— Хорошо.
Я подождал, пока принцесса тоже скроется за дверью. Потрепал по носу Мирри, протянувшую ко мне любопытную морду, прислонился к балке, подпирающей крышу и устало прикрыл глаза.
… Её волосы пахнут вереском. Дымом осеннего костра… Пряной летней травой на заливном лугу… Дыханием зимней изморози и свежестью весеннего солнца.
Я точно знаю.
Я почувствовал это, когда мы танцевали…
* * *
До сей поры жизнь ни разу не заносила меня на гномий базар, хотя в Верхней Рубии пару раз бывать доводилось. Что я мог сказать? Знаменитая Имперская Ярмарка, каждый год проходящая в предместье Рожериона, по сравнению тем, что я увидел у подножия Митрога, выглядела провинциальным местечковым рынком…
Это был настоящий торговый город, заполонивший собой огромную каменистую долину. Плотные ряды шатров и палаток, примыкая друг к другу, образовывали проспекты, улицы и переулки. Место подле них занимали самодельные лотки и прилавки — от серьёзных замысловатых конструкций до примитивных настилов из пары досок, сбитых кое-как. Пространство в центре базара выглядело строго и организованно, позволяя разминуться меж рядами не только пешим, но даже паре повозок; по краям же долины просматривались настоящие баррикады ящиков и мешков, целые кварталы из состыкованных вместе телег.
Размеры базара и выбор товара поражали. Казалось, нельзя было вообразить ничего, что не было бы представлено на каком-нибудь из прилавков — от них уже рябило в глазах. Часть привозимого предназначалась гномам — впрочем, большинство купцов, как я успел понять, специально съезжались к Митрогу, чтобы успешно торговать не только с ними, но и между собой.
Торговые места, принадлежащие Горному Народу, находились у самого подножия, в непосредственной близости от Врат. Суровые бородатые купцы, щуря глаза от блестящего по-весеннему солнца, зорко приглядывали за добротным оружием, драгоценными камнями и образцами металлов, разложенными на каменных столах.
Старший обоза, к которому мы пристали — высокий ражий детина с заметной проседью в тёмных волосах — уже давно внимательно разглядывал гномий ряд с облучка повозки, приставив ладонь козырьком ко лбу. Наконец, удовлетворённо крякнув, он соскочил на землю и поспешил навстречу обернувшемуся к нему рыжеволосому бородачу, на ходу давая телегам отмашку остановиться. Возницы послушно натянули вожжи. Их помощники, бросив прохлаждаться и травить байки, споро разбежались вдоль крытых повозок, сворачивая куски холстины и выгружая наземь тюки и мешки…
Нас здесь больше ничто не держало. Выбравшись из подвезшей нас телеги и оставив обоз за спиной, мы двинулись к митрожским Вратам.
Огромные ворота, закрывающие путь в гору, издали казались литыми из диковинного металла, сверкающего в солнечных лучах. И лишь подойдя ближе, я с удивлением понял, что обе громадные створки на деле — образчик изящной ковки из плотно пригнанных друг к другу тончайших фигурных изразцов… Поистине, только гномам с их кропотливостью и усердием по силам было сотворить такую красоту!…
Пока я любовался Вратами, Тира и Торгрин, взявший на себя роль проводника, уже успели переговорить со стражниками, несущими здесь караул. По-видимому, наши подорожние грамоты на имперских гербовых бумагах, сочинённые мной и принцессой накануне, не вызвали у гномов ни вопросов, ни подозрений. Врата, разумеется, отпирать не стали — подозреваю, что на самом деле эту махину приводили в движение исключительно редко и то лишь в особо торжественных случаях. Однако одна из множества неприметных калиток, цветом сливающаяся с окружающим ворота камнем, дрогнув, отворила створку, пропуская нас внутрь.
— Спокойно, Гарред! Свои!
Стражник первым переступил порог, отталкивая высунувшуюся было из проёма сплюснутую лобастую морду без глаз, покрытую жёсткой щетиной. Существо, чем-то напоминающее то ли мохнатого жука-носорога, то ли шершня, покрытого хитиновым панцирем, послушно прянуло назад, уступая дорогу. Гном подобрал кожаный ремень, прикреплённый к кольцу, вделанному в нагрудную пластину, и зверюга, в холке достающая мне до пояса, кротко засеменила рядом.
