Видимо, я наступил на больное, и орк долго собирался с мыслями, прежде чем дать ответ:

– На приданное.

– На что? – округлил я глаза. – Так ведь это за тебя дочь отдали, а не ты.

Но и моё недоумение по долгу оставалось без ответа. Со временем орк, оправился, и поморщившись в своей манере объяснил:

– Что ты знаешь в наших обычаях, северянин? Эх, – махнул он рукой, садясь на одну из шкур. Понимаешь? Хоть за меня и отдали дочь, но присоединился то я к их семье, а не она к моей. Это все не сложно если знать, что у того чья семья сильнее и принимает пару. За исключением глав родов, когда семьи сливаются, и одиночек с кое–какими разногласиями. Но это не в моем случае. Потому-то я и должен дать приданное, и желательно все у меня имеющееся, дабы иметь и свое слово. Ведь глава и те, кто усилил и обогатил дом, решают все. К тому же старейшина, распоряжаясь этим и некоторыми долями от приработков и набегов, кормит и обеспечивает всех.

Усмехнувшись на свои же слова, с отвращением проговорил:

– Как же всех. Твари! Только о себе и думают. А вообще меня просто обобрали. И самое смешное, что и не отдать приданное я не могу. Это будет считаться неуважением, при входе-то в сильную семью. А ведь они все обо мне и моих долях после битв знают. Толи дело, после брака обогатиться, то твоё будет и твоих потомков. «Ну, – протянул он, – бесправной скотиной не сделали и то хорошо».

Посмотрев на ничего не понявшего меня, он покрутил обручальный браслет, не выделявшийся ничем интересным, так и болтавшийся на руке:

– Ты же видел – куда моей дражайшей, браслет прицепили. Как ты думаешь – почему у нас такой обычай?

Пришлось по незнанию помотать головой, что бы заинтриговавший меня орк продолжил рассказ:

– А все потому, что на ногу много браслетов не навесишь, в отличие от руки. Но тут объяснять нужно по-другому.

Крутанув свой браслет, он продолжил:

– Издревле повелось, что наш народ недолюбливают. Уж не знаю, чем мы хуже надменных считающих всех за грязь эльфов, или продажных и от того лживых гномов. Но не смотря на все старания, наших врагов будто люди или кто иной, мы выжили. Правда в крепкой руке всегда был недостаток. Поэтому и повелось, что у одного орка может быть одна, две, да хоть сотня женщин, если он сможет их содержать, и сдержать от самих себя и посягательств других. Однако же со времен становления племени Кровавого неба, это ситуация пошатнулась. Нет уже той вражды меж нашими племенами, и все чаще при набегах и схватках, проигравших продают в рабство. Иногда, такие как я, выбираются. Но сейчас не о том. В общем с тех пор – как мы не стоим у края бездны, у женщин стало больше воли. И если большинство, как и прежде следуют старым обычаям, то попадаются и те семьи, где таких как я, берут одним из мужей. И все равно, какую цель бы не преследовали те семьи, орк не обладающий своей половиной, не обладает гордостью, и иначе – как мусору к нему не относятся.

Слова Очира не вызвали, чего-то особенного, кроме понимания общества орков и их устоев. Здесь, во главе была сила, лидерство и единоправие, не смотря на все их иные обычаи, где они следовали за старшим. Но для орка, это было откровение и с ним он не мог смириться. Да и надо ли? С другой стороны, что случилось бы час назад со мной, одурачь они шамана и в этом? А пока, он покряхтывая встал:

