И только на лепестке каменной лилии, зажатой в тонких мраморных пальцах прямо над моей головой, явственно пропечаталась свежая влажная дорожка.
— Что ты хочешь? — меж тем сквозь зубы выдохнула Шаэриэнн. — Говори и убирайся!
Тонкие губы змееголосого короля внезапно тронула печальная улыбка.
— А ты ничуть не изменилась, Шаэрри-наи, — неожиданно мягко заметил он. — Ни капли… Всё та же страстная, яркая бунтарка, что десять лет назад покорила моё сердце. Как будто и не было этих лет. Как будто мы расстались только вчера…
Я с трудом подавил желание в изумлении протереть уши. Тарабарщина, в виде которой представлялся мне их разговор на эльфийском, внезапно обрела смысл — так, словно собеседники мне в угоду разом перешли на имперскую речь!…
Но ведь этого точно не могло случиться!
Тогда… что же произошло?!
— Твоё сердце?! — Шаэ задохнулась от возмущения. — Ты смеешь говорить об этом… Ты?! Убийца, клятвопреступник и лжец, для которого нет и никогда не было ничего святого?!
— Эти слова ранят больнее кинжалов… — тяжкий вздох Ллиреадана призван был изобразить, какую тот на самом деле испытывает боль. — Мои враги проделали большую работу. Но слышать их из твоих уст мучительнее стократ. Ведь на самом деле я сделал всё, что мог, чтобы спасти тебя.
— Да что ты говоришь!… — не удержалась эльфийка.
— Правду, Шаэрри-наи…
— Не смей называть меня так!
— Прости, — мерзавец покаянно потупил взор и будто бы через силу «выдавил» признание: — Меня предали… Предали те, кому я доверил самое дорогое, что у меня было. Твою жизнь… И вместо того, чтобы вывести вас со Стражами в безопасное место, вероломно отдали в руки Чёрных Плащей, рассчитывая, что известие о твоей гибели убьёт меня. Но они просчитались, — заявил он, вскидывая голову; сверкнули фиолетовые глаза, перехватывая эльфийкин взгляд. — Я выстоял именно потому, что знал: ты жива. Всегда знал это…
Определённо, будь Ллиреадан актёром странствующего театра, так популярного среди имперского простонародья, он имел бы все шансы прославиться. Однако Шаэриэнн ни капли не впечатлила его игра.
— Знал, не сомневаюсь, — подтвердила она. — Живая я для тебя намного опаснее мёртвой… Совсем не удивлюсь, если даже разыскивал, чтобы добить — да вот незадача, не вышло. Орден не выпускает из рук то, что уже считает своим. Но ты не был бы собой, если бы не подстраховался на случай «непредвиденных обстоятельств». И не извлёк из этого всю возможную для себя выгоду… Уж не потому ли отец, бросив всё, отправился на границу, и Учитель сложил с себя обязанности Старейшего? Такова была цена за то, чтобы всплыли крупицы правды, позволяющие не считать меня государственной преступницей?
— Шаэриэнн, — Ллиреадан в очередной раз устало вздохнул. — Всё не так…
— Разумеется!… — выразительно кивнула Шаэ. — «Предатели», конечно, уже получили по заслугам?
— Получили, — кротко склонил голову он. — Я всё-таки Владыка, моя дорогая… Первое, что я сделал, едва Венец опустился на моё чело — бросил все силы на то, чтобы разобраться в случившемся. Виновные были найдены и понесли наказание. Да только это не вернуло мне тебя…
— А в ходе следствия оказалось, что они же виновны и в смерти Каиденна, — нет, Шаэриэнн не купилась на это… — И в заговоре среди знати. И в разжигании войны… Что ещё из своих грехов ты повесил на этих несчастных, прежде чем избавиться от них и зажить припеваючи в Резиденции Ночи с молодой супругой?
— Вот оно что… — медленно протянул Ллиреадан, и в тени улыбки на его губах мне на миг увиделся блеск хищного оскала. — Шаэриэнн… Наш брак с Эленидалль — сделка, не более. Я вынужден был жениться на ней. На тот момент я только взошёл на престол, и без поддержки Огненных мне пришлось бы туго… Я не люблю и никогда не любил её. Моё сердце все эти годы принадлежало и принадлежит только тебе одной…
— Лжец и лицемер!
— Твоими устами говорят пережитые боль и невзгоды… — Ллиреадан покачал головой со всепонимающим видом. — Но я знаю, как всё исправить. Знаю, как сделать так, чтобы мы снова были счастливы.
