Илья был уверен, что девушка сломается, стоит на неё надавить. Имя, фамилия, возраст – мелочи. Ему нужно было добраться до тех сволочей, что спокойно сотворили такое с человеком. Больные люди. Нет. Нелюди. И такая болезнь, к сожалению, лечится только пулей в лоб.

Илья Андреевич Боронов всегда чувствовал гнилые душонки, и часто писал в отчётах «застрелен при попытке сопротивления». Убийцы, находящиеся в его разработке, редко доходили до суда. Скорее всего неправильно выступать в роли решателя судеб, но после неприятного случая восемь лет назад он им стал.

Сложный год. Вытягивание Светки из депрессии после смерти мужа, замена Лёньке отца, сорвавшиеся с цепей сумасшедшие. Наверное, лишний день в високосный год сносит крышу. По весне стали находить тела девушек. Страшное зрелище от работы ножом. После экспертизы патологоанатома у всего отдела зашевелились волосы. Все девушки умирали от разрыва сердца, из чего выходило, что их поддерживали в сознании, пока вырезали куски плоти, медленно, методично, со знанием дела. С такой жестокостью следователи столкнулись впервые, и с каждым новым убийством сотрудники приходили в бешенство от своей беспомощности. Психолог пытался воссоздать портрет маньяка, который был слишком далёк от оригинала.

Так бы и бегали в поиске страшного извращенца, но помогла случайность, или промах преступника. Нечеловеческий крик полный боли услышала парочка тинейджеров, забредших в лесополосу под действием таблеток, принятых в ночном клубе. Их звонок на номер службы спасения поднял весь участок, и через двадцать минут район был оцеплен. Девушку это не спасло, опоздали совсем чуть-чуть, зато вместе со слоняющимися без дела жителями в сети попал самый обычный мужичок. Ветеринар, примерный семьянин с добрыми глазами и открытой улыбкой.

Когда тот со слезами рассказывал, что выискивает по ночам бездомных кошечек и собачек, затем лечит, стерилизует и пристраивает в питомник, женская часть участка умилённо шмыгала носиками и вытирала слёзки, а Илья видел перед собой монстра с тёмной, прогнившей душой.

Ветеринара опросили и отпустили домой лечить бедных животных дальше. Боронов потерял покой. Свои вечера он стал проводить за слежкой. Айболит притих, возвращался домой после работы, никуда не ходил, всегда был на глазах. Притих и маньяк. Только псих всегда остаётся психом.

В тот вечер ветеринар был каким-то дёрганным, нервным, злым. Он шёл домой, опустив голову, задевал плечами прохожих и огрызался на их замечания. Окончательно крышу снесло в квартире, а под нож попала жена, прожившая с супругом пять спокойных лет. Длительное воздержание, напряжение, страх, сделали чёрное дело. Жену спасти не удалось, а болезнь Илья вылечил, пулей.

Глядя на девушку в палате, такую маленькую, беззащитную, руки чесались от потребности вырезать эту опухоль с поверхности земли, обезопасить общество от заразы. А ключики к информации были у маленькой, беззащитной девочки, лежащей под капельницами в Светланином отделении.

– Доброе утро, – Илья просунул голову в палату, а затем зашёл сам.

Девушка лежала всё в том же положении, и всё также на неё было больно смотреть, но желание покарать ублюдков было сильнее жалости.

– Давайте проясним некоторые детали, – он сел на стул и открыл папку с ориентировками. – Я подобрал подходящих пропавших девушек, попробуем вместе определить, есть ли среди них Вы.

В течение часа он называл фамилии, имена, возраст, адреса, показывал фотографии и отслеживал реакцию девушки. Реакция равнялась нулю. Ни одна мышца не дёрнулась, ни разу в глазах не промелькнуло чего-нибудь необычного, живого, тревожащего. Перед ним лежала хрупкая девушка со стальным стержнем внутри и крепкими нервами, или он ошибался в своих выводах в отношении её памяти.

– Я не уверен, что Вы ничего не помните, но готов помочь, – сдался Илья, застёгивая папку. – С Вами побеседует психолог, а я отправлю запрос на новый паспорт. Какое имя предпочитаете?

– Катерина, – подумав, ответила девушка. – Фамилия и отчество на Ваше усмотрение.

