Крейтон вздохнул:

– Нет, это не боги. По крайней мере в том смысле, какой ты вкладываешь в это слово. Тот, кого ты встретил, лишь бледная тень того, каким он был во времена саксов или кельтов. Он исцелил твою ногу, поскольку проникся к тебе симпатией. Раньше это было бы для него все равно что пальцами щелкнуть.

– Но если он не бог, значит, он своего рода дух, или лесовик, или демон, или…

– Он человек вроде нас. Рожденный женщиной. Он просто пришелец, вот и все.

– Ну допустим. Но…

– Да и понятие «пришелец» мне тоже не нравится. Он обладает маной, и я уверен, что давным-давно он был куда могущественнее, чем теперь. И все же даже тогда он был далеко не самым сильным. А ведь некоторые из Погубителей – настоящие гиганты! Посмотри, чего они добились за последний месяц. Эта чертова война в Европе – дело их рук. Штаб-Квартира много лет пыталась предотвратить ее. Погубители ухитрились обойти все препоны. Теперь это уже свершившийся факт, страшная катастрофа. На этом уровне битва закончена, так что поганцы могут перевести дух и посчитать свои трофеи. А еще – теперь они могут заняться другими делами. Например, тобой.

Мистер Гудфеллоу тоже говорил о войне в очень похожих выражениях, а кем бы ни был этот мистер Гудфеллоу, его нельзя было назвать простым смертным.

Они миновали деревню, и Крейтон направил двуколку через выгон к купе деревьев у реки.

– Видишь ли, – добавил он раздраженным тоном, словно устал объяснять очевидные вещи особо тупому ребенку, – и Штаб-Квартира, и Погубители были в последние месяцы настолько заняты политическими проблемами, что у них не осталось ни времени, ни средств на второстепенные задачи вроде услуг друзьям. Вот почему они послали к тебе всего одну сумасшедшую. Кстати, говорят, она в самом деле сумасшедшая. Балканская анархистка с маниакальной жаждой крови. В иных обстоятельствах они избавились бы от тебя без особого труда. С другой стороны, в иных обстоятельствах и Штаб-Квартира смогла бы лучше тебя охранять.

– Но это же сорвалось!

– Возможно. Но теперь Штаб-Квартира пребывает в расстройстве. Они проиграли, и им необходимо время, чтобы зализать раны. Погубители соберут богатый урожай маны. Так что пока надо залечь на дно!

– Но ведь у меня нет выбора… – Эдвард осекся. Двуколка обогнула деревья и въехала в цыганский табор – полдюжины фургонов и пара шатров. Из расположенного в центре кострища поднимался дым. Ребятишки разбежались, хоронясь за фургонами. Несколько темнолицых мужчин оглянулись посмотреть на пришельцев. Цыгане?

– Какого выбора? – поинтересовался Крейтон, натягивая вожжи.

– Я хочу сказать, я собирался записаться добровольцем. Ведь идет война!

Крейтон с усталым вздохом повернулся к нему:

– Верно, идет. Именно это я и пытаюсь объяснить.

– Могла бы погасить лампаду, прежде чем засыпать, – буркнул Т’лин. – Зря масло изводишь. Пошли.

Протирая глаза, Элиэль выбралась за ним из палатки и побрела между спящими драконами. Ни Гима, ни Губера не было видно. Она закоченела и продрогла. Должно быть, она проспала часа два: небо уже посветлело, и вдали виднелся силуэт гор. Звезды почти все погасли, но маленький полумесяц Иш и яркая точка Эльтианы еще светили. День обещал выдаться ясный.

– Это Гром, – сказал Т’лин, остановившись так резко, что Элиэль чуть не врезалась в него. Дракон повернул голову на длинной шее посмотреть на нее. Она механически погладила массивные надбровные дуги, и дракон дохнул на нее теплым ароматом сена. Возможно, ему понравилось, что она такая маленькая.

Т’лин проверил подпругу.

– Он уже не так молод, зато умен и к тому же совсем не почувствует твоего веса. – Т’лин без видимого усилия поднял Элиэль, усадил ее в седло и начал подгонять стремена по длине.

– Горные ремни? – спросила она с опаской. Гром был велик, и даже пока он лежал, земля казалась ей далеко-далеко внизу. Она никогда еще не ездила верхом по горам, только по равнине. По правде говоря, ее навыки погонщика дракона точнее всего определялись словами «оч-чень ограниченные».

