Шаэриэнн откровенно любовалась нашими вытянутыми лицами. Мариэтт — платьем.

А я не мог отвести глаз от женщины, стоящей на пороге.

Что и говорить, в походной одежде она выглядела совсем иначе…  Сейчас дико было бы даже представить её в обычных широких штанах, безразмерном кожухе и сапогах из грубой кожи. Обычно Шаэ «утопала» в меховой безрукавке — и совсем не верилось, что гибкий стан, перехваченный широким поясом платья, на самом деле без труда можно обхватить двумя ладонями…  Облегающие тканые перчатки мастерски маскировали изъяны пальцев, и я только теперь рассмотрел, насколько же тоненькие у неё запястья…

Почему-то последнее особенно впечаталось в память.

Длинные стройные ноги, высокая грудь, водопад каштановых волос, поднятых в высокую причёску…  Именно сейчас Шаэриэнн предстала перед нами истинной Дочерью Ночи. И в то же время — было в ней что-то совсем необыкновенное, не имеющего ничего общего с безликим совершенством эльфийских дев. Их холодная надменная красота, хоть и считающаяся каноном во всём Мире, никогда меня не привлекала, отчего-то казалась мне неживой, искусственной — словно безупречный облик мраморных статуй. Так было ещё до Последней Войны — ну, а потом все чувства и вовсе затмила всепоглощающая ненависть…

Но Шаэриэнн не была статуей.

Она была — Сама Жизнь…

Эльфийка не сводила с меня пристального взгляда изумрудно-зелёных глаз — наряд заставил их переливаться, подобно настоящим драгоценным камням.

— Ну, что? — наконец, спросила она, видимо, отчаявшись дождаться внятного ответа.

Я прокашлялся.

— Что? Ты выглядишь…  настоящей принцессой.

Комплимент был, разумеется, неуклюжим — никогда не умел в таких случаях верно подбирать слова — но, как по мне, вполне безобидным…  И, тем не менее, Шаэриэнн вдруг покачнулась, словно от грубого тычка, правда, тут же мастерски сделав вид, что на туфельке подвернулся каблук. Я удивлённо раскрыл глаза — а она шевельнула губами, почти беззвучно обрывая готовый сорваться вопрос:

— Когда-то давно…  так оно и было.

Почувствовав внимание, Шаэ повернула голову и посмотрела на меня, скрывая свои истинные мысли в свете ободряющей улыбки.

— Переживаешь?

Я пожал плечами, не желая добавлять ей беспокойства, но соврать так и не смог.

— Ну…  разве что самую малость.

— Не стоит, — она внезапно подмигнула мне. — А орк из тебя всё же — потрясающий!…

— Не сыпь мне соль на рану…  — поморщился я, хотя больше для порядка.

Не мог не признать — костюм и впрямь был хорош. Должно быть, очень непростые обстоятельства заставили вождя орочьего клана расстаться с этой вещью, продав её предприимчивому ростовщику. И уж совсем не представляю, каким образом Антонио и Энцо сумели отыскать в Рожерионе такой клад…

И, тем не менее, Шаэриэнн оказалась права: этот костюм и вправду примирил меня с маскарадом. Потёртые кожаные штаны с «охотничьим» узором, нанесённым рыжеватой охрой и подбитая мехом безрукавка, украшенная деревянными подвесками и растрёпанной бахромой, сидели на мне так, словно были на меня и сшиты. Мариэтт даже не пришлось ничего подгонять…

Сапоги, правда, я надел свои — но это как раз было неважно, поскольку в стране, где верили в Забытого Бога, никогда толком не умели их тачать. Так что воинственный Вар'р в своём боевом облачении и человечьей обуви отнюдь не выглядел чем-то удивительным.

Единственное, без чего я вполне мог бы обойтись, был головной убор…  Я покосился на огромный рогатый шлем, лежащий рядом. Однако он наполовину закрывал лицо, тем самым заменяя мне маску, да и в нём я действительно смотрелся орком, а не человеком, напялившим орочий костюм.

— Жаль, меч взять нельзя…  — я подтянул ремень пустой перевязи на груди. — Ну ладно, меч…  Но что за орк без топора? Или хотя бы булавы…

Эльфийка хмыкнула.

— Ну…  надо было вырезать из фанеры. Это единственный вариант, при котором тебя допустили бы во дворец. И то, думаю, пришлось бы ещё не единожды объяснять страже, простой и магической, что твой топор не таит никакой опасности для коронованных особ…

Я представил себя с фанерным топором…

— Знаешь, лучше сделаю вид, что я настолько серьёзный орк, что разрываю врагов голыми руками.

