Джей, сцепив зубы, терпел. Слезы выступили у него на глазах. Язвы и трещины задымились и слегка почернели.

– Поверни руку.

Джей повернул. Мара обработала серые пятна лазерными лучами. Сыпь не тронула руку выше запястья, хоть в этом повезло. На кисть Джея было страшно смотреть.

– Всё, – сказала Мара. – Не прикасайся ни к чему и не трогай ранки. Само должно зажить. Дней через пять. Потом образуется корка. Я скажу, когда сможешь ее отодрать.

Джей расслабился и опустился на палубу, привалившись спиной к мачте. Он подставил руку под струи дождя.

– Спасибо, – пробормотал он. – Мне уже лучше, я чувствую, как внутри все горит.

– Сразу надо было, – вздохнула Мара. – Теперь буду знать.

– Как ты догадалась? – спросил я.

– Не могу объяснить, просто знаю и все. У браслета много разных способов использования.

Подробных объяснений и не требовалось. Ясно, что такой многоцелевой девайс мог иметь и лечебные функции.

У меня отлегло от сердца. Потерять Джея совсем не хотелось. Хватало смерти Юэна.

Я опустился на палубу рядом с Джеем. Мара посмотрела вперед. Там на горизонте мелькали молнии. Отдаленные раскаты грома звучали все чаще и сильнее.

– Шторм, – сказал подошедший Докинс. – Прямо по курсу. И очень неслабый.

– Это плата за скорость, – сказала Мара. – Последняя перемена ветра создала грозовой фронт, столкнувшийся с воздушными массами над материком.

Я удивленно поднял голову. Не ожидал услышать такое определение.

– Именно так я и подумал, – глубокомысленно изрек Докинс и закричал матросам. – Убрать паруса! Задраить люки!

– Мама всегда говорит: за всё надо платить, – задумчиво произнесла Мара.

– Твоя мама очень умная женщина, – согласился я. – Нам всем лучше спуститься вниз.

Шторм продолжался шесть суток.

Мы с Марой обсуждали возможность усилить ветер и проскочить сквозь грозовой фронт. Но потом решили, что риск слишком велик. Могло стать только хуже. Сила шторма пока не достигала силы урагана. И хотя «Лучезарный» бросало по волнам, как щепку, но мачты выдержали мощные порывы ветра.

Гриди и Докинс по очереди стояли у штурвала, привязавшись канатами к креплениям на палубе. Они старались держать направление, но берег исчез за стеной дождя. Понять, где находимся, мы не могли.

Хуже всего пришлось лошадям. Они пугливо косили глазами, прижимаясь друг к другу для устойчивости. В трюме на дне начали образовываться лужи. Парни время от времени вычерпывали воду.

Мара старалась, как могла, чтобы успокоить лошадей. Спали все очень мало. Многие страдали от морской болезни.

Я от нечего делать за эти дни дочитал книгу Юхара Лоцци. «О некоторых видах и аспектах магии», так она называлась. Обнаружился удивительный факт, на который раньше мы не обратили внимания. Перевод Чигара обрывался на середине книги.

Мара, когда я сказал про это, конечно, попросила меня рассказать, что осталось без перевода.

– Этот Чигар, писарь недоделанный! Вот я до него доберусь, когда вернемся, – она сердито нахмурила брови, сравнивая объем перевода и книгу. Хлопнула себя ладонью по лбу. – Как я сразу не заметила? Это из-за книги бекхаров, на нее отвлеклась.

Я не стал рассказывать о разных скучных вещах во второй части книги, которые не имели отношения к нашему путешествию. Все это можно отложить на потом.

Поэтому сразу перешел к главному.

– Насчет значения слова «знание», – начал я. – Юхар пишет, что по преданиям далеких предков, это «знание» может защитить от зла. Он или сознательно использует это слово, чтобы спрятать истинное значение того, о чем говорится в древних манускриптах, или просто копирует их, не понимая смысла. В общем, могущество того, кто обладает этим «знанием», может сравниться с силой богов. Ни один демон ничего не сможет сделать с тем, кто обладает этим «знанием».

– Понятно, – Мара кивнула.

