– Думаешь, ты мне нравишься?

– Я даже уверен в этом, – приподнял подбородок Мирослав.

И потом, совершенно внезапно, Богдан вытянул руку и схватил его за шлейку на брюках, притягивая к себе. Близость Богдана – к счастью, между ними хотя бы оставалась одежда – обожгла Мирослава. Он едва ли не задохнулся, моргнул несколько раз и уставился в глаза Богдану. Конечно, он и раньше разглядывал малейшие черты его лица на фотографиях, увеличивая их в десять раз, но, пребывая на расстоянии поцелуя, который почти повис между ними, сходил с ума. От напряжения у Мира едва голова не закружилась. Сколько они простояли в объятиях друг друга?

Время для Мира остановилось, он с жадностью вглядывался в глаза напротив, с трепетом ожидая.

Сам того не заметив, он начал возбуждаться. Член налился, затвердел, почти встал, и, разумеется, Богдан, прижимающийся к нему бедрами, тоже это ощутил. Но его хватило только на кривую усмешку, и тут Мирослав уже и сам разозлился.

Он хотел большего, он заслуживал большего…

– Какой ты быстрый мальчик, уже думаешь о чем-то неприличном? – Богдан погладил Мира по щеке.

– А вы?

Рука мэра прошлась по его подбородку, скользнула по шее и…

Исчезла.

Закончилось все быстро, как и началось. Как будто кто-то выключил лампочку. Богдан отстранился.

Идя к столу, он бросил Мирославу:

– Одевайся, мой кабинет – не самое подходящее место для стриптиза.

– А какое подходящее?

– Я не сказал, что подходящее место для нас есть вообще, – ухмыльнувшись, Богдан уселся за стол. – Костюм забирай с собой, конкурс красоты начнется в шесть вечера, нам нужно быть на месте в пять тридцать. Ты сможешь подъехать к мэрии?

«Да ну тебя на хер», – подумал раздосадованный Мирослав.

Он неаккуратно стащил с себя рубашку, едва не вырвав одну пуговицу, так же поступил и со штанами… Пусть он и не рассчитывал на секс, но и пренебрежение терпеть не собирался. Богдан хотел его, Мир не сомневался, он видел своими глазами. Почему же Богдан делал вид, что между ними не летали искры?

Политик, блин.

– Мирослав, заехать за тобой или сам?

Забавно склонив голову, Богдан оторвался от своих бумаг.

Он молча наблюдал секунд тридцать за тем, как Мирослав складывал в пакет скомканную одежду, натягивает на ноги родные джинсы.

И когда Мирослав набросил на плечи куртку, почувствовал себя немного спокойнее.

– Ну же, не веди себя как ребенок, которому не дали сладкого.

Мир уже не сомневался, что мэр получал удовольствие от этой игры.

– Как вам будет угодно, но на свой сраный конкурс красоты поезжайте сами. До завтра.

Впервые с тех пор, как вошел в кабинет, Мирослав позволил себе ответную улыбочку. Придется Богдану Александровичу, если Мир ему хотя бы немного интересен, самому сделать следующий шаг.

Вот так все и закончилось.

Мальчик ушел и хлопнул дверью, словно у себя дома.

Вдохнув полной грудью, Богдан поборол в себе желание бросить что-то на пол, разломать на части статуэтку из числа подаренных партнерами и соратниками, швырнуть в стену смартфон или загнать дротик в картинку с зимним пейзажем на стене.

Но он же не малолетка, в самом деле.

Ярость покинула его молниеносно, как и настигла ранее. Остались только сомнения. Ну и немного возбуждения.

В этом кабинете, несмотря на все возможные последствия, Богдан хотел Мирослава. Перед глазами до сих пор прыгали картинки, манящие и неприличные. Страсть затуманивала разум, и он лишь в последний момент сдержался. Впрочем, и обижать Мирослава Богдан не планировал, думал, что тот с удовольствием продолжит и поддержит его игру, но, видимо… перегнул палку.

Или задел за живое?

Усевшись в кресло, Богдан приказал себе прекратить думать об этом.

В конце концов, Мирослав поступил как идиот, начав раздеваться в кабинете мэра. На что он рассчитывал?!