Шаэриэнн хихикнула.

— Тогда магическая стража от тебя точно не отцепится…

В этот миг карета резко сбавила ход и лошади перешли на шаг.

Эльфийка, вмиг посерьёзнев, вновь прильнула к окну, а я лишь немного отодвинул вбок раздражающую меня шторку.

На площади перед Золотыми Воротами было полно народу. Ближе к полуночи простых горожан тоже ожидали торжества: из императорских подвалов должны были выкатить бочки с вином, устроить угощение и фейерверки — однако зеваки всё равно не желали пропускать возможность хотя бы издали поглазеть на то, как во дворец собирается знать. Подъездная дорога, по которой одна за другой двигались кареты, была свободна — это обеспечивали королевские гвардейцы с непроницаемыми лицами, выстроившиеся вдоль обеих её сторон. Но за их спинами люди были всюду: толпились на мостовой, высовывались из окон стоящих неподалёку домов, занимали удобные позиции на крышах и на толстых ветках деревьев…

Наш кучер ловко вклинился в медленно, но уверенно движущуюся вереницу, и вскоре четверо гвардейцев в парадных мундирах уже распахивали перед нами два ряда широких резных створок, пропуская в Императорский Парк. Мы въехали на центральную аллею, мощённую серым и розовым камнем, и продолжили путь к возвышающейся в самом сердце парка громаде Мраморного Дворца.

Привычная тишина парка в этот вечер уступила место праздничной суете, скрипу карет и гомону людских голосов. Копыта лошадей гулко цокали по каменным плитам, усыпанным лепестками снежных роз и живыми цветами — представляю, сколько задействовали оранжерей, чтобы обеспечить это удовольствие…  Правда, заставить деревья зазеленеть в честь праздника всё же не удалось. Парк всё равно выглядел величественно, однако по-зимнему сурово, и каменные статуи прежних Императоров, не сокрытые листвой, зорко следили со своих постаментов за прибывающими гостями.

Казалось, каретам нет и не будет конца, однако устроители праздника действовали слаженно и чётко, и ни заторов, ни проволочек нигде не возникало. Следуя заданному направлению, мы описали по парку широкий круг и в положенное время замерли у широких ступеней парадной лестницы.

Сбоку от ковровой дорожки, ведущей во дворец, суетился церемониймейстер с огромным свитком в руках, распоряжающийся двумя дюжинами лакеев, не устающими встречать и принимать гостей. Из кареты, остановившейся прямо перед нами, только что выбралось семейство, чьи наряды меня изрядно позабавили…  Глава фамилии, крепкий высокий мужчина в летах с заметным брюшком, весьма похоже изображал гнома-копателя в камзоле, колпаке и с длинной накладной бородой. Дородная дама в маске — очевидно, его супруга — была облачена во что-то эфемерно-воздушное, бело-розового цвета (этот образ, признаться, я так и не разгадал, но почему-то в моей голове прочно засело сравнение с кремовым пирожным). А вот совсем юной прелестной девушке, отдалённо напоминающей мать, тёмно-зелёный костюм дриады был очень даже к лицу. По знаку церемониймейстера четвёрка лакеев мгновенно взяла вновь прибывших «в оборот» и со всеми почестями сопроводила до самого входа…

Следующими были мы с Шаэ.

Отбросив прочь последние сомнения, я натянул на голову шлем и, едва дверь кареты услужливо распахнулась передо мной, выбрался на алый ворс ковра, едва не зацепив притолоку рогами. Второй лакей тем временем вышколено дёрнулся помочь Шаэриэнн, но я отстранил его и сам предложил своей даме руку.

Когда Шаэ, сверкая изумрудными глазами и такими же драгоценными камнями в ушах и причёске (украшения Тонио взял на время у того же знакомого ювелира), ступила на ковёр, свиток с нашим приглашением на Бал уже был у церемониймейстера в руках.

— Ваша Светлость герцог Ар Кэррайн! Ваша Светлость герцогиня!…  — Бросив взгляд на приглашение, пожилой распорядитель склонился в изящном поклоне. — Его Императорское Величество Рожеро Справедливый с радостью приветствует вашу чету на Балу Начала Весны!…  Благодарим за честь, оказанную двору вашим прибытием!…