После той ночи, описанной ранее, прошло без малого две недели. Когда она впервые увидела эту жестоко избитую женщину, ее до мурашек охватил страх. Впечатление было неизгладимым. Таня две ночи не могла нормально сомкнуть глаз. Кто-то в их городе может быть таким жестоким, чтобы вот так издеваться над бедной женщиной. А когда она увидела фото женщины, то сердце ее совсем заныло. Ведь это бесформенное существо когда-то было настоящей красавицей. Таня была совсем молоденькой медсестрой и еще не успела обрасти грубой оболочкой цинизма, который присущ почти всем медработникам. Поэтому она могла с легкостью прослезиться от жалости к пациентам. Но в ту ночь Тане было действительно очень плохо. Причины на то в этот раз были очень веские. Ей пришлось приложить усилия, чтобы взять себя в руки. Она решила, что пора откинуть всякий сопливый бред и работать как все медсестры с охладевшими сердцами. Их уж точно ничто бы не пробрало. Поэтому через два дня она принялась за работу с еще большим усердием, стараясь сохранять невозмутимость. Но мысли роились в ее голове, и она то и дело порывалась покинуть свой пост, чтобы еще раз как бы случайно повстречать ту женщину. Ее уже, должно быть, перевели из реанимации в блок.

Время близилось к обеду. Работы в это утро было не так много. Так что, заполнив всю документацию и проверив еще раз процедурный кабинет, она решила отвлечь себя чтением любимого женского журнала. Ей не особо нравилось подобное времяпровождение, но это все же лучше, чем просто сидеть и позволять мыслям безудержно раскалывать ее голову. Листая глянцевые страницы, она то и дело задерживала свой взгляд на тех или иных заголовках. С каждой картинки на нее смотрела та побитая худая пациентка, чей здоровый глаз, как синий шар, раздувался перед ее взором, и страх пронизывал Таню до костей. Женщина со звучным именем Астрид скакала между строк, наполняла глянцевые страницы своим незримым присутствием. Тане хотелось захлопнуть этот журнал, а еще лучше – снять голову, потрясти ее над мусорным ведром, как старый горшок, и снова насадить на плечи. Настолько сильно прицепились к ней эти бесконечные думы о случившемся, что сбежать от них ей не представлялось возможным. Но тут ее взгляд упал на узкие столбцы с гороскопом. Вот оно – предсказание. Может, что и прояснится. Таня сосредоточенно склонилась и принялась читать.

– Что там сегодня? – пробормотала себе под нос. – Козероги, вас ожидают…

– Веришь в эту брехню? – неожиданно раздался грубый сиплый голос над ее склонившейся головой.

Таня подскочила на стуле. Она не ожидала, что за ней кто-то мог подглядывать. Подняв голову, она увидела высокую, тщедушную женщину, закутанную в огромный выцветший халат. В знакомых чертах девушка сразу же узнала ее. Это была Астрид, прибывшая в ту ночь и заставившая весь первый этаж вонять тухлой рыбой. Теперь же она стояла перед ней на двух ногах и совершенно чистая. Ее каштановые волосы были аккуратно зачесаны к затылку и собраны в пышный волнистый хвост. Она все еще была бледна. Нижняя губа, некогда разорванная и кровоточащая, теперь покрылась грубой темно-бурой коркой. Гематома над правым глазом начинала сходить, и женщина теперь вполне могла приподнять свое затекшее веко, которое обнажало ярко-голубой зрачок на фоне белка, окрасившегося в алый цвет из-за лопнувших сосудов. Синие круги под глазами добавляли ее лицу выражение непомерной усталости. На вид этой женщине было около сорока лет, хотя, может быть, ей было меньше. Но болезненный вид, иссохшее тело придавали ей пару лишних годков сверху. Ее огромные, голубые, как ночное море, глаза, казалось, занимают большую часть ее лица.

В тот момент, когда она неожиданно предстала перед Татьяной, на ее лице застыла циничная ухмылка. Хотя лицо было больше похоже на неподвижную маску, на которой ничего нельзя было прочесть.

– Ах, это вы? – вежливо спросила Татьяна, взглядом приглашая ее присесть.

– Помнишь, значит, – присаживаясь, задумчиво произнесла она.

Таня старалась придать своему голосу и выражению лица равнодушие. Как будто это не она всего несколько минут назад не могла выкинуть из головы опухшее лицо Астрид.

