Лиски запрыгали от радости, и даже старый почтальон хлопнул себя по ноге:

– Ишь какая! Дочь своих родителей! Ну сомнений не было! Теперь настроение на весь день, понесу эту новость с почтой от дома к дому. Молодец! – широко улыбаясь, ежник поправил шапку и отправился выполнять оставшуюся работу.

Милания бережно сложила лист обратно в конверт, и лисенки побежали домой.

******

В доме полным ходом шли приготовления к Новохиту. Светлую, кухню, лестницу, спальни, кладовую и даже чердак, Лакония обильно украсила еловыми ветками, шишками, орешками, сушеными травеньями и ароматическими свечами. Запах хвои, сандала и кардамона насытил воздух, смешиваясь с вкусным ароматом праздничной выпечки.

За окном была глубокая ночь, но Хранитель не спал. Каждый Новохитный День, Мудрый Лис радовал своих домочадцев роскошным праздничным ужином, особой частью которого была его фирменная выпечка: булочки с корицей, тыквенный пирог, духовые пирожки с капустой (любимое лакомство Малакинии), и гвоздь программы: праздничный торт из воздушного слоеного теста с заварным кремом. Новохит отмечал окончание зимы, наступление весеннего времени. Териантропы по всей долине устраивали празднование этого важного события, момента пробуждения Натуры от зимнего сна. Отмечался он в первый весенний рассвет. В этот момент, каждый териантроп выходил из своего дома и приветствовал восходящее солнце, потом весь день, вся долина, от столицы Цкенода до самого дальнего уголка и самой маленькой деревушки, все устраивали празднования, пиршества, танцы, пели песни и радовались жизни.

Ночью на кухне, освещенной теплым свечением приплясывающих огоньков свечей, Хранитель самозабвенно замешивал сдобу для любимых Малакининых пирожков. Свой драгоценный халат он сложил и аккуратно уложил на диван в светлой. Закатанные рукава черной рубахи обнажили крепкие предплечья, покрытые густой порослью серебристых волос. Когда дело касалось выпечки, Мудрый Лис творил искренне и вдохновенно, как художник или скульптор, и мука обычно разлеталась в разные стороны, щедро сдабривая его одежду и все поверхности вокруг. Красивый полосатый фартук, тоже сшитый ему Лаконией, был сплошь в муке, как и добрая половина стола и пола. Мукой обильно была осыпана борода Мудрого Лиса. Временами, убирая мешающую прядь серебристых волос, падающую на глаза, он оставлял забавные белые мучные полосы у себя на лбу. Хранитель тихо напевал себе под нос веселую песенку, и ухмылялся своим мыслям. Он очень любил готовить, и особенно – выпекать, это занятие всегда поднимало ему настроение.

– Так-так, – Хранитель осмотрел тесто в деревянной круглой миске, – ну что ж, не плохо, не плохо.

Довольный результатом, он бережно накрыл миску цветным полотенцем, и поставил на полку над печью. Обтерев руки о фартук, Мудрый Лис поставил на печку сверкающий медным боком чайник, и потянулся за любимой кружкой.

– Как говориться: сделал дело – можно и по чайку!

Пока он возился, засыпая в кружку заварку и сахар, в кухню тихонько прокралась Малакиния.

– А можно и мне? – Тихий голос лисенки прозвучал неожиданно громко в тишине, нарушаемой только треском огня в печи. Хранитель почти подпрыгнул от неожиданности, но обернувшись через плечо расхохотался.

– Малакиния, ты меня прям напугала. Старого Мудрого Лиса. Хе-хе. Ты чего не спишь, постреленышка?

Малакиния, которая было посмеялась вместе с отцом, снова сделала серьезное и грустное выражение лица.

– Чайку захотелось. – Она произнесла это с глазами, в которых читались слова: "Напои меня чаем и поговори со мной о моем глубоком страдании, отец". Хранитель знал этот взгляд. И всегда был готов поддержать и помочь. Потому, скоро достал вторую кружку и заварник – заваривать чай сразу в кружке в семье нравилось только ему.

– Как тесто? – поинтересовалась Малакиния, втягивая воздух, наполненный ароматом выпечки, и поглядывая то на миску под полотенцем, то на дверцу духового шкафа.

