– Ну, мы не узнали про Ветрардаг ничего, кроме туманного «хранитель леса», зато услышали про дар Софии, – Феликс прикрыл за собой калитку и тяжело вздохнул. Тревога маячила на краю сознания. – Чем займемся остаток дня? Снова будем перебирать книги и искать что-то интересное?

– Это глупо, мы снова останемся ни с чем, – сказал Альберт, крепко держа за руку Софу. – Раз мы не можем никак подготовиться, будем шагать в бездну без страховки. Так даже интереснее.

Софиа, еще более бледная, чем обычно, медленно ступала по вымощенной булыжником дороге, и заметно дрожала.

– Я никогда не слышала, чтобы дар поздно просыпался. Должно быть, такое бывает только у единиц.

– Ну, милая, – Альберт чуть крепче сжал дрожащие пальцы и остановился, коснувшись в нежном жесте ее щеки губами. – Не переживай. Ты везучая, значит, ты обязательно окажешься в числе тех единиц. Твоя магия обязательно проснется, когда это будет нужно. Я уверяю тебя, лунушка, тебе не о чем беспокоиться. Дорта сказала, что ты одарена чрезмерно, у нас нет причин сомневаться в ее словах, правда?

– Правда. Но мне уже страшно надеяться. Вдруг я вновь разочаруюсь? – она прижалась всем телом к Альберту и прикрыла глаза.

Феликс предпочел отвернуться и поближе познакомиться с пожухлыми листьями на обочине дороги. Не к чему смущать друзей завистливым взглядом.

– Поверь мне, ты обязательно справишься, даже если Дорта ошиблась. Ты сильная, Софи, ты очень сильная, – Альберт заглянул во влажные светлые глаза и вздохнул, трогая ее нос губами. – Идем домой. Я сделаю тебе чай, мы вместе порисуем восковыми мелками…

Феликс почувствовал, как к горлу подступает предательский комок. Альберт так сильно любит ее, и сам Феликс любит наверняка не меньше! Почему тогда ему не могли дать даже крохотного шанса показать свои чувства? Вдруг с ним рядом Софиа была бы счастливее, вдруг он мог бы показать ей свое горячее, любящее сердце и согреть своей нежностью?

– Ты идешь? Пора, поднимается ветер. Должно быть, нас ждет маленький ураган, как тот, что случился пару недель назад. Когда лес выл, – Софиа выглядела уже более спокойной, на ее губах играла робкая улыбка.

– Да, пойдемте, – Феликс пнул носком ботинка камень.

Дорога домой заняла много времени. Они петляли между небольшими рощицами, Лесом, и иногда от порывов ветра им приходилось прятаться за валунами.

Ходили легенды, что валуны раскидали местные боги гор, когда разрушали огромную стену, выстроенную людьми.

Несмотря на миролюбивость жителей Норида – и в их истории случались кровавые пятна войны. Всего сто лет назад люди хотели разделить все северные острова на две части – Долины, процветающие под властью могучих лордов, и Горы, где свободолюбивые люди жили в племенах, не признавая над собой чужой власти. Они отказывались чтобы добывать драгоценные камни, рубить лес, чтобы продать побольше древесины. Но земли горцев не были плодородными, и они налаживали торговлю с людьми из Долин; властные лорды не желали продавать еду и скот тем, кто не подчинялся их приказам. Стены не пускали горцев в долины, что рано или поздно привело бы к голодным смертям.

Строительство Стен заняло несколько лет, сотни деревьев были вырублены ради этой задумки. Но когда Горцы обратились с молитвами к лесным полубогам, те не отказали – всего за несколько дней высокие Стены сравняли с землей великаны, разрушив их валунами.

Теперь художники упражнялись, разрисовывая яркими красками большие глыбы; здесь учились лазать по скалам дети – не страшно было свалиться с большой высоты, а на особенно крупных камнях птицы вили свои гнезда и выводили птенцов.

Их деревня была похожа на маленький уютный мирок. С одной стороны ее укрыли от ветра и невзгод заботливые горы, с другой – окружало беспокойное море, оно дарило рыбу и водоросли.

Альберт окинул взглядом тревожащиеся волны. Должно быть, его родители сейчас продают в каком-то из портов украшения и ткани. Лишь бы они не оказались под натиском безжалостной стихии.

