Богдан так и не договорил, брат достал из внутреннего кармана пиджака толстый конверт и швырнул его на стол. Скорее всего, с деньгами, но откуда? Вместо того чтобы потянуться к конверту и распаковать его, оправдать ожидания Вика, Богдан показательно откинулся на спинку и скрестил руки на груди.

– И не интересно? – удивился брат.

– Мало ли где ты взял конверт с баблом.

– Это твое бабло, – неожиданно рассмеялся Вик. – Ну, наше.

– О чем ты?

– Помнишь, я говорил, что буду отвечать за связи с общественностью? – Приподнятое настроение Виктора прокрадывалось в его голос, делая интонацию почти что вдохновленной. – И я отвечаю. Знаешь, я умею договариваться с людьми.

– За монологом самовосхваления важное-то будет?

– С нами хочет сотрудничать один гражданин, – встав с кресла, Вик пододвинул конверт к Богдану. – Внутри десять тысяч баксов. За то, что ты не будешь обращать внимания на гонки на окраине города. И это только за месяц. В следующем мы полу…

– Ты с катушек слетел, Вик? – от негодования Богдан тоже поднялся.

– Нет, ни разу.

– Договариваешься от моего имени непонятно с кем, берешь взятки. Совсем ума нет? Я же сказал, что не буду их прикрывать. Не хотят жить по закону, пусть валят из моего города на хрен.

– Да это не твой город, идиот!

– Пока может быть и нет, но…

– Если не договоришься с ними, то закончишь… – Подойдя к Богдану впритык, Виктор схватил его за грудки, скомкав рубашку в кулаке. – Закончишь в багажнике автомобиля, уяснил?

– Пошел вон из моего кабинета.

– Ты не понимаешь, я хочу тебе помочь…

– Пошел вон и деньги забери, – выговорил Богдан четко в лицо брату.

Едва тот ослабил хватку, он оттолкнул Виктора от себя и даже на толику не посочувствовал, когда тот влетел в стул, споткнувшись. И поделом ему, подумал Богдан, молча сверля взглядом брата. Они столько раз это обсуждали, но Вик не был бы Виком, не попробовав снова. Ну пусть теперь и разбирается со своим гражданином.

Решил, что принесет деньги и Богдан как по волшебству сразу же передумает?

– Незаконные гонки, значит, – произнес он, усаживаясь в кресло.

Пожалуй, в одном Виктор прав, Богдан пока недостаточно хорошо знал город. Придется, наверное, отправить дополнительные патрули на ночь… Если кто-то хочет договориться, то пусть приходит в, мать твою, приемный день. Богдан с удовольствием посмотрит в глаза тем, кого его братик считает хозяевами города.

Спустя несколько часов после разговора с братом пришел Мирослав.

Он скромненько замер у дверей, куда его и привела Зина. Все такой же спокойный и невозмутимый.

Может быть, Богдана настигло плохое настроение, но при взгляде на стажера он подумал об очень нетипичных для него вещах. Взгрустнул, не увидев в жестах Мирослава особой заинтересованности, хотя раздражение самого Богдана отступало под грузом чужого, безумно притягательного обаяния.

Мирослав оставался для него объектом любования, своеобразной отдушиной в сложные дни.

О том, чем жил, кого любил Мирослав, Богдан понятия не имел. Он ощущал небольшое волнение от их встреч, а в выходные даже позволил себе ту слабость, но… Скорее всего, реальность с его грезами и близко не совпадала. Мирослав имел девушку, как обычный парень-студент, тусовался с ребятами, катался на своем байке, а его, Богдана, считал скучным мужиком, с которым пришлось работать, так? Кто знал, зачем он повел себя так провокационно в лифте, Богдан же не малолетка, цепляться за это. И пусть он не считал, что обязан ходить с серьезным и напыщенным лицом индюка из-за статуса политика, однако отдавал себе отчет, что западать на студента – далеко не самая перспективная затея.

Пройдет время, и Мирослав исчезнет из его жизни, как маленькая и недостижимая звездочка.

– Ну что, поехали на выставку? – подмигнул ему Богдан.

Он подхватил пальто с дивана и прошел мимо.