– А теперь смотрим сюда, – я открыл вторую тетрадь Тоуса. Там чьим-то каллиграфическим почерком на языке бекхаров были сделаны записи, помеченные, как «перевод трактата Урсугаила». Здесь дважды упоминаются слова «оружие» и «доспехи». Но рядом на полях опять это слово на языке убуру – «знание». И знак вопроса. Автор, Урсугаил, магистр очень высокого уровня, предположил, что скрытый смысл слова «знание» в переводе с убуру в древних трактатах употреблялся в значении «оружие» и «доспехи». Это, так называемые, трудности перевода. Мне кажется, вместо слова «знание» и в книге Юхара Лоцци надо везде ставить слова «оружие и доспехи».

– Покажи, где это написано, – попросила Мара.

Она посмотрела на строчку, которую я подчеркнул ногтем. Я специально открыл на нужной странице.

– Это звучит «Фара-гото» на языке убуру. Юхар переводил это, как «Знание». Я думаю, что Урсугаил ближе к истине: «фара» – это оружие, а «гото» – доспехи.

– А что это за слово, рядом? – спросила Мара, указывая на следующее слово, написанное с большой буквы.

– «Джарини», – ответил я. – Это значит «демон».

Мара взялась рукой за свой талисман.

«Фара-гото Джарини».

Она ушла в себя и смотрела в иллюминатор на вздымающиеся черные волны океана.

***

Ночью я ненадолго забылся в беспокойном сне.

Корабль швыряло и качало на огромных волнах. Мне снилось, как я летаю внутри какого-то помещения с очень высоким потолком, уворачиваясь от падающих со стен длинных каменных плит.

Не знаю, как долго это продолжалось, какой-то бесконечный дьявольский аттракцион, от которого кружилась голова.

Вдруг движение прекратилось. Я завис посередине, и оказался между гладью моря и серыми тучами. Внизу маленькая фигурка брига без парусов направлялась к берегу.

Я открыл глаза и сел на полу каюты.

Шторм прекратился. Мара тоже проснулась и свесила голову из гамака.

– Надо выгулять Арму! – первое, что она сказала.

Все поднялись на верхнюю палубу. Идиллическая картина полного штиля с широким эллипсом звездного неба над головой была обманчива.

Мы оказались в центре зарождающегося урагана.

Зловещая тишина и ровная поверхность воды пугали сильнее, чем ревущий вихрь. Этот устрашающий тайфун закручивался гигантской воронкой против часовой стрелки вокруг небольшого пространства у берега, который находился в миле к северу.

– Нам надо попробовать приблизиться к тому краю воронки, – сказал Гриди, показывая в сторону берега. – Это наш единственный шанс. Если нас подхватит ветром, то разнесет в щепки!

«Придется воспользоваться браслетом, детка,» – мысленно произнес я. – «Штиль не продлится долго».

– Что это за берег? – спросил я у Гриди. – Как мы высадимся?

– Понятия не имею, Кранц, – признался капитан. – Нам остается только надеяться, что там нет рифов и скал.

– Все вниз! – приказал я своим бойцам. – Держите лошадей наготове. Оружие надеть за спину через шею. Все остальное не имеет значения. Попробуем прорваться на сушу.

С серьезными лицами все молча отправились в трюм.

Мара приготовилась.

– Паруса ставь! – крикнул Докинс матросам на реях.

Гриди и Хэнк вдвоем привязались канатами у штурвала.

Я ждал, взявшись за веревку, натянутую вдоль борта.

Ветер, созданный силой браслета алайсиаги, наполнил паруса.

«Лучезарный» устремился к берегу.

Пока нам везло. Глаз урагана смещался по дуге в нужную нам сторону. Появилась надежда, что мы можем добраться до земли раньше, чем стена ветра и дождя догонит нас сзади.

Я оглянулся. Почерневшее небо словно падало сверху. Медленно и неотвратимо. Капли дождя уже начали долетать до палубы.

Мара усилила свой поток.

Смотрящий из вороньего гнезда на грот-мачте крикнул, что нужно держаться левее.

Гриди и Хэнк схватили штурвал и понемногу стали поворачивать его влево.

Ветер хлестал со все возрастающей силой, пока Мара не уловила нужную скорость, чтобы смещаться вместе с воронкой. Берег стремительно приближался.