– Как вы знаете, я предприниматель, – Гюнтер приосанился. – И мне кажется, что мы могли бы жить еще лучше. Я думаю, всегда можно стремиться к лучшему – к комфорту, к достатку, к удобствам. В других городах и деревнях уже начали строить мануфактуры и фабрики по производству одежды, бумаги, мебели; даже, – Гюнтер усмехнулся и немного нервно пригладил волосы, – хе-хе, завидно… Я хотел заказать еще одно стадо лам, но потом понял – зачем?

Он сделал паузу и обвел взглядом всех присутствующих.

Феликс тоже взглянул на остальных. Агнес кусала губы, Альберт весь вытянулся, как струна – ему приходилось думать не только о собственных интересах, но и об интересах родителей, которые сейчас были в плавании.

– Ламы – это слишком затратно. Их нужно пасти, платить за выпас, из шерсти одной ламы едва ли получится один свитер. Работы здесь невпроворот. Конечно, славно, что у нас есть Агнес, – он взглянул на нее, – которая своей чудесной вышивкой увеличивает стоимость свитеров и прочих вещей, но, будем откровенны – ламы не прибыльны. Конечно, я буду продолжать ими заниматься. Но как еще один источник дохода я хотел бы рассмотреть другое.

Феликс почувствовал, как глубоко и нервно дышит Курт. Что же такое?

– Послушайте, – Гюнтер снова понизил тон, и Феликс захотел прервать его и попросить перейти к сути, – у нас большой остров, где всего три деревни и город. Все остальное – лес и горы, и мы могли бы заняться лесозаготовкой. Скоро зима, топить дома все важнее, и если бы мы вырубали больше деревьев – мы могли бы получить больше денег. Я уже поговорил с Барди, и он может стать нашим первым дровосеком.

Барди, грубый пьяница, которого от силы дважды в год видели трезвым, приветственно поднял руку и усмехнулся.

– Но мы же и так вырубаем все сухие деревья, чтобы топить наши дома, – сказал Альберт.

Гюнтер бросил на него снисходительный взгляд.

– Так зачем же ограничиваться сухими?

Курт прокашлялся, обращая на себя внимание.

– Я верно понимаю, что вы предлагаете вырубать еще живые деревья и, – он поднял взгляд прямо на Гюнтера, – уничтожать лес?

– Ну кто говорит об уничтожении? Мы просто вырубим немного, лес лежит до самого края острова.

– Так и кошельки бездонны, – Курт склонил голову. – Лес трогать нельзя. Когда мы вырубаем сухие деревья, изъеденные короедами – это в порядке вещей. Но живые деревья – дом для животных, и полубогам не понравится, что мы суемся на их территорию.

Феликс снова осмотрел всех в зале. Агнес кусала губы, Сив стояла у стены, скрестив руки, а Барди пошел красными пятнами.

– Курт, ну что за детский сад, – снова снисходительно сказал Гюнтер. – Кто сейчас боится полубогов?

– Не боится, а уважает.

– Одного поля ягоды. Они уже давно не страшны для человека, с ними можно справиться. Никаких полубогов здесь уже давно не видели, зачем ударяться в детские сказки? Кто-то хочет еще высказаться? Если нет, приступим к голосованию.

Все промолчали. Сив подняла блокнот и взяла карандаш.

– Я согласен с Куртом, – признался старый пастух, и его жена покивала. – Нельзя трогать лес.

Гюнтер еле заметно закатил глаза.

Высказывались все по кругу – последней была Агнес.

Феликс считал голоса и загибал пальцы, прижавшись к отцу – твёрдому и горячему.

– Как будем голосовать? – шепотом спросила у сестры Софиа.

– Не знаю…

– В смысле, ты не знаешь? – она еле слышно возмутилась и взяла Агнес за руку. – Проголосуем против вырубки леса! Оно нам зачем?

– А если Гюнтер разозлится и заберет у меня часть дохода или работу? Чем мне тогда вас кормить? – Агнес говорила еле слышно, и шелест её слов едва касался Феликса.

– Найдем, как заработать. Не дури, Агнес, лес важнее…

– Софиа, сама решу, – Агнес вырвала у сестры руку и сжала ее в кулак.

Очередь дошла до Курта.

Он выпрямился еще сильнее, вздернул подбородок.

– Я считаю, что нельзя вырубать лес, потому что «немного вырубить и разбогатеть» не получится. Куда больше богатеть? И полубогам не понравится вмешательство в их жизнь.

