– С сегодняшнего вечера ты будешь жить здесь.

– Не будет ли это выглядеть странно? – только и сумела выдавить она из себя.

Она осеклась, узрев выражение его лица.

– Я вижу, ты любишь спорить со мной?

– Нет! – резко ответила она. – Не понимаю, зачем всё это?

Прищурившись, Эдан несколько мучительных для неё мгновений изучал её лицо, потом совершенно ровно и четко, будто отдавал приказ, сказал:

– Завтра тебе будет закрыт доступ в ткацкую. Мои воины проследят за тем, чтобы это приказание исправно выполнялось. Тех, кто ослушается и окажет тебе содействие, ожидает наказание. Отныне ты станешь, м-мм…. Смотрительницей библиотеки. В твои обязанности будет входить помощь мне в поисках нужных бумаг, карт, книг из архива твоего отца. Весьма, кстати заметить, богатого и полезного. Твой отец потратил много сил, чтобы собрать редчайшие труды всех времен и народов. Еще, при желании, ты будешь приносить мне кофе или чай. Или завтрак, или поздний ужин в кабинет.

Берни слушала и понимала, эта перемена статуса связана с открывшейся лорду Харлину правдой о её происхождении. Девушка чувствовала – это только начало. И ей уже стало нехорошо от одной мысли, что придется часто и подолгу оставаться наедине с опасным фламийцем. Он, как и все представители их племени, вопреки расхожим слухам, великолепно управляли своими эмоциями. Поэтому никогда нельзя было понять, о чем они думают.

– Зачем вам это? – с гнетущим чувством нарастающей опасности, глухо спросила она.

– Ты чем-то недовольна, Черис?

Его вопрос остался без ответа. Она безвольно опустила голову, не зная, что возразить ему.

– Я так и думал. Завтра в семь тридцать я жду тебя в библиотеке. И избавься от своего наряда. Ты будешь находиться у меня под рукой, и должна радовать мой глаз, а не вызывать тоску, – нагло ухмыльнулся он, наблюдая как смирение сменилось острым желанием выцарапать ему глаза и завладело всем существом девушки.

Берни прищурилась. Язвительные слова о том, что, возможно, радовать его глаз ей будет гораздо проще, если она явится в библиотеку, вообще, в чем мать родила, едва не слетели с её языка. Она вовремя его прикусила, сознавая, что тем самым спровоцирует его. Или, что еще хуже, именно этого от неё и добивался. Не дождется!

На следующее утро Берни скрипела зубами от досады. Как и было велено, у входа в ткацкую и швейную мастерскую стояли стражники, которые с деревянными лицами исполняли приказ своего господина. Её, пусть и бывшую хозяйку имения, не пустили даже на порог. Ей навстречу выбежала миссис Лэйн с встревоженным лицом. Женщина внимательно выслушала свою госпожу, понимая её беспокойство. Девушка попросила их не волноваться о ней, потому что теперь будет жить в доме и выполнять обязанности, очень похожие на работу секретаря. Миссис Лэйн выразила облегчение о того, что госпожа больше не будет ломать спину на тяжелых работах, отчего Берни странно посмотрела на неё и не проронила ни слова. И больше не предпринимала попыток проникнуть в здание ткацкой или швейной.

Каждое утро девушка долго мучилась выбором, стоя в центре своей маленькой гардеробной комнаты, как бы это ей одеться, чтобы порадовать глаз нового хозяина Щедрых Низин. В конце концов, она одевалась в строгие деловые костюмы, чем вызывала немного недовольную гримасу на физиономии Эдана. А сегодня она выбрала один из своих любимых костюмов: длинная широкая, с карманами, юбка бордового цвета, такого же цвета корсаж в тонкую белую продольную полоску и белая блузка, пышные рукава и ворот которой были отделаны мелким многорядным рюшем. С мыслями, полными тоски, она потащилась на кухню, чтобы принести в кабинет лорда завтрак.

Выполняя несложные поручения лорда Харлина в своей новой ипостаси, Бернадетта откровенно скучала. Она никогда не боялась работы, пусть даже тяжелой. А теперь просто сидеть в библиотеке, часами пялиться то в окна, то в дверь, ожидая, когда господин Эдан пожелает испить чаю или увидеть какой-нибудь древний научный трактат, оказалось для неё намного утомительней. Чтобы как-то убить свои тоску и досаду и с пользой провести кучу свободного времени, Берни тайком подговорила миссис Лэйн приносить ей в библиотеку корзину с шитьем или вышиванием. Это отвлекало её от постоянных размышлений о лорде Харлине.

