– Всё нормально, Эд. Я могу справиться и сама.

– Уверена?

– Более чем.

Кто бы сомневался, что тебе удастся успокоить своего непутёвого женишка столь банальными заверениями, ещё и так быстро. Но осадок всё равно остался. Тем более от того, как ты старательно всё это время смотрела куда угодно и на кого угодно, но только не на меня. Словно и вправду пыталась показать всем своим видом, будто меня вообще здесь нет, и ты хочешь сбежать отсюда вовсе по другой причине, а не из-за меня.

И да, ты это делаешь. Хотя, опять же, совершая очередную глупость. Лучше бы ты приняла предложение Эдварда и пошла в ближайшую уборную под его надёжным присмотром. Я ведь мог расценить данный поступок совершенно под иным углом. Принять его за вызов или что-то более конкретное.

– Кажется, я увидел своего давнего друга и знакомого. Надо пойти проверить, не ошибся ли я часом.

Мне даже не нужно было придумывать ничего такого заумного, чтобы буквально через несколько секунд после ухода Энн найти причину для собственного «побега». Правда, я всё-таки решил не травмировать раньше времени того же Харпера и направился к другому выходу из зала. А дальше, как говорится, дело техники и нескольких минут.

– Что ты тут делаешь? Ты совсем спятил?

Анна обернулась к дверям одного из женских туалетов клуба в аккурат в ту самую секунду, когда я их раскрыл и вошёл внутрь кичливого помещения подобно шествующему по трупам врагов триумфатору. Правда, поначалу пришлось немного задержаться у входа, чтобы запереть чёрную дверь (мало чем компенсирующую кислотный цвет розовых кабинок и облицовочной плитки уборной) на внутренний замок. К тому же, сегодняшняя публика Вебстер Холла едва ли станет пользоваться подобными нужниками, особенно, когда дело касается представительниц более утончённого женского пола. Скорей всего, будут совершать рейды в мини-отель клуба, где располагаются более приемлемые для их нежных натур общественные комнаты. Но откуда о таких нюансах знать моему глупому Мотыльку?

Энн явно радовалась своему полному одиночеству совсем недолго. А сейчас так и вовсе уставилась на меня во все свои изумлённо вытаращенные глазища, не в состоянии поверить моей вопиющей наглости с нежданным вторжением на чужую территорию.

– А что такое? Хочешь сказать, ты и в самом деле не ожидала, что это произойдёт? То есть, ты действительно убегала сюда, совершенно не думая о том, что я пойду тебя «искать»?

– Маннерс… Уолтер…

Ты смотри, всё-таки запомнила моё первое имя, хотя никогда о нём не спрашивала раньше, предпочитая довольствоваться лишь одной фамилией.

– Пожалуйста… я думала ты уже давно со мной наигрался. Сколько можно?.. Зачем я тебе? Неужели так и не нашёл за всё это время более достойную мне замену?

– Сколько много за раз вопросов. Я должен ответить на все? Или они чисто риторические?

Теперь уже спешить не куда, как и играться в прядки-догонялки. Моя любимая жертва загнана в ловушку и прекрасно это понимает. Она всегда была на редкость сообразительной девочкой, пусть временами и капризной, но это её ничуть не портило. Тем более, когда она пыталась барахтаться (как сейчас) и убеждать (по большей части себя саму) в своей неприступности.

– Мне казалось, мы уже давно расставили все точки над «i». Поэтому как-то странно теперь слышать от тебя всё это…

Я иду к ней. Медленно, шаг за шагом, сокращая между нами эту ничтожную дистанцию в шесть или пять ярдов, а она… так банально и предсказуемо держится дрожащими руками за длинную столешницу с рядом умывальников и вжимается в её массивный край поясницей. И, само собой, не сводит с меня напряжённого взгляда. Будто и вправду следит за каждым моим движением в ожидании худшего. Вот только чего? Разве я похож на убийцу или держу в руке пистолет?

– Ты сам меня отпустил! Сказал, что получил всё что хотел… Так какого хера опять это устроил? Нашла осенняя депрессия или не знаешь чем себя занять от очередной дикой скуки? За это время мог бы уже пропустить через свою пыточную комнатку как минимум сотню наиболее подходящих для себя кандидаток. Или что-то где-то не срослось?

