***

К вечеру Эмиль совсем скис.

Марк явно был чем-то занят. Он перестал отвечать. Последние сообщения даже не прочитал. Ругаться с ним Эмиль уже не хотел. Но ему было очень тоскливо, хотелось поговорить с близким человеком. Похоже, с единственным близким.

Или уже далёким?

От горьких мыслей в пору было на стену лезть. Но утешало одно, если Марк решился на откровенность, возможно, у них есть шанс заново построить свои расшатавшиеся отношения. Ведь есть же?

Прибираясь в гостиной, Эмиль нашёл игрушку Поля. Та застряла между диванными подушками. Повертев её в руках, Нуриев решил позвонить подруге. Если поговорить с Марком прямо сейчас он не мог, то хотя бы стоило сказать пару ласковых Лебош.

Когда она была прямо здесь, Эмиль находился в слишком большом ступоре, чтобы что-то ей высказывать. Но сейчас, проанализировав и приняв реальность, чувствовал большую потребность озвучить свои претензии вслух.

Как продолжать дальше общение с Эм, он слабо представлял. Единственное, совершенно точно не собирался отказывать от своего крёстного сына. Поль явно заслуживал лучшей жизни.

Слушая долгие гудки, Эмиль злился. На часах было всего восемь вечера, а мадмуазель Лебош, похоже, уже активно развлекалась и отлично проводила время. Она даже не потрудилась ответить на звонок.

Решив хоть как-то выплеснуть свой гнев, Эмиль отправил ей сообщение:

«Марк мне всё рассказал»

Вечер прошёл тоскливо.

Марк не отвечал, игнорируя Эмиля. Нет, Нуриев понимал, что тот прилетел в другую страну, да ещё и на похороны отца. Выяснение отношений сейчас явно не стояло у него в приоритете. Как минимум потому, что с Ромой и без того складывалось тяжёлое общение.

Но молчание всё равно тяготило.

После пары чашек кофе алкоголь окончательно развеялся, освободив голову. И Эмиль расстроился тому, что разбил рамки с фотографиями. Перебрал стопку снимков, которые во время уборки сложил на комод, и понял, сколько всё-таки счастливых моментов у них было.

Как так получилось, что всё пошло под откос? Когда они стали друг другу, нет, не чужими, но будто бы мало знакомыми людьми. Когда перестали делиться проблемами, предпочитая сводить всё к ссоре или сексу.

Это всё было так в корне неправильно.

Эмиль забрался на диван с ногами и включил на телефоне старые видео, которые они вместе с Марком снимали в разных поездках. От тоски защемило сердце. Бессонов так солнечно улыбался на них в камеру. А Эмиль забавлялся с того, как менялось его выражение лица, стоило перевести взгляд на кого-то ещё.

Марк не был образцом добродетели. Сарказм – его вторая натура. Но с Эмилем он всегда оставался мягок. Правда в какой-то момент ему это, похоже, надоело. Неужели разлюбил?

Нет. Нет. Нет. Марк сам говорил, что любит. Не так давно. А Бессонов не тот человек, который будет разбрасываться признаниями в чувствах, которых не испытывает. Ему они вообще даются очень тяжело.

В первый раз так вообще едва ли не клещами тянуть пришлось. Зато сколько счастья Эмиль испытал, услышав заветные слова.

Как же давно это было. Шесть лет прошло. Конечно, для тех, кто состоял в браке по полвека, это ничтожная цифра. Но для современных пар – приличный срок. В начале этих отношений Эмиль и не думал, что из них выйдет что-то путное. Но всё равно поверил марку и бросился во всё как в омут с головой.

Как же хотелось вернуть те моменты безграничного счастья. Чтобы можно было просто позвонить, услышать его усталый голос и мелькнувшую в нём улыбку. Просто обнять перед сном, вдыхая родной запах. Просто знать, что всё хорошо.

Эмиль отправил последнее сообщение, особо не надеясь на ответ, так как в Москве уже давно было за полночь.

«Спокойной ночи, милый. Надеюсь, с Ромой удалось поговорить? Насчёт Эмили… Я тебе верю. Но я пока не знаю, как с ней быть дальше»

Но ответ всё же пришёл, причём почти мгновенно. У Эмиля даже сердце подпрыгнуло от неожиданного звука СМС.