Богдан закрыл двери, да и деловых встреч на ближайший час не назначал, но в кабинет мэра могут пожаловать в любой момент и без предупреждения, хотя бы Зиночка решит проверить, все ли у них в порядке, кофе принесет. Что случилось бы дальше: закрытый кабинет, возня за ним, нелепые оправдания и, наконец, картина маслом – мэр заперся со своим молодым стажером… Так что да, разглядывая Мирослава, Богдан думал и о желаниях, и о себе любимом. Интрижка с Мирославом, которую он мог себе позволить, точно исключала секс в кабинете, какой бы манящей ни была фантазия для его измученного возможностями сознания.

То, о чем волновался Богдан, произошло через десять минут после того, как Мирослав ушел. В его кабинет ворвался посторонний человек. Виктор Александрович Романов ступил на порог и придержал пальцами двери, которые от его напора ударились о стену.

– Не занят? – спросил Виктор, и Богдан многозначительно указал ему на стул.

Их отношения с братом совсем разладились. Богдан, хотя и злился, признавал: кроме Вика, у него близких помощников нет. Спустя три месяца после избрания он мог остаться один, что точно не входило в его планы, ведь Богдан любил создавать глобальные стратегии, предполагавшие наличие помощников. Он не собирался останавливаться, а для реализации таких политическим амбиций ему было желательно свой мэрский срок досидеть.

– С чем пожаловал?

– А что это за шмотье? – усевшись на то место, где восседал и Мирослав, Виктор бесцеремонно заглянул в пакет, оставленный на столе. Богдан едва не застонал вслух. Черт возьми.

Ему хватило ума забросить вещи, которые Мирослав разбросал, в пакет, но пакет он так и не спрятал.

– Не трогай, это для… стажера.

Богдан наткнулся на изумленный взгляд брата и пожал плечами.

Мол, пустяки.

Про Мирослава Виктор уже был наслышан. Он спросил прямо, как всегда, после того как они столкнулись в холле мэрии. Богдан ограничился официальной информацией, сказал брату, что Мирослав пришел работать по программе, сам он детдомовский, от Киреевой.

– Ты ему уже вещи покупаешь?

– Нет, просто я думал поехать с ним на конкурс красоты.

Глаза Виктора стали еще шире.

– Ну что? – взмахнул руками Богдан и забрал злосчастный пакет. – Ты же сам мне говорил, что нужно вывести его в свет, чтобы поработал на имидж. Политические баллы и так далее.

– Возможно. Но я думаю, что у этого Фетисова, да?.. У него не будет проблем с покупкой костюмов.

– Почему?

Затолкав пакет под стол, Богдан выпрямился.

– Потому что он ездит на охренительно дорогом байке, ты не заметил?

– Зато ты все замечаешь, – скрестил руки на груди Богдан.

Бесила его привычка брата находить во всем какие-то скрытые смыслы и на глаз прикидывать стоимость чужих вещей.

– Я серьезно, Бодя…

– Ради бога не называй меня так, а то я за себя не ручаюсь, – наставил на него средний палец Богдан.

– Ладно, но я серьезно хочу указать на одну вещь. Как так получается, что у детдомовского мальчика есть байк за двести пятьдесят тысяч зеленых, а? Давай разберемся.

– За двести пятьдесят тысяч?

У Богдана отвисла челюсть.

Не приценивался он к байку Мирослава.

Сам факт наличия имущества у студента не вызывал у Богдана сомнений или беспокойства. Даже у сирот бывали люди, желающие помочь, но не обладающие возможностью обеспечить их жилплощадью и другими условиями, верно? Кроме того, Мирослав же выиграл какой-то грант, Киреева что-то такое упоминала, может, на эти деньги он и купил байк? Впрочем, Богдан с трудом представлял грант, где выдавали бы кучу денег и не контролировали использование.

– Вот такие пироги, – усмехнулся Виктор. – Парень-то с сюрпризом, ты уж выясни с каким, прежде чем показывать его народу.

– Выясню, спасибо за заботу.

– И еще кое-что. Не стоит покупать ему вещи. И любым своим помощникам вещи не покупай. Это выглядит как подкуп или как… как предложение раздвинуть ноги, если в деле замешана девушка.

– Буду знать, что в политике подарки не дарят, – закатил глаза Богдан. – Как ты меня задрал этим цинизмом.