Я знал, что гномы выводят скагарров из яиц, специально разыскивая кладки на Глубинных Путях. Существа, обучаемые ими с момента появления на свет, на деле образцово послушны и безопасны… Однако я всё равно сделал шаг вперёд, оказываясь между стражником и Шаэриэнн, идущей следом за ним, на миг опередив тем самым А'Кариэлла. Как обычно, проигнорировал его ненавидящий взгляд и пошёл бок-о-бок со скагарром, внимательно глядя, чтобы ненароком не наступить на одну из пяти лап, стучащих по камню с моей стороны. Кто знает, где проходят границы того самого легендарного послушания…
Проведя нас по короткому, но широкому коридору, подсвеченному висящими на стенах магическими фонарями, стражник остановился в десятке шагов от широкой арки, за которой виднелось гораздо больше света и слышался лёгкий неясный шум.
— Дальше сами справитесь, али чего подсказать? — осведомился он.
— Шутишь, — сварливо отозвался Торгрин. — Да я затупил на здешней Глубинке с десяток кирок ещё когда ты, парень, клянчил у отца свой первый игрушечный молот!…
Но от меня не скрылось, как его пальцы отбивают на рукояти топора, висящего на поясе, нервную дробь, да и в привычном ворчливом тоне местами проскальзывали необычные нотки…
— Дом Тэн-И-Мор ещё стоит? — бросил он словно невзначай.
— Аметистовые? А то!… — бодро отозвался страж, и Торгрин слегка расслабил напряжённые плечи.
— Идём! — бросил он нам, едва не бегом направляясь к арке.
Мы догнали Торгрина уже у самого выхода — и, поражённые, замерли за его спиной, разглядывая картину, открывшуюся глазам.
Сложно было вообразить, что мы находились именно в пещере, если забыть, что вошли сюда через двери, прорубленные в каменной плоти горы. Стены разбегались в стороны и скрывались за призрачным горизонтом, купол также терялся где-то в бесконечной высоте… Прямо перед нами, насколько хватало глаз, находилось обширное открытое пространство, в котором царили плотные сизо-коричневые сумерки, едва уловимо пахнущие сыростью и дымом. Плоским каменным хребтом из бездны выступала широкая огороженная дорога, подсвеченная множеством факелов. Виляя некрутыми поворотами, она плавно спускалась вниз — туда, где, словно на ладони, раскинулся гномий город, сияя мириадами окон и фонарей… Должно быть, внушительный великан Митрог на самом деле был лишь оболочкой, полой «скорлупой», надёжно прикрывающей поселение Горного Народа от солнца, ветра и чужих глаз.
— Это и есть Нижняя Рубия? — зачарованно произнесла Тира.
Торгрин хмыкнул, на миг покосившись в её сторону.
— Куда там!… Это всего лишь нулевой горизонт, один из самых скромных… — с деланной небрежностью пояснил он. — А Нижняя Рубия, принцесса, — это ещё с полдюжины горизонтов под твоими ногами…
Следуя за Торгрином, мы направились вниз по дороге, оказавшись в этот час единственными путниками на ней. По мере того, как мы шли, я сумел разглядеть ещё два или три подобных пути к городу со стороны Врат, теряющихся в сумеречной дымке на разной высоте… Мне подумалось, что когда мы входили в пещеру, там, на поверхности, время близилось к полудню. Здесь же, казалось, правит бал поздний осенний вечер…
— Один эльфий поэт, некогда побывавший в Рубии, так и назвал её в своих строчках — «Страной Вечной Осени»… — негромко сказал Торгрин, и я сообразил, что последнюю свою мысль, должно быть, произнёс вслух. — Правда, горы его так и не приняли — вон, как тебя, Кэр…
А'Кариэлл мрачно промолчал, а вот Шаэ, похоже, разволновалась.
— Что это значит? — нахмурившись, спросила она. — Он что, погиб?
— Нет, — Торгрин покачал головой. — Просто не выдержал. Вскорости сбежал домой в свою Аэльту, только его и видели… А сам-то ни разу не спускался ниже второго горизонта.
— А нам на какой горизонт нужно? — с интересом спросила Тира. — На этот или ниже?