– Мы тебя поняли, – раздраженно сказал Гюнтер.

Альберт тоже проголосовал против.

Количество голосов сравнялось, и все зависело от Агнес.

Она сидела белая, как полотно, кусала тонкие губы, потирала ладони.

Феликс слышал ее дрожащие вздохи, чувствовал внутреннюю борьбу и молил всех богов, чтобы она высказалась против.

– Я считаю, – она прокашлялась.

Все затаили дыхание.

– Я считаю, что нельзя вырубать лес.

Все зашумели. Сив подсчитала голоса и объявила результат.

– На общем собрании было решено, что лес вырубаться не будет, – ее резкий голос перебил людской шепот.

На секунду воцарилось молчание, а потом все разом заболтали.

– Ну и хорошо, я считаю, все правильно, – повторял пастух. Его жена кивала.

– Да, хорошо…

– Эх, такую возможность упустили, – послышался чей-то голос.

Но все перебила неуместно громкая фраза Барди.

– Чертовы кукушата лишили меня работы, – он икнул и перевел взгляд на Агнес и Софию.

Все затихли, от интереса – затаили дыхание.

– Да как ты смеешь, – выплюнула Софи. Она вскочила со стула и хотела было кинуться на неудавшегося дровосека, но твердая рука сестры удержала ее на месте. – Следи за языком, а не то я…

– А не то ты что? Еще раз надоумишь сестру вытворить глупость? Лучше бы ты сама свалила, а не мать твоя, гребаная кукушка, оставила тут выводок детей, – Барди совершенно точно был пьян.

– Я вырву тебе язык! – закричала Софиа, метнувшись к нему, но Альберт мигом обхватил ее за талию, не пуская к обидчику.

– Работы тебя лишил тот факт, что ты гребаный алкаш. Не оскорбляй ее! – Альберт сказал это резко и звучно, будто пощечину отвесил.

– Хватит ругаться в моем доме, – окрикнула их Сив. – Идите, пока я не выгнала вас всех!

Барди ушел первым.

Софиа стояла на месте, ее грудь вздымалась, а в глазах горел огонь. Альберт держал ее, крепко прижимая к себе и шепча что-то успокаивающее.

Феликс подошел к ним.

– Он дурак, не слушай его, – он коснулся плеча Софии. – Лучше идемте отсюда.

– И правда. Идешь сама или?..

Софиа вместо ответа обвила его шею руками и легко подпрыгнула. Альберт резво подхватил ее и понес наружу.

– То, что моя мама ушла, не дает ему права называть нас кукушатами. Это оскорбление, – тихо прошептала она, вцепившись в плечи Альберта.

– Конечно, – кивнул Феликс, – он идиот, и ты правильно на него накричала. И правильно уговорила Агнес.

– А что, было так слышно? – в ее светлых глазах стояла влага – горный хрусталь.

– Не очень.

– Знаете, что всех нас порадует? – Альберт поставил Софию на ноги и коротко чмокнул в нос, а потом притянул Феликса к ним – обниматься. – Давайте сходим в город и купим всем подарков на Ветрардаг?

На заплаканном лице Софии мелькнула несмелая улыбка.

– Отличная идея. Феликс, что ты скажешь?

– С удовольствием. Только зайду домой деньги забрать и одеться поприличнее, – он улыбнулся. – Давайте через полчаса у Альберта?

– Есть идеи, как праздновать Ветрардаг? – спросил Альберт, засовывая руки в варежки. Ему даже в ноябре было холодно – южные материнские крови.

Празднование Ветрардага было важным для всего Норида. День, когда богиня Ветур подарила людям зиму. А вместе с ней – лед, чтобы строить дома среди вечной мерзлоты, снег на верхушках гор, метель, которая каждый год укрывала растения плотным одеялом, чтобы не замерзли. Праздник надежды, радости и веселья, праздник теплого глинтвейна и какао с зефиром.

По традиции – подростки праздновали Ветрардаг с родителями до исполнения шестнадцатилетия, а потом – сами выбирали, с кем и где отмечать. В прошлом году Альберту уже было шестнадцать, а остальным оставалось лишь вздыхать и кусать губы, умоляя время поторопиться, чтобы первая ступень совершеннолетия побыстрее наступила.

– Мне кажется, неплохо было бы пойти в лес, – громко сказала Софи, усмехаясь.