсем мужчина, Айлин, – одобрительно цокнула Ахни, подходя ближе. – Говорят, у тебя и штучка для детей имеется.

Рука ее вдруг недвусмысленно коснулась Айлин между ног. Прямо на глазах у Ибтахаль!

— Ты..., – донеслось из-под патры угрожающее.

— Малчи, женщин, – с великолепным пренебрежением отозвалась Ахни, – когда мужчин говорить!

Ибтахаль все равно дернулась, словно... ревновала? Мысль об этом наполнила сердце Айлин радостью, но опять же неправильной какой-то. Но разве она хотела бы, чтобы к Ибтахаль кто-то протягивал руки прямо у нее на глазах?

— Кагда мужчин развлекаться, твая малчать и радоваться! – продолжила Ахни.

Изначально Айлин собиралась ее взять в безразмерном мешочке. Ее и отряд ялла, но она очень хорошо отыгрывала мужчину. Ибтахаль тоже нужно посадить в мешочек и проблема решена, вдруг сообразила Айлин и мысленно обругала себя за глупость. Можно было бы обойтись и без ссоры!

— Так что, твая делать детей? – спросила Ахни, оборачиваясь к Айлин.

— Ты серьезно? – нахмурилась она в ответ.

— Конечно! Великий волшебниц, сама женщин, всем ялла будет приятно! Увезем твоих детей, остров наш станет силен, ни один мужчин не подплывет!

Всем, подумала Айлин, ощущая, как подгибаются ноги.

— Нет, это лишь имитация, – ответила она правду.

— А если выпить превращающего зелья?

— Наверное? – вдруг усомнилась Айлин.

Почему-то ей вдруг представилась картина, как все ученики магов, кто участвовал в обряде инициации, забеременели бы от него, и она с трудом подавила желание рассмеяться.

— Но вам лучше попросить других волшебниц, думаю, они вам не откажут. Вы отлично сражались не на своей войне, дети и усиление – меньшее, чем мы можем вам отплатить.

— Э, вы освободили нас! Мы бились за всех женщин, так что это и наша война тоже!

Вскинув руку, Ахни поклонилась и затем ушла.

— Снимай патру, – сказала Айлин.

— Да, господин, – отозвалась Ибтахаль, задирая одеяние сзади. – Как пожелаете, господин.

Желание пристроиться к ней сзади, сжать эти пухлые божественные ягодицы было так сильно, что у Айлин закружилась голова. В то же время, она ощутила злость на себя, на Ахни, на эту глупую принцессу, рушащую робкую ниточку, вроде бы протянувшуюся между ними.

— Я сказала, снимай патру и вуаль, а не раздевайся, – процедила Айлин сквозь зубы. – Я передумала, тебе не надо будет никого разыгрывать. Поедешь вместе с ялла, внутри мешочка, а в Баруне я и одна управлюсь!

Ибтахаль посмотрела зло снизу вверх и Айлин в ответ вперила в нее сердитый взгляд, внутренне негодуя на саму себя. Ну почему у нее в отношениях все шло не так, как у людей?!

====== Глава 11 ======

В порту Оржыла воняло гнилью, смолой, немытыми телами и отходами, а вот в порту Баруна ветер устойчиво тянул в сторону океана и уносил туда все дурные запахи.

— Вот господин, вот эти корабли отправляются в Хонофу, – угодливо сообщил чиновник, придвигая к себе мешочек с золотыми монетами.

Айлин решила изображать не мага, а богатого паломника, отправляющегося поклониться Небесному Отцу в Хонофе. Магией она могла пользоваться и так, без взмахов жезлом, заодно можно было сорить деньгами направо и налево и изображать недовольство Кравией (из-за которой пришлось якобы сделать крюк) и волшебницами, и вести расспросы об обстановке вокруг, не вызывая подозрений.