– Отменное. Пироги с капустой будут лучшие за все хиты. Я превзошел себя. Видишь ли, я решил попробовать добавить в пшеничную муку немного овсяной, и от этого сдоба пушистится в два раза сильнее, и просто тает во рту! Вот, попробуй! – Мудрый Лис, понимая, что именно ищет Малакиния, открыл кухонный шкафчик, и достал корзинку, наполненную булочками с корицей. Булочки и правда получились в два раза объемнее, чем раньше.

– Пшшш-иии-ууууууууууууииить…– Тихо, как сдувающийся воздушный шарик, засвистел медный чайник.

Усевшись с чаем и булочками поближе к Малакинии, Хранитель мягко начал:

– Ну, рассказывай, что за мысли тебе не дают покоя?

Малакиния взяла булочку, и долго молча выковыривала кусочки корицы с сахаром, отправляя себе в рот. Лис неторопливо попивал чай. Когда лиса наконец подняла глаза, по лицу ее катились огромные беззвучные слезы.

– Я, наверное, плохая сестра, и страшная эгоистка. – Выпалила Малакиния.

– Это еще почему? – Мудрый Лис удивленно поднял брови.

Первые слова стоили ей немалых усилий. Но так всегда – самое сложное это начать. Дальше говорить стало легче.

– Ну вот у Милании скоро столько радостных и интересных событий, и она к ним так готовится и так ждет… А я … Нет бы разделять радость сестры… Ее восторг… Помогать ей … Я только чувствую, как с каждым днем, чем ближе к ее Донитию, тем больше я то злюсь, то грущу … И все, что меня заботит, это как она уедет, далеко в университет, а я тут буду… Одна, без нее, без любви, без друзей, без совместных игр и дурачества, и уроков вместе … В школу сама ходить… Дома сама сидеть… И мне стыдно, что я думаю только о себе, и грустно, потому что я так люблю Миланию, и не могу просто порадоваться за нее, потому что я хочу, чтобы мы всегда были вместе и все. – На этих словах Малакиния бросилась обнимать отца, не в силах сдерживать рыдания. Она уткнула лицо в его измазанный мукой фартук, продолжая плакать. Мука тут же оказалась на лице и волосах лисенки. Мудрый Лис обнял дочку, ласково похлопывая по спине. Иногда слезам надо просто дать выход, потому, какое-то время они так и просидели. Наконец, отметив постепенное затихание всхлипов, Хранитель одной рукой потянулся за кружкой.

– Малакиния, ты никогда не будешь одинокой. Вокруг тебя много тех, кто тебя любит. И даже, если какое-то время Милания будет далеко, это не изменит того факта, что вы сестры, и очень близкие подруги. – Мудрый Лис краем фартука заботливо вытер с лица дочери мокрые полосы от слез, оставив вместо них мучные разводы. – Конечно ты радуешься достижениям сестры, и совершенно нормально испытывать страх и злость из-за расставания с тем, кого любишь. Нам всем будет очень не хватать Милании дома, мы будем скучать и грустить. Но, знаешь, лучшее лекарство от грусти и скуки – это занятие. Важное или интересное, а лучше, и важное и интересное одновременно. – Прочистив горло, Мудрый Лис поднес к губам кружку с чаем и как бы между делом добавил, искоса наблюдая за дочерью. – Например размышления и подготовка к собственной жизни после Донития. – Он допил остатки чая. Малакиния, которая было просветлела в лице, снова стала похожа на мрачную тучку. – Ты уже думала о том, что хотела бы делать после Донития? Университет Фрикайленда был бы отличной базой для будущей Хранительницы Лисоборотней…

– Я не думала… Мне казалось, еще столько времени… Я не знаю… Я не знаю чего хочу, не знаю, что мне интересно.– Малакиния опустила глаза, ощущая, что своими словами сейчас очень разочарует отца. – Я не особо прилежно учусь в школе, не уверена, что меня примут в Университет… И, если честно… В классных комнатах мне душно. От алгебры и геометрии веет скукой. На экономике я засыпаю. Ботаника и живнология меня занимают больше, но нельзя сказать, что прямо захватывают. Я хорошо рисую и шью, мне нравится сочинять и записывать истории. Но ни одно из этих занятий не поглощает меня настолько, чтобы мне хотелось посвятить ему хиты скрупулезного изучения. – К заключению своего признания, Малакиния даже разозлилась на себя, и резко откусила булку, агрессивно пережевывая ее, не желая больше ничего добавлять. Но Хранитель не мог не начать важную для него тему: