1919 5-я нед. поста Ардануч «Бани, мечети, источники, тополи…» Бани, мечети, источники, тополи, Минареты, развалин груды. По переулкам лениво шлёпали Один за другим верблюды. Перс читал стихи в миниатюрах, Сарт крутил папиросу. Курды бежали в колпаках и шкурах. Перед кофейней сидели туркосы. Окутав лохмотьями грязное тело, Нищая несла два хлеба. Солнце пекло. Толпа потела И минареты сверлили небо. Англичанин шёл с английской думой. Перед хаммамом стоял банщик. Надо всем висела душа Эрзерума, Та же, что была раньше. 1919, лето Эрзерум «Мой меч острей любовных мук…» Мой меч острей любовных мук, Мой конь быстрей мечты. И шлёт стрелу певучий лук В далёкие щиты. Зачем мне слушать писк певиц, Смотреть на прелесть нежных лиц? Мне вой бойцов и топ коней Всего приятней и милей. Мне конь – дворец. Мне отдых – бой. Мне шлем – что кубок золотой. Заменят стрелы и колчан Мне связку лилий и тюльпан. Тифлис осень 1919 «Звенела музыка на празднике…» Звенела музыка на празднике, Вино бездоннилось в рогах. Блаженствовали безобразники И улыбался лес в горах. Густая кровь лилась из бочек. Опустошались бурдюки. Багдадский веялся платочек И в пляс пускались старики. С баранов стянутые шкуры Висели праздно на ветвях, И пёс не лаял из конуры, Вдыхая нежный Карданах. В долину с гор спустились духи, Смешались с незримыми парами вина. Пои́кивали пьяные старухи От канци, выпитых до дна. У Накашидзе, Мат. осень 1919 «Солнце жжёт с неба…» Солнце жжёт с неба. Все хотят хлеба. Все на хлебе сошлись. Это город Тифлис. У них же Тогда же «Чёрный табак насыпан в трубку…» Чёрный табак насыпан в трубку. Невольные слёзы текут из глаз. Полупьяный матрос уже вытащил шлюпку И собирается тащить баркас. А там мы сядем и будем в море Качаться на его волнах. На баркасе будет монах Гонорий, А на шлюпке другой монах. Расстриги-монахи, убийцы да воры, Вот и вся моя честная братья. Наша родина – море. Море и горы. Но теперь не хочу уезжать я. Ibidem
Тогда же «У подножья гор Проклятья…» У подножья гор Проклятья До седьмого дня весны Собираются на пляску Ярко-красные слоны. Ночь не спят они в молитве, Изнуряются постом И, упав, целуют землю Ярко-красным страшным ртом. Ibidem Тогда же «Когда пробил условный час…» Когда пробил условный час И грянул гром с небес, Священник молвил в 1-й раз: «Христос Воскрес!» Сова летела над Курой, Сова летела в лес Под жалобный молящий вой «Х<ристос> В<оскрес!>» И ящер полз и червь точил, В гнездо совёнок лез. 12 строчек настрочил. «Х<ристос> В<оскрес!>» 1919 «Господи, помилуй мои усталые ноги…» Господи, помилуй мои усталые ноги. Господи, пожалей меня. Я – ничтожный, грешненький, сбился с дороги И греюсь у твоего огня. Я знаю, что я совсем заблудился, Но я не хочу назад. Я об одном молюсь и молился, Закрой предо мною ад. Чтобы я туда не свалился: я пьяный, Я пьяненький, господи, я пьян. Ты видишь мои гнойные раны? На душе ещё больше ран. <Тифлис 1919> «Безухие, безносые, болящие чесоткою…» Безухие, безносые, болящие чесоткою Ползут за подаянием по мерзости дорог. Из окон, загороженных от глаз моих решёткою, С промокшей ядом яростью Глядит старик Восток. Скелетом пахнет улица, Покойник за покойником, Блестя глазными впадинами, Оскалит мёртвый зуб. Несёт несгнившей падалью В разбитых рукомойниках, И запах крови высохший Течёт с домов без труб. <1919?> «Три стариКАна трясоЧЕлюстей…» Три стариКАна трясоЧЕлюстей за неуМЯтым подстОльником ЧЁрные поКАны СтаНЮли Ай виноВЕртные хлЕпеты пей ДУЖиво страАнцы смЕрти внерь |