— Что?!
Шаэриэнн явно отказывалась верить собственным ушам. Но беловолосый, очевидно, счёл это проявлением интереса, потому что торопливо заговорил, слишком явно стремясь не упустить момент:
— Выходи за меня! Стань моей королевой!… Достаточно одного моего слова, и брак с Эленидалль будет расторгнут… Она не способна родить наследника… А у нас с тобой будут дети!… Будет крепкий, счастливый союз двух сердец, самою Судьбой предназначенных друг другу!… Ведь такое чувство, как наше, неспособно погаснуть — я знаю, ты по-прежнему любишь меня, несмотря на все испытания!
Я уже успел узнать Шаэриэнн достаточно хорошо, чтобы представить, что грозит негодяю, с уверенным видом вещающему эти безумства.
Что он делает?… Провоцирует её?
Ведь не может же он всерьёз верить в то, что несёт…
Я сжал кулаки, готовясь к любой неожиданности.
Однако по мере того, как Ллиреадан говорил, Шаэриэнн не двинулась с места. Лишь лицо её каменело с каждым мгновением, превращаясь в застывшую маску.
— Ты кое о чём забыл, — холодно обронила она, когда он на мгновение замолк, переводя дух. — Послезавтра перед рассветом мы должны скрестить мечи в Поединке Истины. Совет не может его отменить.
— Так было раньше, — эльф презрительно поморщился: показная кротость напрочь слетела с его лица. — Шаэрри-наи… Милая моя… Ты даже не представляешь, насколько сильна сейчас моя власть!… Совет отступится, не сомневайся! Мы не оставим ему выбора — создадим прецедент, отказавшись от всех претензий в адрес друг друга… И вместо смертного боя перед лицом Теарра впервые в истории будет заключён мирный брачный союз! Союз сильнейших и величайших Владыки и Владычицы из всех, какие когда-либо восходили на престол Аэльты…
— Сильнейших и величайших… — глухим эхом повторила Шаэ, словно не слыша изменившихся интонаций, не замечая лихорадочного блеска его глаз. — Ты всё так же нескромен, Ллиреадан.
— Я всего лишь откровенен с тобой, моя родная… Я говорю тебе правду! — страстно заверил он.
И — видимо, решив, что настала пора подкрепить слова действиями — резко шагнул вперёд, сгребая Шаэриэнн в объятия.
— Отпусти меня!
Она попыталась его оттолкнуть, но неожиданность сыграла на руку негодяю, в одно мгновение притянувшему её к груди.
— Шаэрри-наи!… — глухо выдохнул он, стискивая её пальцы и делая попытку поднести их к губам, игнорируя отчаянное сопротивление. Замешкался, останавливая на них взгляд — но успел лишь изумлённо пробормотать:
— Что… это?
В следующий миг его белоснежная куртка затрещала по всем швам — я, стрелой вылетевший из своего укрытия, за шиворот отшвырнул мерзавца в сторону, точно нашкодившего котёнка.
Его поганое величество отлетело на несколько шагов и, от души проехавшись задом по скользкой траве, грохнулось навзничь.
Я сделал шаг к нему, чувствуя непреодолимое желание раздавить подонка как таракана. Ллиреадан забарахтался в безуспешной попытке встать, судорожно попятился назад, выкатив глаза от испуга… Но Шаэриэнн, справившись с шоком, крепко вцепилась мне в локоть.
— Альтар! Не смей!!! Не трогай его, слышишь?!… Он под защитой магии — иначе бы не пришёл сюда!
Её голос подействовал отрезвляюще. Я остановился, тяжело дыша, чувствуя, как понемногу рассеивается красная пелена, застящая взгляд.
Ллиреадан, наконец, сумел справиться с собой и, пошатываясь, поднялся с земли. От величия, с которым он явился сюда, не осталось и следа. Туманный Венец сполз на одно ухо. Белый костюм был перепачкан в грязи и едком травяном соке. Однако панический страх в прищурившихся глазах быстро вытесняла ненависть и плохо скрываемое бешенство.
— Офицер Ар Кэррайн… — протянул он изменившимся голосом. — Вот значит как… Недооценил я малютку Эвангерреила, Шаэриэнн. Недооценил… Надо же!… Умудриться затеять всю эту кутерьму с прибытием имперской принцессы — и всё только для того, чтобы потихоньку протащить в Долину тебя!…
