Очир вернулся ночью, ввалившись в жилище. Однако разбудил меня совсем не он, а ушедшее из-под боку тепло – Илисы. Девушка поспешила, помогая шаману добраться до лежанки, устраиваясь на своей. Я же с облегчением выдохнул. Мне все равно было по какому принципу она действовала. Желая помочь хозяину, или оберегая меня – от возможных неприятностей. Главное, что Иля не была глупа, понимая то – что раб на какие бы он поступки не шел, не сможет её уберечь. Это снимало ответственность за неё и с меня. В прочем, к чему эти рассуждения на ночь глядя. Прислушиваясь к их сопению, устроился по удобнее и сам, забываясь. Утро же началось с толчка и напутствующего слова:
– Вставай, нас ждут дела.
Осмотрев слегка покачивающегося шамана, державшегося за голову и излагавшего все с таким надтреснутым голосом, что я его едва узнал. Но не усмехнуться не мог. В двойне обрадовавшись, когда орка перекосило – от моего бодрого по сравнению с ним состояния. Заметив, как старика при ходьбе заносило из стороны в сторону при выходе из юрты, нагнал его, интересуясь:
– Так куда мы пойдем?
По озиравшись вокруг, тот уперся в меня осоловелым взглядом:
– Далель говорил, что тут где-то родник. Но я ничего не ощущаю.
– Кроме сивушного духа, – поддел его я.
Но реакции не дождался. Видимо орку было очень хорошо вчера, а сегодня – было сегодня. Пришлось указать ему дорогу сжалившись и направиться в лес. К роднику мы подобрались минут через десять, где орк и опал, как осенняя листва. И с тем, как он напивался, его схожесть с листьями все больше росла. Вскоре он постарался отдышаться и с трудом побороть одурь, краем достигшую и меня. Поэтому, пришлось лишний часок поваляться в паре с орком, отходя от одолевавшего меня сна. Но вскоре дрёма слетела и лес бывший чуть прохладным, сменил своё очарование на стаи прожорливых насекомых. Да настолько, что я предложил идти к дому:
– Очир может в юрту пойдем, там хоть не грызут? А на счет воды не беспокойся. Схожу я по старой дружбе с котелком, отопьёшься.
Но в ответ услышал бормотание орка с его отнекиванием:
– Не, в юрту нельзя. Если поймают – то к столу отволочь могут, а я чего-то устал. Видимо не те годы и я не тот.
Склонившись над родником, орк умылся с наслаждением смачивая лицо, тоже повторил и я, заодно и испив, вслушиваясь в его предложение:
– Есть правда мысли и на этот счет.
Не прошло и получаса, как мы покоряли местную целину, благо не вспахивая. Оказывается, орку вместе с коровой, даровали и участок на её прокорм, а так–как близлежащие поля или равнины уже выкосили, нам пришлось удалиться от стойбища на приличное расстояние. Но даже не это удивляло, а то – как споро у Очира получилось собрать все нужное. Правда не так и много надо было. Но и волокуши для сена стоило выпросить, а уж тем более косу, оказавшуюся чем-то средним между обычной косой времен СССР и серпом, куда прикреплялись изгибающиеся рукояти метра по полтора. С вилами и веревкой все оказалось проще. Старые вожжи и не менее актуальные трехрогие деревянные рогатины, нашлись в пустующей соседней юрте. Откуда мы поспешили уйти, лишив жилище двух опор. А там все осталось за малым. Запрячь коней и отправиться в дорогу. Чем мы и занимались, почти миновав лесок с краю не казавшийся таким уж большим. Но и подлеска, в два с лишним километра, было достаточно. Вот только не для орков и их стада, так что мне пришлось помучаться еще с полчаса, прежде чем мы вышли к не тронутому полю, и шаман не определился с нужным участком. Где и потекли наши часы. Как показал опыт, страда спешки не любит, пока скосишь, уложишь в валки и унесешь сено на волокуши, можно и изжариться. Тем более, со страдавшим от похмелья орком, не дозволявшим мне и прикоснуться к своему орудию. Мне доверялись только вилы и те с некой опаской за деревяшку. Ими и приходилось монотонно выполнять свою часть работы, задумываясь, а чаще просто изнывая и теряясь в самом себя. Но дело шло, и за одним таким просветлением, было приятно посмотреть на волокуши, возвышавшиеся над лошадьми с неким возмущением поглядывающих на меня и на свой груз. Орк же не останавливался, из-за чего пришлось сметать маленький стожок, в чьей тени я и укрылся, окликая неугомонного старика:
– Очир может передохнем маленько!!? А то у тебя кони взопрели, что и мне невмоготу стало.
Посмотрев на то, как с меня катиться пот. Орк остановился соглашаясь, не без вернувшегося к нему хорошего самочувствия и колючести:
– Что-то ты слаб совсем стал, – усмехнулся он. – И ума не приложу. От того ли, что добро моё защищал или что портил?
