Кузнец опустил руку, нашарил ее, и поднял над водой. Прошло всего-то несколько секунд. Малакинии казалось прошла вечность. Она отплевывалась и хватала воздух ртом.

– Нога, нога болит. Я чуть не захлебнулась. Я хочу на берег.

Один из помощников Кирия взял лиску из рук кузнеца, и отнес на сушу. Остальные продолжили занятие. Милания поторопилась к сестре. Малакния дрожала, укутавшись в полотенце, помощник кузнеца растирал ей ногу.

– Ничего страшного, сейчас успокоишься и снова попробуешь. Многие первый раз в воде пугаются. Еще и судорога некстати, это нервное. – Приговаривал нескладный угловатый парень. – Я помню, в первый раз, когда в озеро вошел, мимо карась плыл и меня за ногу зацепил, так я с таким криком из воды деру дал… Меня потом в группе все лето Карасем звали. Но ничего, справился. Теперь вот, сам кого хочешь научу.

– Спасибо. – коротко поблагодарила Малакиния, пряча ногу под полотенце. – Уже намного лучше.

– Ты как? Вернешься в воду? – Милания положила руку на плечо сестре, но ее глаза жадно следили за упражнениями, которые выполняли детеныши в воде, привыкая спокойно лежать на ней. Всплески и радостные бодрые оклики притягивали Миланию.

– Иди, я пока еще посижу. – Малакиния хотела остаться наедине с собой.

– Точно?

– Точно.

Сестра чмокнула ее в макушку, и побежала к остальным.

Малакиния сидела и, наблюдая с берега за группой, размышляла. Это совсем новое чувство, которое появилось в ней со словами Мудрого Лиса про обучение. Оно сначала было крохотной тревогой, где-то на задворках ее Духа. Но оно быстро окрепло, и полностью парализовало ее волю сегодня. Ее топила не вода. Ее топил собственный страх. Такой сильный, какого она раньше никогда не испытывала.

Милания сразу поладила с водой. Она строго решила научиться плавать лучше всех в деревне, и настойчиво шла к этому результату. К тому же, процесс ее радовал и доставлял удовольствие. Малакиния же, никак не могла расслабиться. Раз за разом ходили они в походы с Кирием, и постепенно Малакиния победила страх ровно до той степени, чтобы войти в воду. Но стоило воде всплеском попасть лисенке на лицо, или вдруг она не сразу могла нащупать ногой дно – и все, начиналась паника. Она больше отсиживалась на берегу, и шла в воду очень неохотно, придумывая поводы чтобы скорее выйти: то на острый камень наступила, то живот разболелся… Как кузнец ни старался, чего не придумывал, тут его техники оказались бессильны.

В итоге, за два лета Милания и правда чувствовала себя в воде как рыба, она теперь плавала не только в озере, но и в реке, в местах с сильным течением. Малакиния не продвинулась в этом вопросе совершенно. Максимум чему она научилась, это лежать на спине в спокойной воде озера, и недолго любоваться небом. Попадание воды в уши было неприятно, но это она еще могла перетерпеть и стараться расслабиться. Если же вода попадала в лицо, лиса резко встряхивалась, вставая на ноги, долго вытирая глаза, переводя дыхание, и тут же торопилась на берег.

– Ну, если с учителем ничего не выходит, надо попробовать мне самому тебя поучить. Я неплохо плаваю. – Снова и снова говорил Хранитель. Но в эти два лета прибыло больше работы на полях и в теплицах, надо было максимально увеличить урожай, чтобы выплатить долги Цкеноду с позапрошлой зимы. Даровали свет многим новым детенышам, и их следовало зарегистрировать. Мудрый Лис с Лаконией все время посвящали вопросам развития хозяйства деревни и приумножения урожая. За два лета они почти выплатили долг в столицу, без потерь в продовольствии на зиму для самих жителей деревни. Это очень радовало всех, но времени пойти с Малакинией и поучить ее плавать у Мудрого Лиса совсем не оставалось. И они снова откладывали.

