Гудков буквально вылетел из кровати, и он не сразу понял, что случилось. Интеллигент уже сидел на своей койке и разминал шею.

– Слабый разряд обозначает смену пунктов распорядка, – объяснил он растерянному Гудкову.

На экране над дверью светились часы и надпись "Обед".

– А почему мы голые?

Интеллигент удивленно посмотрел на Гудкова.

– Подавить в тебе все, что делает тебя человеком – чувство собственного достоинства. Превратить в животное. Ты должен чувствовать, что ты пустое место, ничтожество. Плюс, большинство славиков становятся куклами. А кому нужна стеснительная кукла?!

Гудков поморщился.

За каждой комнатой был закреплен свой столик. Их провели, усадили и подали интерактивное меню. Гудков крутил в руках планшет.

– Обалдеть, – слишком громко сказал он и тут же получил разряд. Но все же удивление было сильным, и он добавил уже шепотом, – обалдеть.

Он посмотрел по сторонам. Десятка четыре столов. За ними – такие же голые с серебристыми кольцами на шее люди. Никто из них не выглядел удивленным. Все спокойно тыкали в свои планшеты, откладывали их и дожидались еды за перешептываниями.

Названия половины блюд были не знакомы Гудкову. Благо, возле каждого было фото и ингредиенты. Листая меню, Гудков понял, как давно он не ел ничего серьезного. Утром им скормили по бутерброду и йогурту. А вчера так и вообще – несколько стаканов водянистого чая без сахара. Он торопливо съел салат и чуть не выпил суп из тарелки, и теперь, успокоив голод, медленно жевал стейк. Гудков наколол на вилку весь кусок и отрывал куски зубами.

– Не знаю, что будет дальше, но здесь мне нравится, – чавкая признался Гудков. – А еда – я никогда ничего вкуснее не пробовал. Как в ресторане.

– Ты ешь как свинья, – Интеллигент отставил салатную тарелку и перешел к супу.

Гудков пожал плечами.

– Да и черт с ним. Кто тут на меня смотрит? Вы? Они? Нас никто не держит за людей. Так к чему церемониться?

– Неудивительно, что ты доволен. С такой логикой тебе здесь самое место.

– Ну куда мне… Только вот моя свобода была чуть другой, чем ваша. У меня не было гаремов и замка, где все бы мы уместились. И такое место я только в кино видел. Мне ближе макароны с сосисками. Вы вот давно ели макароны с сосисками?

Гудков снова превысил разрешенный уровень шума и получил разряд, уже более сильный.

– Чёрт!

Еще разряд. Гудков свалился со стула и старался удержать только что съеденное в желудке. Когда он поднялся, Интеллигент допивал свой чай.

– Убогой жизнь делает не отсутствие денег, а простота стремлений. Вкусно жрать, красиво одеваться и мочь позволить…

– Убогой жизнь делают богатеи, которые рассказывают тебе, что нужно думать о вечном, когда у тебя рваные ботинки и пустой холодильник.

– Ты был сам себе хозяин. Теперь ты вещь, – усмехнулся Интеллигент. – Сытая вещь.

– Ну, зато обо мне до конца дней будут заботиться. Вряд ли мастера готовы тратить такие деньги впустую.

– Не известно, почему тебя здесь держат…

– Предпочитаю верить в лучшее.

После обеда Интеллигента забрали. Гудков понял, что вот-вот останется один, и ему стало тоскливо.

– Как вас зовут?

Интеллигент внимательно посмотрел на Гудкова.

– Это было во всех новостях. Если не запомнил, то сейчас оно тебе уже точно ни к чему.

– Удачи вам… там.

– Пока, – Интеллигент впервые по-настоящему улыбнулся.

