– Говорят, в «Сотружестве» дела не лучше.

– Да, за океаном наши клятые друзья-социалисты с их плановым хозяйством тоже вот-вот хлебнут горя; у них интеграция искусственного интеллекта во все сферы жизни – более восьмидесяти пяти процентов. Это вам не наши шестьдесят!

– То есть мы спасаем не только репутацию корпорации «Галах»? – спросил Кеша. – Мы спасаем мир от голодной смерти?

Атир остановился и задумчиво посмотрел на Кешу.

– Интересная постановка вопроса, – сказал молодой человек, потирая лоб тыльной стороной ладони, в которой он держал коммуникатор. – Прежде всего мы делаем свою работу.

– Это понятно, но ведь работа должна иметь смысл.

– Товарищ Карданов, – громко и чётко начал Атир, – признаюсь, что в этом вопросе я с вами соглашусь. Не могу сказать почему, но я чувствую, что именно здесь кроются некие смыслы, о которых я ранее не думал. Дайте мне время, и я отвечу, в чём вижу смысл нашей деятельности. А пока смысл не найден, давайте действовать, а не рассуждать. К тому же если смысла не окажется, то хотя бы работу сделаем и зарплату получим.

– Прекрасно, – равнодушно ответил Кеша. – В таком случае давайте посмотрим, нет ли тут магазинчиков.

– Магазинчиков? – удивился Атир.

– Мне подарок надо купить дочери!

Ещё никогда Кеша и Атир не сидели на столь роскошном диване. Паркет из невиданного дерева скрипел под ботинками так, что от этого становилось неловко сделать лишнее движение. Стены пестрили малыми голландцами в толстых золочёных рамках. Кеша рассматривал виноград на одной из картин. Ягоды горели бледно-лазурным светом, перебивая даже позолоченные рамки.

– Невероятно, – сказал Атир, как всегда глядя на свой коммуникатор.

– Да. Я всегда поражался тому, как художники умеют просто смешением цветов передавать не только смыслы, но и чувства, ощущения, настроение.

– Я не только о картинах, – заметил Атир, – я вообще об этой гостиной.

Киэй нахмурился. Он тяжело вздохнул и почесал глаза.

– Молодой человек, – назидательно начал Кеша, – я понимаю, что архитектура – не ваш профиль. Всё же мы находимся не в гостиной, а в другом помещении.

– Какая разница?! Мы – гости. Гостиная – от слова «гости». Мы здесь!

– Вестибюль, фойе, прихожая. Приёмная, наконец! Гостиная будет дальше, когда нас всё же соизволят принять.

– Скажите, Киэй, – и Атир оторвал взгляд от своего коммуникатора, – а вот вам всегда необходимо кого-нибудь чему-то учить?

– А разве учить – это плохо?

– И всё же. У вас запредельная эрудированность. Своеобразный мешок. Знаете, старый такой, для картошки. И вы всё время из него берёте знания и раздаёте это другим. Вы не боитесь, что мешок рано или поздно окажется пуст?

– Какая метафоричность! – ухмыльнулся Кеша. – Недурно для молодого поколения! Только вот в мешке могут быть самородки, а могут быть камни. Причём не гранитные или базальтовые, а эдакие низшие, презренные, пустопородные, вроде известняка.

– Да, да. Только я говорю о том, что ваш мешок, будь там золото или базальты, рано или поздно истощится, если вы будете только отдавать.

– Намекаете на то, что я не учусь? Не занимаюсь самообразованием? Застрял в прошлом? И какие драгоценные минералы мне предложит молодое поколение?

– Вы перекладываете базальты из своего мешка в другие мешки. Вам же никто в мешок ничего не кладёт. Точнее, вы не позволяете никому класть камни в ваш мешок.

– А кому класть? Меня окружают люди, для которых различие между гостиной и вестибюлем не имеет значения!

– Вам нужен учитель, – заявил Атир и снова уткнулся в коммуникатор.

– А сейчас вы мне расскажете, что каждый человек может быть моим учителем, если я проведу работу над собой и откроюсь к принятию мира и других людей! – улыбнулся Кеша.

– А что тут смешного? Печально, если вы не способны различить учителя в тех, кто вас окружает.

