Я прикрыла глаза. Потом, не удержавшись, по-детски зажмурилась, крепко-крепко…  И разлепила веки только тогда, когда услышала какое-то движение совсем рядом с собой.

Прямо перед моим носом оказалась дымящаяся кружка, прикрытая сверху большим сухарём. Поколебавшись мгновение, я молча приняла её, изо всех сил стараясь не коснуться держащей её ладони в чёрной перчатке. Ладонь тут же исчезла. Шаги чуть слышно заскрипели, отдаляясь, и смолкли снова за разделившим нас костром.

За минувшие два дня мы не перебросились, наверное, и дюжиной слов. Да и из этой хорошо, если дюжины десяток принадлежал ему — Чёрному. Он коротко приказывал: идём, едем, делаем привал — я подчинялась. Молча. Всё ведь и так было ясно.

Единственные слова, произнесённые мной с момента гибели чудовища и Светлых Жрецов, были вопросом. Причём, исключительно глупым — и, собственно, задавая его, я уже прекрасно знала, каков будет ответ…

«Отпустишь меня?»

… В душе он, должно быть, расхохотался. Или же просто оторопел от такой наглости. Внешне, однако, на лице не дрогнул ни один мускул — в проклятом Ордене великолепно убивают чувства, даже у собственных Псов…  Несколько мгновений Чёрный пристально смотрел на меня внимательным взглядом, а потом просто покачал головой, даже не тратясь на лишние слова…

Я бездумно сжала кружку в руках, едва не пролив чай себе на колени. Пить не хотелось, как и есть, но я всё же заставила себя отхлебнуть несколько глотков подкрашенной сухими травами воды и откусить от сухаря. Остаток хлеба я незаметно сунула в карман кожуха, сделав вид, что оглянулась на фырканье коня, стоящего неподалёку под деревьями. Пригодится. Очень надеюсь, что пригодится…  До ближайшего города в том направлении, куда мы ехали, было ещё не менее суток пути.

Я что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю…  Хотя что, и как именно я это сделаю, пока не представляла. Я должна что-нибудь придумать — иначе я погибла…

Я украдкой взглянула сквозь пламя костра. Чёрный сидел на брошенном на землю плаще, опираясь на расчищенный от снега большой камень, и, закатав правый рукав куртки до плеча, менял повязку на раненой руке, то и дело придерживая моток бинта то локтем, то зубами.

Паршивая рана, весьма нехорошая…  Впридачу, похоже, ещё и заражена. Если бы не эликсиры, к которым Чёрный прикладывался всю дорогу, его бы уже вовсю лихорадило. Однако держался он при всём этом очень даже неплохо. Когда, ковыляя и шатаясь, мы покидали ту роковую поляну, на которой остались три тела в кольце сотворённой им агмарилловой защиты, он едва перетянул руку какой-то тряпкой, и словно бы о ней забыл — ну, по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление…

Вернувшись в деревенскую Церковь с первыми лучами солнца, он, вместо того, чтобы свалиться без сил, тщательно обыскал жреческую обитель — и, к слову сказать, не зря. На моих глазах был вскрыт хорошо замаскированный тайник в одной из стен. Там, перевязанная лентой, лежала пухлая стопка каких-то бумаг, бегло просмотренных Чёрным и перекочевавших в его вещмешок. Затем он отыскал Орб — шар размером в человеческую голову из проклятого агмарилла. Проверил что-то; не удержавшись, кивнул в ответ какой-то своей догадке, после чего активировал Орб сам — от близости столь сильной агмарилловой волшбы меня едва не стошнило…  Под конец он поднялся под крышу церквушки, где на чердаке находилась звонница с единственным колоколом. Собрав жителей, Чёрный сообщил им о том, что твари больше нет, «эльфийскую колдунью» он забирает с собой, а через несколько дней в деревню из Орденской Цитадели пожалуют его Братья, которые окончательно расставят все знаки над рунами, вновь откроют Церковь и привезут сюда новых Светлых Жрецов.

Подозреваю, что очень многих интересовало, как именно удалось убить монстра и что же произошло с Братьями Витином и Дейарисом — но никто, ни единая живая душа, так и не задала ему ни одного вопроса…

Мы выехали сразу же после того, как Чёрный запечатал храм с помощью замысловатого артефакта, приказав впустить исключительно тех, кто принадлежит к Ордену. Всё это время он, казалось, не думал о своей ране — только сменил в клочья изодранную рубашку на новую и второпях смешал себе во фляжке содержимое сразу нескольких флаконов из седельной сумки, время от времени отпивая оттуда по глотку. И только…  Неужели действительно ничего не чувствует?…

— Этот странный звук — там, на поляне…  — внезапно произнёс Чёрный тихо, вполголоса, не отрываясь от своего занятия. — Что это было?…  Как тебе удалось отвлечь тварь?