На лифте на первый этаж они спустились молча. Поговорить не получилось из-за Елены Степановны: войдя в кабинку, она заладила жаловаться на свою тяжелую жизнь всем, кто вынужден был послушать, а в холле Богдан столкнулся со своим братом, который излучал неодобрение на профессиональном уровне.

Особенно враждебно он посмотрел на Мирослава, Богдану это не понравилось, он ощутил желание положить руку парню на плечо, как бы говоря, что он под его защитой, пошли вон.

Но миг колебаний прошел, Богдан толкнул двери и вышел на улицу.

Накрапывал дождь, а свинцовое небо словно нависало над ними. Мирослав держался рядом, а возле машины Богдана смачно позевал. Почему-то извиняющим тоном объяснил, что учил физику.

– А что у тебя за направление?

– Буду физиком-ядерщиком, – Мир усмехнулся и сел в пассажирское кресло. – Зубрил спектроскопию до двух часов ночи, чуть глаза на подушку не вытекли. Ой, вы, наверное, не знаете, что…

– Знаю. – Остановившись около машины, Богдан положил на открытую дверцу локоть, не пряча превосходство.

– Откуда?

– Как-то раз я делал материал об АЭС. О той самой, куда ты, если что, устроишься работать. И чтобы понять, как они производят электроэнергию, я изучил весь технический процесс.

– Весь?

– Как я уже сказал.

– И вы помните, что такое спектроскопия? – смешливо сощурился Мирослав.

– Если не ошибаюсь, раздел физики, который изучает энергию радиоактивных материалов, альфа-, бета-, гамма-излучения…

– Ого, – восхитился Мирослав. – Не совсем точное определение, но я поражен.

– Я полон сюрпризов.

– Заметил.

Усаживаясь за руль, Богдан уловил боковым зрением, как Мирослав широко развел колени, немного провокационно положил руки рядом с промежностью, будто соблазнял его по-тихому.

– Вы же должны отвечать на мои вопросы. – Мирослав улегся на сиденье.

– А тебя что-то интересует прямо сейчас?

– Какой у вас любимый цвет?

– Чего? – моргнул Богдан. – Вообще-то, я думал, ты спросишь о работе.

– Нет, меня больше вы интересуете, а не ваша работа.

– Что ж. – Вывернув руль, Богдан выехал со стоянки, используя возникшую паузу на все сто.

Мирослав снова это делал… Снова произносил вслух фразы, которые могли означать очень многое. Или не означать ничего вообще. Богдан около полугода жил без секса, вот и видел намеки где попало. Он медленно выдохнул, пообещав себе не переходить грань в общении с Мирославом. Ни одну из существующих граней.

– Ладно. Мой любимый цвет? Мне нравится серый.

– Интересно!

– Знаешь почему? – Мир мотнул головой, и Богдан ответил: – Это цвет, у которого есть возможности. Можно добавить черный или белый, но выбор пока не сделан, так что… Ты будто остаешься на границе и можешь воспользоваться любым из вариантов.

Мирослав усмехнулся краешком губ.

– Вы все на свете анализируете, да?

– Видимо. Считаешь меня занудой? А у тебя какой любимый цвет?

– Желтый. И нет, я не считаю вас занудой, – повернулся к окну Мирослав. – А что насчет девушки? – выстрелил он следующим вопросом, неожиданно вторгшись в личную сферу.

– Девушки?

Богдан весь напрягся, сжал руль и уставился на дорогу так, будто там разворачивались самые захватывающие события в мире…

***

Девушка у Богдана была.

В студенческом прошлом, одна за всю его жизнь.

И по принуждению.

Рита Возняк показалась девятнадцатилетнему Богдану неплохим вариантом, чтобы притвориться гетеросексуалом и снизить родительско-братский прессинг. Нет, те не собирались его срочно на ком-то женить или отправлять к психологу, но до чего же подозрительно смотрели, вопросы задавали. Брат Вик так и вовсе на правах старшего водил его в стриптиз-клуб и совал в карманы телефоны эскорта для одиноких вечеров.

Девушка спасла бы Богдана от вероятных домыслов о его нетрадиционной ориентации.

Рите он частично признался: о любви к мужчинам умолчал, но попросил притвориться, чтобы родаки отстали. Он даже предложил ей денежную компенсацию за всякие неудобства.