«Спасибо. Поговорили, толку пока нет. Он упрямый осёл, весь в нашего отца. С Эмили решать тебе.»

Если на словах про Рому Эмиль даже улыбнулся, то последняя часть заставила его грустно вздохнуть. Складывалось ощущение, что Марк тоже был обижен из-за всей этой ситуации. Но ведь это именно он не сказал раньше.

Эмиль чувствовал себя совершенно потерянным. Эмили тоже не отвечала. Кутила, наверняка, напропалую. Она ведь всегда была такой. С самого детства. Постоянно куда-то влипала, ещё и Эмиля с собой втягивала.

Нуриев – сын довольно состоятельных эмигрантов из России не знал почти никого в новой школе. Из-за плохого знания языка его отдали не в элитный лицей, хоть деньги в семье и были, а в обычный класс.

Там он, маленький, молчаливый мальчика, не обрёл друзей. Зато его приметила весёлая и заводная Эм. И очень-очень проблемная.

Во скольких переделках Нуриев побывал из-за неё. Нет, не с ней. Именно из-за неё. Лебош всегда умудрялась выходить сухой из воды, а Эмилю доставалось по самое не балуй. Дружбу с ней приходилось скрывать от родителей. Те были категорически против, что не удивительно. И сейчас Эмиль их ничуть не осуждает.

Но тогда в нём говорил бунтарский дух максимализма. Казалось, весь мир был настроен против них с Эм. И Эм была той, кто снова и снова подначивал Эмиля на какие-то авантюры.

Именно она и свела его с местными байкерами, где Нуриева чуть не покалечили. И где Эмиль встретил своего рыцаря на железном коне – Марка Бессонова. За одно это, наверное, Лебош можно было многое простить.

Многое, но не всё.

Вздохнув, Эмиль повертел телефон. Он видел, что Эмили прочитала его сообщение, но продолжала хранить молчание. Решила, что Нуриев перебесится, как бывало и раньше, и простит. Но Эмиль всё-таки был настроен на другое развитие событий. Марк, хоть его сухой тон и задел, всё же прав. Решать только ему, Эмилю.

Телефон зазвонил прямо в руках так резко, что Нуриев вздрогнул. На дисплее высветилось имя Лебош. Закатив глаза, парень ответил:

– Ну привет.

– Месье Нуриев? – незнакомый мужской голос поставил Эмиля в ступор. Он не был похож на какого-нибудь наркомана или клубного мальчика. И отчего-то Эмиль тут же выпрямил спину.

– Слушаю.

– Вам знакома мадмуазель Эмили Лебош? – сухо уточнил мужчина. – Я звоню из полицейского участка.

– Сколько? – Эмиль подавил раздражение. Опять эта дура угодила за решётку. Он заплатит залог в последний раз и…

– Что? – удивился полицейский. – Вы меня не поняли. Моё имя – детектив Фольер. Дело в том, что мадмуазель Лебош погибла в автомобильной аварии, и я звоню, чтобы…

Дальше Эмиль уже не слышал. Он просто сидел в состоянии глубочайшего шока и пытался перевалить услышанные новости.

Эмили больше нет?

Ночной Париж был очень красив.

Но глядя на него в окно такси, Эмиль не испытывал привычного удовольствия. Все его мысли вертелись лишь вокруг одного.

Эмили больше нет.

Нуриев прислушивался к себе, пытаясь вычленить свою истинную реакцию на гибель девушки. Конечно, его отношение к ней кардинально перевернулось за последние часы. Но всё же он долгое время считал её самым близким другом.

Да, она не была идеальной подругой. Из-за неё Эмиль не раз попадал в неприятности. Из-за неё он не раз ссорился с Марком, особенно в последнее время. Но сейчас почему-то вспоминались только её весёлые, с хитринкой глаза и широкая улыбка. Эм была очень красивой. Поль, наверное, пойдёт в неё. Он уже безумно симпатичный малыш.

Поль.

Господи, Поль.

За прошедшие с момента звонка сорок минут, Эмиль ни разу не вспомнил о крестнике. Он был слишком оглушён смертью Лебош. Но сейчас на него бетонной плитой свалилось осознание. Сын Эмили остался сиротой.