Месяц назад

Эмиль не мог сказать точно, когда всё началось.

Последняя пара лет была довольно сытой, спокойной и беззаботной. Работа, друзья, дом – всё шло по накатанной. Они с Марком занимались делами в офисе, периодически ездили на виноградники, ходили под парусом на выходных, ужинали дома по вечерам, спали в одной постели, занимались сексом.

Всё было отлично. Пока не начало меняться.

Раздражение, мелкие ссоры, недопонимание и нежелание понимать. Вот, пожалуй, что стали главным бичом их отношений. Они слишком привыкли друг к другу и не имели желания что-то менять. Но проблема состояла в том, что сами они менялись.

Эмиль не помнил, когда всё начало рушиться, но прекрасно мог воспроизвести в памяти тот вечер, когда едва ли не впервые за несколько лет Бессонов сорвал на нём своё раздражение. Наверное, сейчас, по прошествии нескольких недель Эмиль понимал, что и сам был виноват в ссоре.

В тот день Марк вернулся с затянувшейся деловой встречи раздражённым и взвинченным. Он тогда не стал брать с собой Эмиля, видимо, зря. Что-то пошло не так. А Нуриев решил провести вечер в компании Эмили, своей лучшей подруги.

Они знали друг друга с двенадцати лет, не имели секретов и, помимо похожих имён, ещё и внешне безумно напоминали друг друга. Эм воспитывала трёхлетнего сына Поля, которого периодически оставляла на попечение няньки.

И Марк терпеть её не мог. Не няньку, нет, Эмили.

Причём не выносил он её всегда. Жёстко подшучивал, дерзил и отпускал саркастические замечания. Учитывая, что Эм была едва ли не единственным близким человеком Эмиля, помимо самого Бессонова, того обижало подобное отношение.

Эмили же лишь веселилась.

– Дурачок, – смеялась она, когда Марк не слышал, а порой и при нём. – Твой бука просто безумно тебя ревнует.

Эмиль в глубине души это понимал. Но реакция парня всё равно его задевала. Вот и в тот вечер он понял, что без переругиваний не обойдётся.

– О, великолепная мадемуазель Лебош, – фыркнул надменно Марк, заметив девушку, сидевшую на диване с подобранными под себя ногами.

– О, великий и ужасный месье Бессонов, – в тон ему ответила Эмили. – У вас что, приступ подагры? То-то я смотрю, так лицо скривило.

– Увы, мадемуазель Лебош, моё лицо непроизвольно кривится лишь при виде вас. Если считаете, что оно вызывает приступы подагры, может стоит задуматься об операции?

Эмиль, который открыл ему дверь и сейчас стоял рядом в дверях гостиной, недовольно посмотрел на Бессонова.

– Может пора бы уже за шесть лет научиться элементарной вежливости? – холодно спросил он. Да, его достали постоянные придирки Марка.

– Может пора бы уже за шесть лет понять, что я не рад видеть её в нашем доме? – передразнил Бессонов, бросая кожаный портфель на софу. Он ослабил галстук и устало посмотрел на Эмиля. – Ужин готов?

– Ты должен был поесть на встрече, – Эмиль пожал плечами. Да, он не собирался быть домашней хозяйкой. В конце концов, Марк сегодня действительно должен был поесть в другом месте.

– Прекрасно, – раздражённо бросил Бессонов. – Я в душ.

Едва он вышел из комнаты, Эмили понятно протянула:

– У-у-у. Думаю, мне пора.

– Ты не обязана уходить, – остановил её Нуриев. – Можешь остаться в гостевой комнате.

– Нет уж, – подруга покачала головой. – Во-первых, я тут явно лишняя сейчас. А, во-вторых, не хочу оставлять Поля на ночь с Нэнси. Она, конечно, милая, но ей всего восемнадцать.

– Хорошо, – Эмиль вздохнул, расстроенный тем, как повернулся вечер.

Он проводил Эм, закрыл за ней двери и вернулся в гостиную, чтобы прибраться. Подобрал с софы пиджак, небрежно брошенный Марком на портфель, и прижал к нему лицом. От того шёл приятный аромат туалетной воды и самого Бессонова. Это немного успокаивало и расслабляло.

Как давно он вот так прижимался к самому Марку?

