Кеша смотрел на лицо Атвакчи и боролся с чувством предательства, прорывавшимся из каких-то глубин естества. Это чувство казалось Кеше непонятной тёмной тварью, которая лезет из-под земли, выкапывая себя когтистыми лапами. Тварь молча царапала чёрную землю, цеплялась за корни и травяные кочки. Она дышала и всё стремилась выползти наружу из какого-то подземелья, расположенного прямо в грудной клетке. И как легко стало бы, если бы эта тварь зарычала, завыла или заорала. Но гадина оставалась нема. И лишь тяжёлое дыхание слышалось из тёмной дыры. Дыхание, живущее в унисон с его собственными вдохами и выдохами.
Странный человек приблизился к Кеше слева. В почти пустом зале в этот поздний час он оказался единственным, кто не сидел, а медленно передвигался своей странной походкой, похожей на бездумный танец африканских аборигенов. Его потрёпанные и грязные одежды контрастировали с изящными формами выверенного и эргономичного интерьера зала ожидания.
– Вы когда-нибудь меняли своё мнение, молодой господин? – обратился этот странный человек к Кеше; всё его тело двигалось как на шарнирах.
Взглянув на подошедшего, Кеша увидел морщинистое лицо человека гораздо старше себя. Бурая, потерявшая форму вязаная красная шапка венчала его узкую голову, а кисти рук, торчащие из рукавов засаленного пуховика, были обмотаны какими-то светлыми тряпками. Виднелись только кончики жёстких пальцев с глубокими зарубцевавшимися порезами.
Кеша вытащил из кармана мгновенный переводчик и засунул его себе в ухо. Старик понял, что перед ним иностранец, и ещё раз, медленнее, обратился к Кеше.
– Меня вряд ли можно назвать господином! – ответил ему Кеша на западнофризском, в силу своих скромных возможностей в этом языке, и полез в карман за коммуникатором, давая понять незнакомцу, что очень занят и не хочет разговаривать.
– Ох, вы точно господин! Кто же ещё?! У вас хорошая одежда. Вы сидите вечером тут, в аэропорту, – улыбаясь, отвечал старик, доставая из-за пазухи свой старый потрескавшийся коммуникатор. Грязный человек промямлил что-то ещё, но мгновенный переводчик в ухе не смог распознать текста.
И всё же по виду человека Кеша понял, что происходит. Он приложил свой коммуникатор к аппарату старика. Через секунду небольшая сумма денег перешла со счёта Кеши на счёт незнакомца. Тот улыбнулся, откланялся и направился дальше, оживляя мёртвый гранит аэропорта своей танцующей походкой. Глядя вослед грязному нищему, Кеша испытал странное чувство стыда за то, что показался тому господином. Господином Кеша точно не был. Да и товарищем назвать он себя не мог. Он хотел бы, но совесть не позволяла.
– Киэй Лиуанович Карданов? – послышалось сзади. Кеша обернулся и увидел молодого человека лет двадцати пяти в хорошем пальто и шляпе с полями. В одной руке он держал портфель, а в другой – коммуникатор. Вид парня напоминал что-то американское из двадцатых годов двадцатого века. Единственное, что портило впечатление, так это опущенная голова и быстрая, почти нервозная работа пальцев рук, нажимающих на сенсорный экран коммуникатора.
– С кем имею честь? – осведомился Кеша.
– Рад за вас, – ответил молодой человек, не отрывая взгляда от коммуникатора. – Меня зовут Ати. Приятно познакомиться.
Он поставил портфель на пол и протянул Кеше руку. Но даже во время рукопожатия этот Ати не соизволил посмотреть на нового знакомого.
– Будем работать вместе. Сейчас поедем в гостиницу. Вы лингвист?
– Языковед, – хмуро ответил Кеша.
Ати замер, будто робот-помощник, который на секунду завис, обрабатывая данные. Затем он опустил коммуникатор и в первый раз посмотрел на Кешу. Скорчив одну из тех молодёжных гримас, значение которой пятидесятипятилетний Киэй не понимал, Ати бесцеремонно осмотрел нового коллегу с ног до головы.
– О-ля-ля! – вздохнул парень. – Позвольте мне ввести вас в курс дела, господин языковед.
– Господа в ресторанах сидят, – буркнул в ответ Кеша.
Ати надул щёки и протяжно выдохнул, выпучив глаза.
– Я, товарищ Карданов, прочитал ваше досьё, – заявил парень, утомлённый внезапным препирательством коллеги.