– Не натягивай их пока, только подбери, чтобы не болтались. Я скажу, когда натягивать. Вот. Теперь посмотрим, как тебе удастся заставить его слушаться. Вон туда. – Он махнул рукой на запад, вверх по течению реки.

– Но ведь Рилипасс не там!

Тяжелая лапа Т’лина стиснула ее коленку. Его лицо в сумерках казалось высеченным из камня.

– Я знаю это, малышка. И запомни одно – на протяжении этой поездки ты не будешь ни спорить, ни возражать, ясно? Это тебе не катание любопытных девиц. Это серьезно, и я тебя спасать не напрашивался.

– Извини.

– Вот и ладно! – Он фыркнул. – Твои дела уже стоили мне изрядных денег. Они могут стоить мне жизни или даже души. Так что, если я скажу: «Делай так!» – делай, как я сказал. И без промедления. Ясно?

Если Т’лин ставил целью напугать ее, ему это удалось. Она никогда еще не слышала, чтобы он говорил так строго.

– Да, Драконоторговец. – Она вцепилась побелевшими пальцами в край вьючной пластины. – Вондо, Гром!

Гром повернул голову и удивленно уставился на нее большими глазами. Их зеленое свечение было видно даже теперь, на рассвете.

– Вондо! – крикнула Элиэль.

Гром задрал голову и осмотрел спящий табун. Потом оглянулся на Элиэль и нагло зевнул, продемонстрировав зубы размером с ее руку.

– Кричать бесполезно, – вздохнул Т’лин. – Стукни его.

Элиэль лягнула дракона пятками.

– Вондо! Зайб!

Сдавленно рыгнув в знак неодобрения, Гром поднялся на ноги, и Элиэль обнаружила, что смотрит сверху вниз на черный тюрбан Драконоторговца. Дракон двинулся вперед, пробираясь меж спящих товарищей, но очень скоро начал поворачивать – ему явно не хотелось уходить из табуна.

Ценой ожесточенного лягания, которое чередовалось с криками «Вилт!» и «Чаз!», ей удалось вывести Грома в чисто поле. Там она попыталась скомандовать «Варч!». Дракон сделал вид, что бежит, но почти сразу же оглянулся и сбавил ход, а затем повернул влево. Элиэль забарабанила пятками по его чешуйчатым бокам и выругалась. Он на мгновение выровнял бег, но вскоре начал забирать вправо. Еще через несколько минут девочка окончательно признала свое поражение. Она боялась только одного – он утащит ее обратно в табун.

– Восок! – скомандовала она и вздохнула с облегчением, когда упрямая скотина согласилась на компромисс. Гром лег, где стоял – все еще до обидного близко к табуну.

Еще один дракон, отделившись от табуна, неспешным бегом приближался к ним. Он без особого напряжения догнал Грома и сразу же остановился. Гим сердито кричал на него – без толку. Втайне Элиэль была очень даже довольна, что Гим осрамился так же, как и она. Его дракон опустился на траву нос к носу с Громом. Животные возмущенно перерыгивались. Еще бы – посмели нарушить их законный сон!

– Ящерицы бестолковые! – пробормотал Гим. Его мешок и лира были приторочены к задней вьючной пластине. Лицо под черным тюрбаном казалось слишком бледным и гладким для гуртовщика. – Почему «восок», «варч» и прочая ерунда? Почему их не учат старому доброму джоалийскому?

Элиэль подавила смешок – то, как говорил сам Гим, тоже имело довольно отдаленное отношение к настоящему джоалийскому.

– Потому что обычные слова вроде «вперед» звучат в разных вейлах по-разному. Драконьи команды одинаковы повсюду и очень стары. Так Т’лин говорит, – добавила она во избежание дальнейшей дискуссии.

Гим буркнул что-то неразборчивое.

– Тебе понравится Суссленд, – ободряюще сказала она. – Там гораздо теплее, чем в Наршленде, и там больше зелени.

– Ну да, и люди там все время устраивают смуты.

– В Суссии – демократия. – Она надеялась, что назвала верное слово. – Они собираются каждый год, чтобы выбрать нового магистрата.

– Мы тоже. Взрослые, разумеется.

– Но в Нарше результат выборов определяется задолго до них. Это, можно сказать, сговор. В Суссе каждый может избрать каждого. Так Т’лин сказал.