Глава 4

Этой весной старшей дочери Хранителя должно было исполниться пятнадцать хит. Она очень вытянулась, ростом была уже выше мамы… Малакиния быстро догоняла ее и, для своих двенадцати, тоже была очень высокой, самой высокой в своем классе. Пожалуй, только этим лиски и были схожи. В остальном, все только удивлялись тому, насколько они разные. И внешне и по характеру: Милания была тоненькая как березка, с бледной, почти прозрачной, кожей. У нее всегда были аккуратно причесанные волосы и тщательно прибранная одежда. Прилежное поведение на уроках, и неописуемая тяга к учебе. Она казалась хрупкой и застенчивой паинькой, а на деле была самой настоящей забиякой и хулиганкой. О ее физической силе мальчишки слагали легенды, а по нраву веселее и общительнее, было не найти никого похожего. Малакиния же, наоборот, сложения была полного. Ее круглые румяные щечки и вздернутый носик были обильно усыпаны веснушками. У нее была белая с розовинкой кожа и все такая же, буйная копна волос обрамляла лицо. Будучи в младенчестве и в детстве пухленьким лисенком, с годами вытягиваясь в рост, тело Малакини не теряло своей красивой пышной формы. От нее исходили ощущения здоровья и силы. А в зеленых с золотыми крапинками глазах, широко распахнутых и с жадностью поглощающих все мелочи окружающего мира, плясали искорки задорности и веселья. При этом, Малакиния на уроках физкультуры показывая очень низкие результаты, воды боялась почти совсем, активным играм предпочитала чтение, а бурным компаниям сверстников, все больше – уединение. Силовым упражнениям она предпочитала упражнения на выносливость – и вот тут выигрывала всегда. Слабую физическую силу компенсировали выносливость и усидчивость лисенки. По сути, близко общалась она только со своей сестрой, и родителями. Некоторая замкнутость и угрюмость девочки озадачивали окружающих, ведь они так резко резонировали с первым впечатлением. Но со временем, сверстники и преподаватели привыкли к особенностям характера Малакинии.

*******

      Возвращаясь из школы, Малакиния и Милания играли в снежки. Морозный день приятно щипал за нос и щеки, в то время как солнышко уже начинало предвкушать весну и стараться прогреть морозный воздух. Милания слепила круглый ком и метко запустила в сестру. Та в ответ, приложив все силы, отправила в сторону старшей снежок, но попала в шедшего им навстречу почтальона.

– Ай-яй-яй, – нарочито причитая, пожилой ежник отряхнул снег с черного пальто. Девочки звонко засмеялись.

– Простите меня, мистер почтальон. Стрелок из меня никудышный – то брошу косо, то брошу слабо. – Улыбаясь извинилась Малакиния.

– Дело практики, – с этими словами ежник нагнулся, загребая снег, ловко слепил круглый ком, и запульнул им в сосульку на углу крыши соседнего с ними дома. Да так метко, что одну ее сбил, не задев соседние.

– Чистая работа! – Восторженно заключила Милания, проникаясь новым уважением к старичку-почтальону.

– Хех,– ухмыльнулся тот в усы. – Есть еще порох. Да ладно, я же по делу. Пришел к вам в дом – а там никого, а дело важное. Вот и пошел в сторону школы. Ты, стало быть, старшая? – Уточнил он у Милании. Та кивнула в ответ. Ежник откинул лацкан большой холщовой сумки, висевшей у него через плечо, и принялся в ней рыться. Сестры стояли, удивленно приглядываясь. Прошло какое-то время. Наконец Малакиния спросила:

– Что это может быть такое важное, чего нельзя просто оставить в почтовом ящике?

Ежник торжественно поднял руку вверх, в руке у него был конверт.

– Такое важное письмо? – уточнила Милания, в голосе отчетливо слышалось разочарование.

– Такой важный момент! – Почтальон так же торжественно, как и раньше протянул письмо Милании. – Хотел присутствовать.

Милания взяла конверт и глаза ее блеснули радостью и азартом. На конверте красовалась печать Университета Фрикайленда. Она немного замешкалась.

– Скорее, открывай! – Поторопила Малакиния сестру.

– А вдруг там отказ… – Не особо веря в свои слова, все же предположила Милания. Папа учил что нельзя быть слишком самонадеянной.

– Вот и узнаем! Скорее, а то мне еще пол деревни обойти надо! – Поторопил уже заждавшийся почтальон.

Милания сломала печать, и достала сложенный вчетверо пурпурный лист. На нем, черными с золотым отливом буквами сообщалось, что Дочь Хранителя деревни лисоборотней, Милания, набрала высший проходной балл на вступительных тестах и зачислена на факультет врачевания Высшего Университета Фрикайленда Магии и Наук, с присвоением стипендии.