Рынок оказался настоящим городом. Витрины были только фасадом для туристов. Коридоры и подсобные тоннели паутиной расходились от многолюдного центра и соединяли торговые ряды с разнообразной инфраструктурой для клиентов и славиков. От столовой до гостиницы, от гостиницы до фитнес-центра ходили рейсовые электрокары. И все это по сути не отличалось от большого города за стенами рынка. В Рынке Гудкову виделась даже какая-то подкупающая честность. Обитатели не прятались за одеждой, приукрашая свое естество, а действительным хозяевам мира не стеснялись сменить десятки невидимых и неосязаемых ошейников, которые носит каждый, на один вполне себе материальный. Там десятки необходимостей гнали тебя ежедневно на работу и периодически в различные учреждения за свидетельствами, справками, документами. Но по сути все это нужно было в первую очередь не для тебя лично. Все это – завуалированные формы армии чиновников и дельцов богатеть чужими силами. А ты носишься как белка в колесе и осознаешь все это в короткой передышке между выходом на пенсию и смертью. Если, конечно, хватит здоровья и сил дотянуть до этого узаконенного нищенского "отдохновения". На Рынке тебе давали персональный распорядок, где черным по белому было написано, что тебе делать, а уж дотумкать, для чего тебя поддерживают в хорошей физической форме и сытно кормят – не так уж и сложно. Такая прямолинейность нравилась, и он с улыбкой жевал эту горькую правду.

В фитнес-центре пастух подтолкнул Гудкова к стойке администратора.

– Руку на сканер, – вежливо приказала девушка. Гудков приложил запястье к экрану.

– У вас сейчас бассейн. После – СПА и солярий. По коридору налево – раздевалка самцов. Все необходимое вы найдете в шкафчике. Порядок пользования будет на двери.

Гудков едва сдержал улыбку – было иронично отправлять в раздевалку совершенно голого человека.

Гудков гордо шествовал по коридорам фитнес-центра, не обращая уже внимания на свою наготу, ошейник и поводок – повсюду следовавшего за ним санитара.

В просторном плавательном центре было три бассейна. Кроме Гудкова здесь было всего трое посетителей, таких же как он, окольцованных голышей. Было забавно, что им выдали очки и шапочки для плавания, но никаких плавок. Они остановились у ближайшего ко входу бассейна.

– У вас час, – сказал санитар и уселся на лежак в паре метров от воды.

Гудков рыбкой сиганул в воду и с детским восторгом освоил три бассейна. Он нырял, переворачивался на спину и снова разбивал воду мощными гребками в кроле. Оказавшись в воде, он вдруг понял, что при всей любви к плаванию, последний раз он купался несколько лет назад. В бассейнах нужно было платить, да еще и получать справку, и все только для того, чтобы продираться через бурелом рук и ног других купальщиков. До открытой воды было далеко и неудобно добираться. И теперь ему хотелось наверстать, ведь в новых обстоятельствах он может больше вообще никогда уже не поплавать. Нарезвившись Гудков стал осваивать бассейн за бассейном поочередно – кролем, брасом, баттерфляем. Несколько раз он вылезал на бортик отдышаться и снова бросался в воду.

СПА-салон встретил экзотическими приторными ароматами и причудливым интерьером – цветы, вычурная вязь узоров на стенах, коврах и обивке, персонал в тесных куртках, воротники-стойки и свободных льняных штанах. Здесь отовсюду звучала ненавязчивая этническая музыка. От запахов и монотонного журчания звуков разболелась голова.

К Гудкову подошла миниатюрная девушка восточной внешности и протянула портативный сканер. Ознакомившись с его картой, она так же жестами пригласила Гудкова идти за собой, а санитара – ждать в холле.

Девушка провела Гудкова по слабо освещенным коридорам. Здесь повсюду стояли вазы с живыми цветами и композиции из высушенных растений. Дверные проемы закрывали тяжелые узорчатые занавеси. В отличие ото всех помещений, где Гудков побывал за последние дни, здесь не было камер.

Они прошли почти до конца салона, завернули за угол и остановились между двумя нишами. Одна со шторой, другая с дверью. Девушка с игривым вопросом в глазах обернулась на Гудкова. Гудков выбрал комнату с дверью.

От первых же прикосновений Гудков почувствовал возбуждение. Музыка и ароматы уже не раздражали, наоборот добавляли процессу пикантности. Массажистка пробиралась от ступней все выше и выше, и Гудков закусил губу – он не знал, как отреагирует девушка, заметив его эрекцию. Когда руки массажистки добрались до его ягодиц, он уже не мог скрывать возбуждения и приподнял зад им навстречу. Одна ее рука скользнула на пах Гудкова, и девушка едва слышно хихикнула. Гудков стыдливо вжался животом в мат и оглянулся на насмешницу.