– Милый мальчик, – снисходительно заговорил Кеша, – я повидал толпы профессоров и философов, которые на поверку оказывались не умнее меня. Все, кого я могу назвать своими учителями, уже давно умерли: Гегель, Платон, Юнг! Нет среди ныне живущих тех, кто мог бы сравниться с ними в полноте понимания мира.

– А вы искали?

Вдалеке послышался стук каблуков. Появилась стройная женщина с подносом в руках. Она грациозно прошла из дальней части коридора и остановилась перед гостями. Изгибистая, длинноногая, со строгим взглядом из-под косых тонких бровей и с невероятно выверенными пропорциями тела, эта женщина больше походила не на живого человека, а на недосягаемый эталон телесного изящества; статую, в которой ваятель старался подчеркнуть всё женственное, убрав недостатки и усилив преимущества до почти вызывающих размеров. Живая красота, вечная и мимолётная одновременно, академическая до потери системы координат.

Кеша тут же поднялся с дивана. Атир остался сидеть, стараясь не подать виду, что не в состоянии контролировать свой взгляд, инстинктивно останавливающийся на отдельных выдающихся особенностях женщины.

– Вас примут через несколько минут, – мягким голосом сказала эта высокая особа с аристократическим лицом и длинными ногами, плохо скрытыми под облегающей короткой белой юбкой. Она поставила поднос на тумбочку и подала гостям по чашечке чая. Киэй удивился тонкости фарфора и его лёгкости, когда принимал чай от этой элегантной дамы. Атир отложил свой коммуникатор и с радостью взял и свою чашечку.

Женщина великолепно говорила по-русски, но в голосе слышался соблазнительный западнофризский акцент, придававший и голосу её нечто невинно-глупое.

– Невероятно! – заулыбался Атир. – Вот это настоящий приличный дом с правильными традициями! К гостям выходит не робот-помощник, а прекрасная дама.

На лице женщины мелькнул намёк на улыбку, заставивший и Атира, и даже опытного Киэя отвести на мгновение глаза; простое едва заметное движение её губ уже казалось чем-то неприличным, на что мужчинам не стоит смотреть.

– Простите моего коллегу Атира, – собравшись, обратился к ней Кеша. – Моё имя – Иннокентий. Благодарим вас за всё. Мы рады, что хозяйка согласилась принять нас.

– Как мило с вашей стороны, – ответила женщина, улыбнувшись теперь более душевно. – Что до роботов-помощников, то они, безусловно, полезны, но не обладают теми качествами, которыми обладаю я.

Атир уставился в пол и приложил ко лбу тыльную сторону ладони, будто бы вытирал пот. Киэй же, подумав: «Хороша, чертовка!» – плюнул на всё и продолжил любоваться её лицом, оживающим с каждым мгновением.

– Позвольте покинуть вас, – сказала женщина и слегка поклонилась.

Она забрала пустой поднос, повернулась и пошла по коридору, отчеканивая каблуками по зеркально-начищенному паркету. Даже в её выверенной аристократической походке без вызывающих излишеств невозможно было не увидеть той дикой и необузданной красоты женского тела, которая выедает абсолютно все мысли, кроме мыслей о бесконечности совершенства золотых сечений.

– Достопочтенный Ати, – сказал Киэй, когда женщина исчезла из виду, – разговаривать с женщинами вам ещё учиться и учиться.

– Я всегда считал, что в богатых домах служанки скромные и низкорослые.

– В служанках вы, возможно, и эксперт, но вот в женщинах…

– Товарищ Карданов, – отмахнулся Атир, – перестаньте мусолить эту тему. Мне уже достаточно ясно, что у вас прилично опыта в амурных делах. Вы донесли до меня свою мысль. Можете считать, что я восхищён. Просто давайте вы не будете и в этом деле становиться моим учителем.

– Куда исчезла ваша идея о том, что каждому человеку нужен учитель? – посмеялся Киэй.

– Поверьте, у меня учителей достаточно!

– И все они сидят в этой твоей машинке? – спросил Кеша, указав кивком на коммуникатор.

– Это коммуникатор! Он подключён к сети. С помощью него можно окончить университет, не выходя из дома, – ответил Атир, а затем начал поднимать свою чашечку выше, тщательно рассматривая её низ.