– Что же, отдохнул, теперь и поработать можно. А ты пока, сходи до лошадей. Думаю, в сумах на одной из них, шкуры найдутся, куда и следует обернуть моё приданное. Помешкав, я побрел к скакунам и как бы не казалось – что орк преувеличивает, но шкуры, притороченные к коню, говорили о другом. От чего возникает вопрос, а на кой им вообще сдался Очир? Как не крути, а у целого семейства в десятки раз, больше возможностей и богатства, как в оружии, так и в живой силе. Иначе они бы и не заставили старика потерять своё. Вернувшись вручил орку шкуры, куда тот поспешил закатать пожитки. Деля по разным стопам мечи, какие бы они небыли, одноручники, полуторники или изыски местных мастеров, отдаленно напоминавшие – общепринятые человеческие виды. Но можно было быть уверенным, что если попасть под эту кучу железа, то щит навряд-ли выдержит, раскалываясь. Были и несколько Моргенштернов. Пусть они и не вызывали того трепета, оказавшись намного меньше ожидаемой величины, но больше чем использовали люди. Я же знал, что в большинстве своём, они были намного опаснее своих двуручных собратьев в верховой стычке. Кинжалам же и ножам, он отвел особое место, и было оно под его лежанкой, куда и перекочевала тщательно уложенная шкура. Но и порадовать местных было чем. Так что орк остался в своей манере, особо не доверяя племени. Также оставил себе и тщательно отобранный набор из двух кирас, шлемов и мелких перечней, типа поножей и наручей. Сапоги же были у него особым культом. А так–как все рабы ходили не пойми в чем, орк оставил себе четыре пары. Всё остальное не вызывало у него трепета, и он без особой жалости увязал их в тюки, откидывая к своей лежанке оставшиеся пять шкур. Видимо всё, что было дарено с конем, принадлежало орку. И он сам решал, как воспользоваться шкурами, оставшимися в избытке после тщательного подсчета и сортировки по кучам добра у шамана. Опомнившись от всего происходящего, протянул так и лежавший в моей руке кинжал. Но Очир лишь отрицательно качнул головой:

– Скоро гонцы придут за приданным, а там и празднование подойдет с чем я и уйду к семье меня принявшей. Думаю, не дело это оставлять вас и юрту без защиты. Конечно ворам в племени почета нет, их вешают, но мало ли что. Только и ты будь осторожен. Сам понимаешь рабам с оружием ходить нельзя, потому прибери до времени. Вроде и все, – устало проговорил он, повалившись на лежанку. Но долгого передохнуть ему не дали. У юрты послышался конский топот и протяжное мычание. Минутой позже в гости зашел Далель:

– Ну старина, принимай подарок от главы и к столу – пожалуй.

Преувеличенно бодро похлопав шамана по предплечьям, Даль вышел, таща за собой орка. Поморщившись, тот все же поддался, а за ними последовал и я, увидев – как маленькая корова настырно стаскивала за поводок, – привязанный к её рогам, орка, двигаясь по понятной только ей причине в кусты. Так же стояли и ещё четверо гонцов, растянувших меж собой, судя по всему, медвежью шкуру:

– Что же поспешим, – похлопав по карманам Даль достал деревянную шкатулочку. В ней оказалось нечто на подобии красной краски. Уж где орк её купил или достал оставалось тайной. В остальном – же меня интересовало, на кой она ему. Вот только в неведенье был один лишь я. Хмыкнув на слове, поспешим, шаман направился к корове:

– Поспешить мы всегда успеем, ты мне лучше скажи, что за семья меня приняла, чем живут и главное имя у жены моей.

Если при первых словах Даль задумался отвечать или нет, то после просьбы в окончании с улыбкой крякнул:

– Обо все не поведаю, но и сказать есть что. Семья древняя, как и само племя. Справедливые в меру, если ты им понравишься. Что же на счет их положения. Они, как и все, держат скот, растят овощи. Но главное то, что они во много опираются на своего шамана, а с ним они почитай одни из самых сильных семей. И тебе повезло, что Акдаму удалось тебя пристроить к ним. Сам понимаешь, не один шаман не потерпит собрата в одном племени с собой. Тем более таком маленьком, где большая часть власти принадлежит ему. В остальном – же, тебе беспокоиться не о чём, пока от тебя не появится отпрыск с даром. Кому как не тебе знать, говорящие с духами, живут долго. Но и они вечностью не обладают. Потому-то, тебя и удалось пристроить.

Лукаво окинув взглядом, едва ли не шипевшего шамана, узнавшего – кому обязан, Даль продолжил:

– Ну, а на по поводу хозяйки твоей, то имя ей дадено Ленора и оно, как никогда отображает её суть, шустра, озорна и любима, как семьёй – так и дедом. Так что ты её не забижай, проблем не оберешься. А вообще хорошая девушка. Я и не знаю, как они уговорили её за тебя идти. Но все, когда-нибудь случается.