– Как себя чувствуете?

– Хорошо. Если не считать язвы на моих ступнях, которые ты ободрала, – сердито произнесла она.

Татьяна немного смутилась.

– Ах, это…

– Да ладно… Забыли, – махнула она рукой, поглядывая на свои забинтованные ноги. – Меня зовут Астрид. А тебя?

– Татьяна, – скрывая волнение, ответила девушка. – А у вас имя такое необычное, – переводя тему, растерянно протараторила она.

Женщина усмехнулась, все еще не сводя глаз со своих ног.

– Ага. Мама в юности начиталась женских романов. Тоже, кстати, верила в гороскопы.

– Я бы не сказала, что я в это так верю… – замямлила Таня.

– Так что там тебе предсказывают звезды? – игнорируя ее бубнеж, спросила Астрид.

Татьяна поспешно склонила голову и начала быстро водить глазами по строчкам.

– Хотя неважно. Брехня это все, – словно выплюнув эти слова, произнесла Астрид.

– Значит, не верите? – с наигранным сожалением спросила Татьяна, глядя на задумчивую собеседницу.

Та в ответ слегка покачала головой. Повисло неловкое молчание. Таня еще не умела держать себя правильно с пациентами. Она старалась быть серьезной и важной, как и все ее коллеги, и говорить с пациентами исключительно по делу и исключительно сердито. Но молодость, неопытность и простота души всегда брали над ней верх в таких ситуациях.

– Астрид, знаете, я работаю волонтером в реабилитационном центре. Может быть, вам это интересно? – осторожно заговорила Таня.

Астрид подняла на нее свои огромные глаза, и в этот момент они будто бы потемнели. Ее зрачки, и без того лишенные блеска, стали теперь совсем бархатно-синие.

– Думаешь, я алкоголичка? – с наездом в голосе начала она.

Татьяна быстро замотала головой.

– Нет, что вы!

Секунду спустя Астрид разразилась сухим смехом. Ее грудь начала слабо вздыматься, словно ей было больно от своего же смеха.

– Не думаешь? А зря! – протянула она сквозь несмолкающий смех. – А ведь так оно и есть. Я ведь алкоголичка! Что, по мне не видно?

Она продолжала кряхтеть, и в ее смехе было что-то неумолимо болезненное. Заметив это, Таня с состраданием смотрела на нее, хотя при этом оставила на лице грустную натянутую улыбку. Так, ради вежливости.

– Так что? Дать вам адрес? – осторожно спросила Татьяна.

– Давай, коль не шутишь. Мне все равно, где подыхать, – еще со смехом в голосе проговорила она.

– Зачем же сразу подыхать? – скромно пробормотала Татьяна, боясь очередного взрыва хохота.

Астрид вдруг сделалась серьезной. Она наклонилась вперед, желая сказать ей что-то очень важное и секретное, и полушепотом произнесла:

– Потому что я уже мертвец.

Татьяна на несколько секунд побледнела, но потом, хитро улыбнувшись, решила ей подыграть:

– Тогда я ваш ангел смерти.

Астрид никак не отреагировала. Она задумчиво стала водить пальцем по столу.

– Какой сегодня день? – тихо спросила Астрид.

– Третье октября.

– Ух ты, а ведь у меня завтра праздник, – задумчиво произнесла Астрид, откидывая голову на спинку стула.

– Что будет завтра? – напуская на себя заинтересованный вид, спросила Таня.

– Мой день рождения, – с безразличием ответила Астрид.

– Поздравляю, – искренне пролепетала Таня. – Завтра я буду на дежурстве, поэтому смогу вас поздравить. В какой палате вы лежите?

Астрид устремила на собеседницу поглощающий взгляд. На мгновение Тане показалось, что еще немного – и она утонет в ее жадных глазах.

– Хочешь поздравить? – с подозрением произнесла Астрид, не сводя с нее пристального взора.

– Да. Почему нет? – так же с притворным веселием произнесла Таня.

Астрид опустила глаза и чуть слышно прошептала:

– Не стоит. Я не люблю этот день. Лучше бы мне и не рождаться вовсе.

– Почему?

Астрид криво улыбнулась и посмотрела в окно. Взгляд ее был устремлен куда-то в невидимую даль, куда-то за стекло, минуя весь тот сырой пейзаж, открывавшийся за окном.