– Боишься за них? – Софиа, как всегда, поняла всё верно.

Феликс ушел вперед, и Альберт мог спокойно притянуть к себе возлюбленную и поцеловать, не боясь смутить или расстроить друга.

– Да. Сейчас море неспокойно, и вряд ли оно успокоится до весны. Черт дернул их снова уплыть, – Альберт прошептал это в приоткрытые губы и натянуто улыбнулся, обнимая Софу за талию. Становилось совсем тоскливо, когда ветер хлестал их по щекам. Интересно, как там его мама, стоящая за штурвалом? Или папа, который вглядывается в карту, улетающую из рук?

– Не черт, а тяга к путешествиям, ты сам это знаешь. Это в крови у твоих родителей, и наверняка в крови у тебя, – Софиа взяла его за руку и сжала пальцы. – Нам нужно идти. Готова поспорить, что в ближайшие пять минут грянет гром и прольется дождь. Ты же не хочешь второй раз за неделю простыть и сидеть у камина, шмыгая носом, и кружками глотая какао?

– Если это будет твой камин, и ты будешь сидеть рядом, то почему нет? – на губах Альберта появилась широкая ухмылка.

– Соблазняешь меня тоже попасть под дождь и заболеть? Учти, у меня не такое крепкое здоровье, как у тебя. Посмотри на Феликса, он уже почти у дома, вот кто действительно заботится о своем благополучии!

– Я бы тоже на его месте заботился, но это не я болел непрерывно с пяти до двенадцати лет!

Когда совсем рядом загремел гром, а порыв ветра чуть не сшиб Софу с ног, им пришлось ускориться и побежать по домам.

Альберт дернулся. Кто-то весьма настойчиво стучал в дверь.

За окном лило в три ручья, а дом пошатывался под ударами ветра. Кого могло принести в такую погоду? Никто из жителей деревни нос не высунет, когда на улице ураган чудовищной силы.

– Скоро вернусь. Посиди здесь, – Альберт коснулся губами макушки Софы и спустился по лестнице, скользя рукой по перилам. Черт, и снова здесь пыль, хотя он протирал ее всего пару дней назад.

– Да открывайте вы уже, – раздался громкий, хриплый голос Мэтти, их почтальона. – Альберт, ты там оглох, что ли?

– Боже, Мэтт, ты чего здесь в такую погоду? – он открыл дверь и впустил промокшего до нитки гостя. – Тебе сделать чай?

– Нет, я домой пойду, спасибо. Просто шел из города, забрал все письма, а тут сверху от твоих родителей лежит. В такую-то погоду от мореплавателей важно весточки смотреть, – в темных глазах почтальона мелькнуло сочувствие.

Альберту сжало горло. Неужели…

– Спасибо, Мэтти. Я тебе очень благодарен. Заходи потом, – голос звучит сдавленно. Альберт берет из рук мужчины промокший конверт. Даже не замечает, как почтальон уходит, захлопывая за собой дверь, как спускается со второго этажа Софиа…

Руки дрожат, мир сужается до этой несчастной бумажки синего цвета. Такой конверт можно за бесценок купить в порту, а если нарисовать водоотталкивающую руну, то он пройдет через море и останется цел.

Мама всегда чертила такие руны, но бумага под пальцами мокрая – и от этого в легких заканчивается воздух.

Альберт даже не может открыть письмо.

– Давай я, – Софиа забирает бумагу из его задубевших пальцев и вскрывает конверт.

То, что внутри, не похоже на сухую заметку о затонувшем корабле, которая обычно кончается фразой «соболезнуем, администрация порта». Это самое обычное письмо, написанное твердой рукой Карла.

– Не переживай, с ними все в порядке. Это письмо от твоего отца, – улыбается Софиа и протягивает тонкую коричневую бумагу, на которой карандашом набросаны каракули – узнаваемый почерк.

Альберт оживает медленно, как заколдованная статуя, двигается неловко и скованно, будто только что вышел из каменного плена. Дрожь пальцев не скрыть, но сейчас – плевать, в висках звучат отголоски сердечного стука, страшно и одновременно легко. Они живы, все в порядке…

Серые глаза бегают по шероховатой бумаге, и с каждым следующим мгновением Альберт расслабляется, выравнивая дыхание.

Все хорошо.