О том, кто его настоящий отец, Эм никогда не рассказывала даже Эмилю. Тот знал лишь, что была какая-то тёмная приятная история, которую девушка не хотела вспоминать. Нуриев подозревал, что ею кто-то воспользовался. Но хотелось верить, что всё же тот секс не был совсем случайным. Поль не заслуживал всего этого.

Родителей Эмили давно не стало. Им тогда едва исполнилось по восемнадцать. Наверное, во многом именно это подкосило Лебош. Она хоть и не показывала этого своим поведением, но любила предков.

И сейчас получалось, что совсем один. Маленький трёхлетний малыш.

Эмиль не выдержал и заплакал. Он запрокинул голову на спинку сиденья, чтобы слёзы хотя бы не текли ручьём. Даже не гибель Эмили добила его. Хотя подругу несомненно было жаль. А судьба маленького мальчика. Что теперь с ним будет? Приют?

Во Франции-то и приютов как таковых нет. Так только, казённые учреждения, где детей держат некоторое время, чтобы потом отдать в семью. Отчего-то представить, что Поля будут растить какие-то незнакомые люди, оказалось чертовски неприятно.

Но задуматься глубже Эмиль не успел, такси остановилось у участка.

***

Детектив Фольер оказался грузным мужчиной средних лет с уставшим лицом.

Видно было, что он явно не первый час на ногах, но всё равно старался проявить сочувствие Эмилю. Заполнение бумаг заняло, наверное, не меньше часа. Голова у Нуриева буквально трещала, и в сознании он оставался лишь благодаря чашке паршивого кофе, который принёс помощник Фольера.

– Я закончил, – наконец сообщил Эмиль, отодвигая ручку. Он посмотрел на полицейского, сидящего от него через стол, помялся и наконец спросил то, что беспокоило его больше всего. – Месье Фольер, подскажите, что будет теперь с Полем?

– С Полем? – мужчина нахмурился, словно пытаясь вспомнить, кто это такой. Немудрено, за сегодня это, наверняка, был его не первый выезд на труп. – Думаю, его передадут социальным службам, а затем распределят в приют. Стандартная процедура.

От последней ремарки Эмиль поёжился.

– Могу я его увидеть? – осторожно спросил он. Отчего-то атмосфера этого кабинета слишком тяготила.

– Поля? – удивился Фольер. – Конечно. Сейчас он со своей нянькой. Утром к приедет кто-то из чиновников, и винтики машины завертятся.

– Утром, значит, – Эмиль прикусил щёку, думая о своём. – Хорошо, спасибо. Я могу быть свободен?

Фольер даже не удостоил его ответом, уже склонившись к бумагам, лишь жестом руки указал на дверь.

***

До утра.

Столько у Эмиля имелось времени, чтобы принять решение. В том, что Нэнси не спит, он был уверен. Поэтому сразу же вызвал такси к дому Эмили.

По дороге Нуриев думал, стоит ли написать Марку обо всём случившемся. Признаться, он сомневался. Бессонов никогда не любил и не уважал Лебош. Сегодня, конечно, стало понятно, по какой причине. Но всё же.

Тем более, Марку сейчас явно не до того. Похороны отца, отношения с братом.

Наверное, в любой другой ситуации Эмиль, конечно же, молчать бы не стал. Обычно они делились с Марком абсолютно всем. Но в последнее время оба стали слишком закрытыми. И, пожалуй это будет честно упомянуть, Эмиль не был уверен, что Бессонов хорошо отнесётся к тому решению, которую тот собирался принять.

Эта мысль мелькнула ещё по дороге в участок, а после разговора с Фольером лишь ещё больше укрепилась к голове у Нуриева.

Он решил подождать с тем, чтобы сообщать все новости Марку. Когда у того устаканится ситуация в России, тогда и сообщит. С Бессонова ещё станется позлорадствовать над смертью Эмили. Нет, он не был плохим человеком, он просто слишком честный.

Квартира Лебош находилась в пятнадцатом округе, не самом престижном, но и не бандитстком. По крайней мере, Эмиль не чувствовал особо страха, прогуливаясь здесь по улице ночью. Впрочем, его ощущение реальности сейчас явно притупилось.