Покачав головой, Эмиль собрал лишние вещи и отнёс их по местам. Потом забрал на кухню бокалы и пустую бутылку от вина, вторую выбросил, а первые загрузил в посудомоечную машину. Рутинные дела помогали отвлечься от того, что они с Марком снова поссорились. На пустом вроде бы месте.

Хотя, пожалуй, и не поссорились даже. Но эта напряжённость в общении появилась уже некоторое время назад.

Что мешало Эмилю просто обнять его и сгладить конфликт, как всегда происходило раньше? Ему это надоело?

Поглощённый своими мыслями, он добрался до спальни, где его уже ждал вернувшийся из душа Марк. Наверное, стоило поговорить.

– Переговоры прошли неудачно? – поинтересовался Эмиль, расстилая постель. Он не очень любил готовить, но всё, что касалось уюта, делал с удовольствием. Поэтому уделял много внимания таким вот маленьким ритуалам. Снял покрывало, сложив его аккуратно на банкетку. Отогнул одеяло, взбил подушки.

И всё это время Марк молчал. Эмиль обернулся и вопросительно посмотрел на него.

– Зачем ты постоянно приводишь её сюда? – так, похоже, Бессонов не успокоился. – То, что вы знакомы с детства, ещё не делает её особенной. Она таскалась по притонам, когда ей едва исполнилось восемнадцать. Пила, курила какую-то дрянь. Потом нагуляла приблудыша.

– Марк, – с осуждением произнёс Эмиль. – Ты можешь ругать Эм последними словами. Да, у неё было не лучшее прошлое, но это всё давно позади. А вот говорить так о Поле, он ведь всего лишь ребёнок…

– Да плевать мне на детей! – вспылил Бессонов. – Особенно на чужих. Я просто не хочу постоянно натыкать на неё возвращаясь с работы. Если жить без неё не можешь, общайся на нейтральной территории или хотя бы выпроваживай до моего прихода.

– Ты сам себя слышишь, Бессонов? – разозлился Эмиль. Он понимал, что здесь замешано что-то личное. У Марка самого было не самое прекрасное детство и ужасные отношения с отцом, но чёрт возьми. Он не имел права говорить всё это.

Не его Марк…

Сделав глубокий вдох, Эмиль подошёл к своему парню и положил руку на грудь. Он предпринял последнюю попытку сгладить ситуацию. Это стоило больших усилий, потому что собственное раздражение глушило все благородные порывы. Но Бессонова он всё же любил сильнее, чем обижался на него.

– Марк, у тебя был тяжёлый день. Завтра мы всё обсудим, и увидишь, найдём выход из ситуации, – Эмиль обвёл пальцами контуры диковинного цветка на груди у своего парня. Мало кто знал, что под всеми этими дорогими костюмами прячется такая красота. – Давай сейчас успокоимся. Ты был не совсем прав…

– Ну конечно, – Бессонов закатил глаза. – Я всегда не прав.

Он вывернулся из-под руки Эмиля и отошёл к постели. Глотая неприятный ком обиды, Нуриев смотрел, как Марк ложится в кровать. Неприятное чувство, будто стена недопонимания растёт с каждым днём всё выше, настигло его с головой.

Абсолютно разбитый, он выключил свет и тоже лёг, отвернувшись к Бессонову спиной. Это вышло бессознательно. Просто Эмиль правда устал. Может, устали они оба?

Но дурные мысли не успели завладеть им окончательно. Он почувствовал, как кровать рядом прогнулась сильнее, Марк придвинулся и осторожно, будто боялся спугнуть, обнял.

Эмиль тоже боялся разрушить это хрупкое мгновение.

***

Эмиль ждал.

Он не хотел, чтобы секс стал их средством примирения. Но слабое тело никогда не могло устоять перед притяжением к Марку. И поэтому сейчас Эмиль ждал его действий.

Понимая, что он не собирается сбегать, Бессонов мягко поцеловал сзади шею Эмиля и притёрся бёдрами о задницу. За годы вместе реакции тела стали едва ли не безусловными.

Эмиль непроизвольно согнул одну ногу и подтянул её выше, давая доступ. Он чувствовал, что Марк возбуждён, и, несмотря на их размолвку, данный факт не мог не радовать.

– Миль, – горячий шёпот заставил Эмиля рвано выдохнуть, от него по коже в месте касания губ побежали мурашки. – Детка, прости, что сорвался.