– Сука! Ты такая же, как твоя мать! Ты даже стонешь и пищишь, как эта потаскушка! Оооо. Как она скулила, когда мы натягивали её вдвоём! Высокомерная тварь! А как она умоляла не трогать тебя, в ногах ползала, готова была на всё, лишь бы её маленькую доченьку не трахнули! Она, даже стоя на подоконнике, просила пощадить тебя! А как эта сука визжала, отправившись в свободное падение!

Закрывая глаза, каждый раз слышу признание в убийстве моей матери. Всё списали на неосторожность во время мытья окон. Поскользнулась, потеряла равновесие, не удержалась. Какие окна, когда у нас был штат прислуги? Они рассчитывали, что я умру, поэтому без стеснения вываливали всю грязь, окружавщую меня последние годы, и тщательно скрываемую. Как я раньше не замечала, что мама всё время кутается в глухую одежду? Как я не обратила внимание, что с приездом его племянника, мама по нескольку дней не встаёт с постели? Сколько времени она переносила издевательства и насилие? Шесть? Восемь лет? Когда он снял маску, перестав прятать от неё своё уродливое нутро?

– Катюш, как ты себя чувствуешь?

Мне ещё не сделали паспорт, но Светлана уже называет меня новым именем. Непривычно. Рефлексы отказываются на него реагировать, но я привыкну, заставлю их откликаться на Катерину. Сделаю всё, чтобы срастись с этим именем.

– С каждым днём лучше, – отвечаю, подтверждая кивком.

Если бы не порванный рот со стягивающей коркой, постоянно трескающейся от напряжения губ, я бы, скорее всего, улыбнулась этой душевной женщине. Чем-то она напоминает мне маму, такая-же добрая, отзывчивая, заботливая. Мамочка, почему с нами такое произошло?

– Хочешь, отвезу тебя в сквер? Погода отличная, – приоткрывает окно, запуская шум улицы и лёгкие порывы ветерка.

– Нет, не хочу выходить на улицу, – мотаю головой. – Можно Вас попросить кое-что?

– Конечно, – она садится на стул и внимательно смотрит на меня.

– Мне нужна толстая тетрадь и карандаш. Буду записывать в неё свои сны. Может удастся что-нибудь вспомнить.

– Завтра принесу, а ты подумай о прогулке. Витамин D очень хорошо помогает организму восстановиться.

Светлана встаёт и оставляет меня одну, а я усиленно пялюсь в посеревший потолок, боясь закрыть глаза, и увидеть своё восемнадцатилетие.

***

После смены Светлана забежала в магазин, закупилась канцтоварами и книгами. Правило «не привязываться к пациентам» в данном случае не сработало. Катя лежала в больнице уже пятую неделю, и Света прикипела к ней, как к родной дочери, о которой она мечтала всю жизнь. Да и как можно было не прикипеть, видя с каким усердием девочка сражается за нормальную жизнь. Не истерит, не сползает в депрессию, пытается строить планы на будущее, включив в них поступление в университет.

Илья тоже проникся к мало́й уважением. Сильная. Сильнее многих мужиков. Не физически, конечно. Но этот стержень внутри невозможно было сломать. Слегка погнуть? Да. Но не сломать. А ещё девчонка сближала его со Светланой. Лишний повод позвонить, приехать, посидеть за чашечкой кофе, обсудить продвижение расследования. Сдвигов не наблюдалось, но это тоже было дополнительной темой для общения.

Сегодня он как раз спешил к Свете, чтобы вручить в руки свеженький, хрустящий паспорт. Боронов приложил максимум усилий для скорейшего утверждения запроса и выдачи новых документов, не беспокоя Катерину. Илья верил, что совместная опека и забота о девушке добавят плюсиков в его копилку и помешают сказать нет, когда он снова сделает предложение любимой женщине. А делать он собирался совсем скоро, как только пристроит девочку в хорошее место.

Да что там девочка. Илья готов был достать звезду с неба ради улыбки Светика, ради её касания к его руке, ради дружеского объятия, переходящего в страсть. Как долго он мечтает ощутить её вкус, подмять под себя, заполнить собой. Кто-то скажет: сорок лет, и такие пошлые мысли. Илья готов был с пеной у рта доказывать, что в сорок жизнь только начинается, а страсть насыщается более яркой и густой палитрой в отличие от пубертатного периода.