Подмигнув мне, орк засмеялся над тем – как я потерял дар речи, поясняя:
– Знаю я, что вчера произошло. Все в племени знают. И стесняться тут нечего. Уберег рабыню и хорошо.
Помешкав, не понимая хвалит ли он или издевается, отмахнулся. Вспоминая и о кое–чем случившемся там же:
– Куда нам северянам без дурости, – пожал я плечами. – Но скажи о другом. Ты же знаешь, что рабов, купленных с нами, учат тому – как выжить. Так почему я бегаю по полям и отбиваюсь от орчат?
Помолчав, Очир по-доброму вздохнул, отвечая:
– Ну, про тех пареньков ты загнул конечно, впрочем, тебе и они на пользу. А так, если хочешь, чтобы я тебя подучил разуму и бою, то попросить нужно было.
Кивнув на вилы, он поднялся, беря в руки вторую пару. Подождав пока я соберусь с мыслями и приготовлюсь, орк подтолкнул:
– Что же, давай посмотрим на что ты годишься.
Соглашаясь с ним, провел серию из ударов темной, конечно они предназначались для меча, но шаги и рубящие удары почти те же. И если бы не убегавший и укорачивающийся от меня орк, то я посчитал бы моё копьё, намного эффективней, а главное безопаснее меча. Увы Очира я не достал, а в окончании смазал выпадом и получив увесистый тычок в ногу. При всем – при этом повалившись, не уследил за орком, поменявшим положение, цепляя зубьями у орудия мою ступню вместе с икрой.
Улыбнувшись, он мне пояснил:
– На обучении рабов было бы тоже самое. Только тебя ещё и секли бы палками. За нерасторопность и неуклюжесть, да мало ли. А в итоге, кучка замученные рабов, что отправлены на мясо. Сам понимаешь десять дней, кто бы не учил и что бы не делал, ничего в форме и умениях обычного человека не изменят.
Сплюнув не менее тягучую – чем мысли слюну, усмехнулся с пониманием правоты орка, однако и мне хотелось цепляться за что-то:
– Да и не понимаю я, к чему тебе это. Есть же Ахир, коего воспитывали и обучали, как воина с детства.
Заметив, что я не понял, орк попытался вывести из навалившегося на меня отчаяния:
– Ты же помнишь, как совсем недавно, я не без твоей помощи едва не придушил собрата. Так вот. Шаманы, как я и ты, не всегда выглядят и могут то, на что оказываются способны.
Усмехнувшись, орк уселся рядом со мной:
– Но сейчас нам нужно отдохнуть и закончить с сеном.
Страда потому так и называется, что люди страдают. Увы и меня эта участь не миновала. Не успев передохнуть, орк взялся за старое, а с ним и я. Но дело спорилось, и даже у шамана был предел выносливости – до которого я едва дожил. Тем не менее, я мог с гордость осмотреть три стремившиеся к заходящему солнцу кривые копны. По шкрябав языком по небу, кое–как выжал слюну, сплевывая чуть горьковатый привкус. Не без удовольствия, под насмешливые взгляды орка, расчёсывая и накусанную мошкой и слепнями, спину. В надежде интересуясь:
– Ну, думаю на сегодня все? – посматривая на орка, оценивающего проделанную работу:
– Х–мм, можно сказать и так.
Поморщившись от его недомолвок, просто последовал за ним к лошадям. За день, те перекочевали с волокушами ближе к лесу и теньку. И уже с ними мы побрели в обратную дорогу, не спеша. Встречая, как и мы бродивших в поле и тех – кто надеялся на дары леса. Правда у большинства промысел был живой, будь то длинноухий увязший в силках, или птица, подстреленная успешным стрелком. Но были и те, кто собирал поздние грибы и не до конца оклеванные с кустов, или опавшие от жары перезревшие ягоды. За ними показалось и стойбище, с уютно примыкавшими сбоку выселками. Однако поспешили мы не к ним, обогнув племя побрели до шатров и юрт в отдалении. И мне только теперь стало понятно, что казавшееся единым племя, жило обособлено или скорее посемейно. И между скоплениями построек от одних – до других, были не малые прорехи. Очир же, как оказалось, шел к вновь обретенным родственникам, вернее к их пастбищу, где виднелось и заготовленное сено. Добравшись до него, пришло время разгружаться. Этим мы и занялись, под не самые радушные взгляды. Но высказать что-либо Очиру никто не решился, тем более в их владениях бегала и его корова. И только–когда мы управились с делами, то смогли идти отдохнуть, пройдясь на обратном пути по оркам, одолживших утром упряжь и инструмент. Так–что возвращался я к знакомой юрте, едва ли не на подгибающихся от усталости ногах. Но Очир и тут меня в покое не оставил. Стоило мне только свернуть к дому, как злобный орк окликнул:
