Тут пришла моя очередь удивленно хлопать ресницами.

– То есть ты не понимаешь, что он говорит? – тихо спросила я, пятясь к кровати. Мне срочно нужно было опереться на что-то надежное и устойчивое.

– Ну, пока не научилась различать «муау» от «мрмау» и «мау», – с нескрываемой иронией ответила Элли.

Жарх! Это что, только я его понимаю? Представила, как выглядел со стороны наш диалог с Рими и ужаснулась: это точно тянет на проблемы со здоровьем. Мои.

– Так что, ты его понимаешь? – спросила Элли, совершенно забыв о своем внешнем виде и причине, заставившей вернуться в комнату раньше срока.

– Угу, – ответила я, переведя взгляд с соседки на кучина. Тот сидел гордой статуей самому себе: стройные лапки чинно сложены, голова с остроконечными ушками держится ровно, а небольшой нос слегка вздернут вверх. Ни дать, ни взять – король!

– Чудеса! – протянула Элли, тоже внимательно разглядывая кучина. – И что он сказал тебе?

– Что я могла бы догадаться, по какой причине ты вернулась раньше времени, – ответила я, махнув рукой на ее испачканную одежду.

– Он прав, – усмехнулась соседка. – Эх! Завидую я тебе! Это так классно, когда можешь общаться со своим питомцем!

– Так заведи себе тоже, – ляпнула я, прежде чем успела подумать. Осуждающий взгляд Элли дополнило едкое замечание Рими:

– Ну точно дурочка! Забыла, что вы обе немного… как бы это сказать… бедны?

– Я начинаю жалеть о том, что стала тебя понимать, – ответила я, массируя виски. И тут же услышала старательно сдерживаемое хихиканье Элиджи.

– Ты чего? – спросила соседку, видя, как ее сотрясает беззвучный смех.

– Видела бы ты себя со стороны! – пытаясь не рассмеяться еще больше, ответила Элли. А затем изобразила сценку по ролям:

– «Заведи себе тоже!»

«Мрау! Мау мау мрмау мау!»

«Я жалею, что стала тебя понимать».

Элли так красочно изображала меня и кучина, что в конце импровизированной пьесы уже мы обе заливисто смеялись. И только кучин смотрел на нас с явным превосходством и осуждением. Словно степенный дядюшка-покровитель, заметивший шалость маленьких девочек.

– Женщины! – фыркнул Рими и вернулся к ведерку с рыбой.

Остаток вечера я провела за учебниками и подготовкой к предстоящим занятиям. Элиджи привела себя в порядок и рассказала, что ее внешний вид был, как и ожидалось, следствием провального эксперимента на факультативном занятии. Жижа, в которой была измазана моя соседка, оказалась неудавшейся сывороткой быстрого роста. Не знаю, что там пошло не так, но серо-бурая субстанция при контакте с кожей могла спровоцировать нехилые ожоги. На соседке была одежда с длинными рукавами, поэтому сама Элли пострадала незначительно. Уже после того, как она избавилась от ставшей непригодной формы и смыла остатки жижи с тела в душе, я помогла ей залечить мелкие ранки.

К счастью, большую часть времени кучин молчал и никак не комментировал происходящее, что позволило нам сработать быстро и аккуратно.

Когда последний ожог на теле соседки побледнел, она предложила не идти в столовую, а взять ужин в комнату. Я не стала отказываться от заманчивого предложения: в памяти еще было свежо наше столкновение с Фаром на выходе из столовой.

– Сейчас, я пошлю весточку тете. Подожди немного, – сказала Элли, открывая окно.

В принципе, магическим вестникам было неважно, откуда их запускали: они спокойно проходили сквозь стены и стекла любой толщины. Но Элли решила сделать эффектный жест, и мерцающий шарик взвился к потолку, а после упорхнул в сумрачный парк, разбитый перед общежитием. Я знала, что оттуда он пролетит через толстые стены основного корпуса Академии и окажется на первом этаже, где в конце огромного зала находились витрины с едой.

– А обо мне кто-нибудь вспомнил? – спросил кучин, лениво приподняв голову. Уже добрых несколько часов Рими спал, используя мою подушку как место для отдыха. Я ойкнула и посмотрела на Элли.

– Что? – спросила она. – Я его «Муау мрмау Муау» не понимаю.