– Досьё? – переспросил Кеша, делая ударение на «ё» и явно подтрунивая над молодым человеком и его прозападной манерой выговаривать иностранные слова.
– В вашем деле, товарищ Карданов, интересными мне показались лишь пять с половиной недель в начале вашего жизненного пути, – сказал Ати и снова стал копаться в своём коммуникаторе. – Вы были маленьким мальчиком… Не расскажете мне про тот случай? Вы ведь мастер рассказывать истории.
– Не расскажу, – ответил Кеша. Затем он несколько секунд наблюдал, как этот молодой парень в шляпе с полями тыкает в экран своего коммуникатора, будто бы собеседника здесь и вовсе нет. Не выдержав, Кеша положил руку на коммуникатор Ати. Того будто бы отсоединили от канала связи с иной реальностью; взгляд молодого человека несколько мгновений напоминал взгляд внезапно проснувшегося алкоголика, не понимающего, где он находится.
– Послушайте, Ати, – начал Кеша, – в письме мне сообщили, что я встречаюсь вовсе не с Ати, а с человеком, у которого красивое старое славянское имя Атир и ещё более приятное отчество Деянович. Буду откровенен: я не питаю симпатии к людям, меняющим свои имена. Поэтому, надеюсь, наше совместное времяпровождение ограничится лишь работой. А личную жизнь каждого из нас оставим за скобками.
– Хорошо, – спокойно ответил Атир. – Я вас понял, товарищ Карданов. Тогда позвольте сказать и мне. Из письма вы, вероятно, поняли, что наняла вас полиция. Работа наша, как вы могли догадаться, связана с выходом из строя роботов-помощников и аппаратов искусственного интеллекта. Проблемы с техникой случаются по всему миру. Для выяснения причин решили привлечь языковеда и, следовательно, обратились к вам. Ознакомившись с вашим делом, я пришёл к выводу, что вы не лучший кандидат.
– Видимо, ваше мнение о моём назначении не учитывали, – заметил Кеша не без удовольствия.
– Выбор делала машина, – ответил Атир. – И, по моему мнению, во время этого выбора она уже была сломана.
– Сломанная машина выбирает плохого специалиста, чтобы он смог её починить…
– Если бы вы являлись хорошим языковедом, вы бы остались в профессии, а не пошли работать в СКПД – писать разоблачительные доклады про прошлый век, который уже никому не интересен.
– В таком случае вам можно только посочувствовать, – иронично ответил Кеша. – Работать с таким непрофессионалом! Какая трагедия!
– Были бы вы профессионалом – знали бы, что «лингвист» и «языковед» – одно и то же, – произнёс Атир, глядя новоиспечённому коллеге прямо в глаза.
Кеша взял свой чемодан, и они направились к выходу из аэропорта.
– Со мной всё ясно, – подытожил Кеша. – Что насчёт вас, товарищ Ати?
– Насчёт меня всё просто: можно без «товарищ» и без прочих дифирамбов, – ответил Атир, глядя в свой коммуникатор, совершенно не беспокоясь о том, куда ступает. Каким-то особым чутьём он ощущал повороты и ступеньки на своём пути, ни разу не притормозив, ни разу не споткнувшись. При этом взгляд его оставался намертво прикован к экрану коммуникатора. – Я из особого отдела полиции, – продолжал молодой парень. – Не слышали о РОВ?
– Расследования Особой Важности, – ответил Кеша. – Ещё один шаг на пути к частной полиции.
– Да, старые люди не одобряют эту практику. Но мы теперь в одной лодке, поэтому позвольте мне посвятить вас в курс дела. Мы работаем над делом корпорации «Галах». Вся эта история уже несколько дней в новостях.
– Ещё бы! – с отвращением ответил Кеша. – Пустозвонам-медийщикам только дай повод! Куда ни кинь, всюду у них теперь восстание роботов и живой искусственный интеллект, который вот-вот объявит войну человечеству.
– К сожалению, прессе свойственно раздувать из мухи слона. Нам снизу сложно судить о масштабе проблемы. Но если отбросить всю чушь, что льют в эфир, у нас останется сухой остаток, который явно не тянет на сенсацию, а более похож на ещё одну кропотливую работёнку. Роботы-помощники и модули искусственного интеллекта действительно массово выходят из строя. И никому не было бы до этого дела, если бы наша экономика клином не сходилась на этих передовых технологиях. Все наши транспортные сети и промышленные мощности начинают сильно буксовать. Большие шишки боятся за свои деньги!