– А вариант того, что я, быть может, соскучился, тебя нисколько не устраивает? Обязательно всё надо свести к душераздирающей драме?

Я не смог сдержаться от ироничной улыбки, как и от соблазна зажать свою загнанную добычу между собой и столешницей, когда встал впритык к Энн и прижал ладони к холодному искусственному камню рядом с её скрюченными пальчиками. Эдакий оцепляющий манёвр или последний шаг в нашу обоюдную бездну. Когда уже не осталось больше ничего – ни воздуха, ни ложной дистанции, а тела предательски ноют от любого, даже самого незначительного соприкосновения наших бёдер или скольжения ткани о ткань. Или смешения дыханий и взглядов в обжигающем облаке раскалённых эмоций и одержимых желаний.

– Т-ты… ты не из тех, кто… кто… – вся её недавняя бравада попросту испарилась. Особенно, когда она попыталась что-то пробормотать своими дрожащими губками всего в нескольких дюймах от моего склонённого над ней лица.

– Кто что? – я снова несдержанно усмехнулся, рассматривая с очень близкого расстояния её наполовину скрытое маской лицо. Но даже эта милая защитная личина не могла спрятать под собой ни единой переживаемой Энн эмоции. Не говоря уже о страхах, которые я буквально уже вдыхал вместе с её головокружительными ароматами, едва не ощущая их на своём языке.

– Ты… ты бездушный лицемер! Тебе на всех плевать!.. Всё, чем ты живёшь – своими… сиюминутными хотелками. И я тебе не нужна… Может только на парочку перепихонов, которые ты вполне способен получить от кого угодно в любое время дня и ночи.

– Понимаю, mon papillon… Ты всё ещё на меня обижена за то, что я так скоро тебя отпустил. Ещё и без каких-либо объяснений.

– Манн… Уолтер… пожалуйста! – этот вариант я тоже предвидел. Твою немощную попытку достучаться до моей совести столь банальным способом. – Хватит. Всё, что ты делаешь – это ненормально. И когда отпускают, делают это навсегда! Чего ты всем этим добиваешься? А, главное, зачем?..

– Я думал, ты не могла не заметить, насколько я отличаюсь от других. И всё, что делаю – мало чем похоже на привычные простым смертным деяния. И давай уже будем честными до конца. Ты же знаешь, насколько я не люблю чужого притворства и каким бываю требовательным ко всему и вся.

– И чего ты опять этим добиваешься? Решил снова на пару недель куда-то меня увезти и запереть? А всё это?.. Зачем ты затащил сюда ещё и Эда?

Да, сегодня ты была на редкость смелой и отважной. Смотрела в мои глаза возмущенным и буквально «горящим» от негодования взглядом и даже была готова броситься грудью на амбразуру, но не более того. С места ты всё равно так и не сдвинулась, как и не предприняла ничего в ответ в физическом плане. Не оттолкнула, не обрушилась на меня с кулаками, а просто стояла, как вкопанная на прежней позиции и ждала… Ждала, когда я подниму руки и когда коснусь кончиками пальцев твоего лица под краем маски, выписывая по твоей бархатной коже чувственными узорами-ласками и даже задевая губы с густым слоем тёмно-бордовой помады. И когда увижу твою реакцию на свои прикосновения или снова поймаю на лжи…

– Только честно, Энн. Ты ведь скучала по мне? Был ли хотя бы один день, когда ты не вспоминала обо мне, не думала и не мечтала снова увидеть?..

– Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?

– Это не тот ответ, который я ждал.

– Ты ведь всё равно от меня не отстанешь, да?

Я отрицательно качнул головой, погружая в этот раз пальцы в её волосы за ушами и тем самым обхватывая затылок вроде как ласкающим манёвром, чтобы в какой-то момент не дать ей ни дёрнуться, ни сделать что-нибудь по-настоящему в противовес.

– Ответь на мой вопрос предельно честно, и тогда, быть может, я подумаю, отпускать тебя или нет.

И всё это я выговорил, глядя в упор в её глаза и не давая ей ни единого шанса отвернуться или отвести взгляд.