– Он спросил, вспомнили ли кто-то о его еде.

– Ой, забыла! – всплеснула руками соседка. Но почти сразу успокоилась и улыбнулась: – Тетя не забудет. Она очень внимательна к мелочам.

– Я не мелочь! – возмутился кучин и хлестнул хвостом по покрывалу.

– Ругается? – спросила Элли, покосившись на нервничающее животное. Я хихикнула.

– Ага. Обиделся.

– Чего еще можно ожидать от двух глупеньких девочек?! – фыркнул Рими и снова положил голову на вытянутые вперед лапы.

– Рими, хватит ворчать. Даже если тетя Мисси забудет, я поделюсь своим ужином с тобой.

Но вместо закономерной благодарности кучин дернул левым ухом и пробурчал:

– Я не собираюсь жевать вареные овощи и кашу.

– Что он там мяучит? – спросила Элли, положив руку на страницу книги, которую читала.

– Говорит, овощи и кашу есть не будет, – пожала я плечами.

– Он что, уже и меню наше знает? – восхищенно спросила соседка. Я повернулась к кучину и вскинула брови, переадресовывая ему вопрос.

– Я не первый день в Академии, – отозвался Рими. – Успел заметить, чем здесь кормят лернантов.

– Что… – Элли не успела закончить свой вопрос, как я ответила на него:

– Говорит, уже выучил меню. Кстати, – я снова посмотрела в голубые глаза животного, – мы так и не поговорили о том, что заставило тебя запрыгнуть в наше окно.

– Не сейчас, – отрезал Рими и резко поднялся. Выгнув спину дугой, он медленно потянулся, широко зевнул, отчего длинные кисточки ушей прижались к шее, и сел. – Я голоден. А когда я голоден, я не настроен на разговоры.

Поужинали мы, как ни странно, спокойно. Мисси действительно не забыла о кучине и для него прислала тарелочку с лангустинами. Рими даже снизошел до благодарностей, чем я была приятно удивлена.

Перед сном я прочитала пропущенные темы в учебниках, подготовила конспекты и, широко зевая, написала родственникам очередное письмо. Про кучина я предусмотрительно решила умолчать: сейчас моя изрядно перенервничавшая родня не была готова к новым потрясениям.

А ночью мне снился Дориан, который почему-то дрался с Фартэрионом на небольшой арене.

Интересно, к чему бы это?

***

Новый день ворвался в мое сонное сознание очень резко: в носу защекотало от густого меха, и я чихнула. Оглушительно, звонко и от всей души. Такого пробуждения на моей памяти со мной не случалось. Почесав нос, я с осуждением посмотрела на спящего кучина.

Кажется, предложить ему свою кровать для сна было лишним. Толкнув животное в мерно вздымающийся бок, я зевнула.

– Что тебе нужно? – лениво спросил Рими, не потрудившись даже глаз приоткрыть.

– Ты меня разбудил. С сегодняшнего дня спишь в изножье.

– Ага, ага, – отозвался кучин. И что-то в его тоне мне подсказывало, что он продолжит спать на подушке. Ладно, решу и эту проблему… позже.

Сладко потянувшись, окинула быстрым взглядом комнату: солнечный свет был уже достаточно силен, чтобы разогнать предрассветные сумерки. Элиджи тихо посапывала, уткнувшись носом в стену. Ее изумрудные волосы разметались по подушке, превращая ту в подобие весенней лужайки.

Посмотрев на спящую соседку и нагло досыпающего кучина, я с сожалением поняла, что сама уже уснуть не смогу. Откинув одеяло, подошла к окну и выглянула во двор.

Розоватые облака тянулись вдоль горизонта, подсвеченные снизу набирающими силу солнечными лучами. В парке перед общежитием царила та особая тишина, которая характерна для раннего утра. Я почти физически ощущала капельки росы, покрывшие траву и листья растений.

– Отличное начало для первого учебного дня на новом месте, – проговорила чуть слышно, открывая окно. В лицо подул свежий ветер, принеся в комнату сладковатый запах свежести.

Я улыбнулась: кажется, жизнь начинает налаживаться.

В аудитории было светло. К первому занятию лернанты собирались лениво, едва шевеля ногами и активно зевая. Кажется, только одна я успела окончательно проснуться перед тем, как в стенах Академии прозвучал мелодичный перезвон, возвестивший о начале лекции.