Я в этот момент как раз подносила к губам кружку, и едва не поперхнулась чаем — настолько не ожидала, что он заговорит…  Пауза изрядно затянулась, впрочем, он, возможно и не ждал ответа — во всяком случае, не переспрашивал, как будто действительно забыл обо мне и о своём вопросе.

— «Alleid Mearriaenna»…  — неожиданно для самой себя обронила я.

— «Клич Марены»? — так же негромко переспросил он.

Если он хотел меня удивить — ему это удалось.

— Ты…  говоришь на Rocca'lienquaa?? — я вытаращилась на Чёрного так, словно на моих глазах заговорил не он, а…  его конь.

— Совсем немного, — он на мгновение поднял глаза, в которых отразились пляшущие язычки пламени. — Достаточно для того, чтобы перевести фразу, но мало, чтобы понять её смысл.

— Mearriaenna была охотницей. И одной из лучших Говорящих-с-Лесом, если верить легенде…  — я отставила пустую кружку на одеяло. — Её Клич слышит каждое живое существо, находит в нём что-то знакомое. Этим приёмом нередко пользуются наши охотники, чтобы привлечь внимание животного. Или, напротив, отвлечь его. В ситуациях, подобных твоей…

— С нежитью тоже срабатывает? — поинтересовался Чёрный.

— Нет, — я покачала головой. — Только с живыми. Тварь отреагировала на меня потому, что кое-что от того самого живого существа в ней всё же осталось. Хотя после всего, что было, верится в это с трудом…

Чёрный молча кивнул, вновь сосредоточившись на мотке бинта. На какое-то время снова воцарилась тишина, прерываемая лишь треском горящего хвороста и шорохами леса, но я нутром чуяла, что она будет недолгой.

Как напророчила.

Чёрный закончил бинтовать, пошевелил рукой, проверил, хорошо ли закреплена повязка.

— Почему ты не попыталась сбежать?

Ashratt!…

Я опять не ожидала вопроса. Тем более — этого.

… Дура! Дремучая, непроходимая, безнадёжная дура!…

Разумеется! Когда Чёрный, оставив на снегу плащ и гору оружия, исчез в зарослях, отправляясь на бой, мне с трудом удалось скрыть ликование…  Бежать, бежать со всех ног, побыстрее и подальше! Мчаться обратно в лес, запутать следы, едва только Орденский Пёс и монстр займутся друг другом, когда его проклятым Кольцам будет уж точно не до меня!…

Но, едва на дальней стороне поляны шелохнулись ветки, выпуская такую маленькую в сравнении с чудищем фигуру с мечом, когда вскинулась и рванулась в атаку тварь — я забыла обо всём, буквально прикипев к своему смотровому «окошку»…

Он был без плаща. Ловкий, проворный — тяжёлый меч, идеально подогнанный под руку хозяина, порхал бабочкой, повинуясь его воле, нанося удар за ударом.

… Белая рубашка, тёмные волосы. Не дрался — танцевал…  И на мгновение я забыла, что это Каратель, враг. Перед глазами возник другой воин — моя боль, моя память, мои слёзы. Моя Судьба…

A'Kariaell…  Hermeanno-nai — Брат. Нас с тобою связывало не кровное родство, но кровь на поле брани: наша, пролитая, когда не щадя себя, защищали друг друга, и вражья — на лезвиях наших мечей.

Брат…  Ты был единственным, кого я могла бы так назвать — но назвала впервые, когда ты уже встал на Вечные Дороги, а я, волею причудливо изломанного Рока, вопреки всему святому в Мире осталась здесь.

Я глядела на бой человека с монстром — а видела тебя…  Сколько раз мне приходилось наблюдать за тем, как ловко ты владеешь клинком — на тренировке и в бою! Слёзы, то ли горькие, то ли радостные, застили мне глаза. Его меч казался твоим мечом, его удар — твоим ударом, его ошибка — твоей ошибкой…  И когда тварь, воспользовавшись твоим промедлением, готова была нанести гибельный удар, я вмешалась в поединок — как я могла не вмешаться?! — дав тебе возможность вырваться из ловушки и продолжать…