Но на счастье он не встретил никого, пока шёл через двор к подъезду. Нэнси открыла после третьего звонка. Она выглядела заплаканной и растрёпанной. Бедная девочка. Эмиль мог лишь представлять, что она пережила, когда ей посреди ночи позвонила полиция с подобными новостями.

– Как ты, милая? – шёпотом спросил Эмиль, не желая разбудить Поля.

Вместо отвела девушка бросилась ему на грудь со слезами. Её истерика продолжалась несколько минут. А Эмиль, обнимая хрупкие вздрагивающие плечи, и сам чувствовал, как к горлу подкатывает комок.

Чуть позже Нэнси заварила им кофе, и они вдвоём устроились на тускло освещённой крохотной кухне. Эмилю никогда не нравились стандартные кухни в Париже. Даже в российских хрущовках они были большего размера.

Именно поэтому, выбирая квартиру вместе с Марком, он остановился на просторном лофте с окнами во всю стену. Там-то уж кухня была что надо.

– Не представляю, что теперь будет с Полем, – причитала Нэнси, тупо смотря в свою чашку стеклянными глазами. – Была бы я постарше, забрала его к себе. Да кто ж мне даст.

Эмиль сделал глоток, прикрыл глаза, словно собираясь с силами, и наконец произнёс:

– Я думаю усыновить Поля. Я ведь его крёстный отец. Мне не должны отказать.

– Правда? – глаза девушки засветились от слёз и неожиданной улыбки. – Вы с Марком будете отличными родителями.

– Наверное, – немного уклончиво ответил Эмиль.

Он и представить не мог, если честно, реакции Марка на всё это. И, признаться, боялся ему рассказывать. Но Эмиль твёрдо решил одно, от Поля он не откажется.

Звонок в дверь вывел Эмиля из дрёмы.

Он и не понял, что буквально заснул сидя. За Нэнси в семь приехали родители. Проснувшийся часом позже Поль обрадовался, увидев Эмиля, и пока не спрашивал про маму. Если честно, Нуриев не представлял, что ему говорить.

Соцработником оказалась не престарелая матрона бухгалтерского вида, а вполне миловидная молодая женщина лет тридцати. Она улыбнулся Полю, который сидел на руках у Эмиля, а потом серьёзно посмотрела в глаза самому Нуриеву.

– Где мы можем поговорить?

Эмиль проводил её в гостиную, а Поля ответ в детскую, вторую комнату в квартире и самую просторную. Что бы там ни говорили про Эм, а сына она всё-таки любила. Выдав малявке конструктор, Эмиль поспешил обратно.

Мэри, как представилась девушка, сразу перешла к делу. Она достала бланк какой-то анкеты и принялась методично его заполнять.

– Вы отец?

Вопрос вроде бы рядовой и логичный, учитывая обстоятельства встречи, но Эмиля он немного покоробил. Странно, но даже когда он встречался с девушками, Лебош никогда не привлекала его в этом плане.

– Нет, я крёстный отец.

Мэри понимающе кивнула и вновь отвлеклась на свою анкету. Она заполняла её по меньшей мере минут десять. За это время Эмиль успел даже вспотеть от нервов.

– Мэри, мадмуазель Олли, – прочистив горло, позвал он. – У Поля кроме меня никого нет. Эмили была сиротой.

– Знаю, – кивнула девушка, продолжая терзать анкету.

– Я думаю забрать его к себе, – неуверенно начал Эмиль. Господи, как же он переживал. И как же сейчас не хватало рядом Марка.

– Думаете? – Мэри приподняла одну бровь. – Это не котёнок, месье Нуриев.

– Я понимаю, – Эмиль посмотрел на свои нервно сцепленные руки, а затем – снова на соцработника. – Я не один. Я состою в партнёрских отношениях. У нас с моим молодым человеком свой бизнес, уверен, что мы справимся…

– Это чудесно, – голос Мэри чуть смягчился. – Но вы же понимаете, что деньги – совсем не главное, что нужно ребёнку.

– Понимаю, – голос Эмиля стал твёрже. – Но вы же понимаете, что меня он знает с рождения. Я был тем, кто сидел с ним, когда у него резались первые зубы и…

– Я не знала, что у вас такие близкие отношения, – теперь Мэри уже улыбнулась. – Это, конечно, решать не мне. Но, думаю, шансы получить опеку над Полем у вас есть.