Если раньше он не замечал её, потому что не знал о её существовании, то теперь… теперь он буквально сверлил её взглядом своих янтарных глаз, каждый раз, когда она находилась рядом. Это и раздражало, и заставляло нервничать, и мешало сосредоточиться.

Пока лорд Харлин читал корреспонденцию от Верховного Лорда из Дэри и из столицы своей страны, Берни уже покончила с рукоделием, спрятала корзину в один из шкафов, и развлекалась тем, что снова пыталась подчинить себе люминукс – этот чудо-шар. Сфера никак не желала следовать за ней, а только вспыхивала и гасла после очередного негромкого свиста.

Девушка едва удостоила вошедшего в библиотеку лорда Харлина взглядом, продолжая заниматься своим делом. Узрев его широкую улыбку, она не сдержалась.

– Лучше бы нагрузили меня самой тяжелой и грязной работой, чем этим… ничего неделанием! – с чувством выпалила она.

– Это, как тебе уже давно была пора понять, решать мне. Позволь, спросить тебя, Черис, что ты делаешь?

– Ерундой страдаю, – огрызнулась она. – Пытаюсь подчинить себе сферу. Она слушалась моего папу, а мне удается только извлечь из неё свет.

Эдан улыбнулся и свистнул. Шар поднялся в воздух, залетел за плечо мужчины и завис, излучая неяркий свет. А после Эдан снова свистнул, и шар занял свое место на столе.

Берни удивленно и восхищенно посмотрела на лорда Харлина. А после пробормотала себе под нос:

– Есть ли что-нибудь, что вам неподвластно?

– Есть, – ответил Эдан. – Ты, например.

– И в чем это проявляется? – спросила она, насторожившись.

– В твоем непослушании. А сфера – она просто изобретение наших ученых. Такие шары есть в каждом фламийском доме. И это редкость, когда он признает кого-то не из нашего племени. Значит, твой отец был волевым человеком.

– Так и было, – глухо сказала она.

– Ты опять не довольна своим нынешним положением. Что не устраивает? – спросил он с издевкой в голосе.

– Тоска! – взорвалась она, мечтая стереть с его губ самодовольную ухмылку.

Эдан явственно читал её желание пнуть его в какое-нибудь болезненное место, и ему нравилось наблюдать постоянную борьбу на личике Черис.

– Не думаю, что ты сильно скучаешь. Ведь верные тебе люди таскают сюда для тебя дополнительное занятие. Верно?

Паника едва не лишила Берни дара речи. Как он узнал?! И не попадет ли кому-либо их них трёпка? И только она открыла было рот, чтобы просить его о прощении, как Эдан обезоруживающе ей улыбнулся:

– Мне нравится, что ты не сидишь без дела. А еще мне импонирует, как здесь всё устроено.

– Это полностью заслуга моего отца и всех моих предков, – гордо и торжественно сообщила она, выпрямившись и выпятив грудь.

Эдан покосился на девушку, почувствовав, как в нём снова пробудилось жгучее желание поцеловать Черис.

– Ты проведешь мне экскурсию по моим владениям. Желаю услышать твои комментарии относительно всего здесь сущего, – потребовал он, сбрасывая наваждение.

– Но вы уже всё видели! И не раз! – вскипела она, непонимающе вытаращив на него глаза.

– И что? – с невинным видом поинтересовался он.

Она стиснула ладони. Её совершенно не хотелось посвящать чужака в тонкости управления и маленькие секреты процветания имения лично. Тем более, он итак знал почти всё от её помощников. Она так и поступила бы, рискнув вызвать на себя его гнев, если бы не два «но». Этот чужак по праву одержавших победу теперь владеет её родовым гнездом, как другие фламийцы владеют всей Альдэрией. И вопреки всем страшилкам, лорд Эдан Харлин ничего и никого не обратил здесь в пепел. Первое, что он сделал, так это дал им всем право выбрать, как дальше жить. После того, как все до единого жителя имения приняли решение подчиниться воле нового хозяина, тот тщательно ознакомился с существующим порядком вещей, с тем, как налажена работа и жизнь, и не стал ничего ломать. Чем и заслужил молчаливое уважение в глазах Берни.