– Называй свою цену! -Рявкнул, готовый уже почти на все, Диверий.

На столе, повинуясь следующему жесту Юсыя, появилась чернильница, ручка с серебряным пером и плотный пергамент, поеденный по краю временем и книжными червями.

– Извольте: максимально базовый договор…– Маг взял пергамент, испещренный сотнями строк, выполненных мелкими и витиеватыми буквами. Крупно значились имена и титулы князя и Юсыя, а также слова “успешное выполнение задания магом, максимально длительный срок, добровольное согласие обеих сторон”… Там и тут, тыкая желтым когтем в текст, Юсый старательно бегло и максимально невнятно пояснил: – Согласно оному контракту, я занимаюсь Вашим вопросом и, исключительно взамен на его успешное решение в кратчайшие допустимые сроки, Вы становитесь моим покровителем, вследствие чего, на свое усмотрение, способствуете мне в возникающих трудностях, или помогаете по мере поступления от меня незначительных просьб…

Диверий подписал бы сейчас что угодно. Мысль о безродном супруге принцессы, готовящемся ступить к Столу Правления, распирала его изнутри, накаляя внутренности и мозг только ненавистью и отупляющей злостью. Он взял серебряное перо, но чернильница оказалась пуста. Князь раздраженно глянул на Юсыя.

– Простите, формальности. Тут все по классике… Извольте. – Маг поместил указательный палец князя на маленький шип, выступающий из ручки, укол – и по тонкому желобу кровь Диверия заструилась в перо, неаккуратно капнув на пергамент. – Вот тут. – Все тем же желтым корявым когтем, Юсый указал, где ставить подпись. Диверий небрежно махнул пером росчерк. Тонкие линии занялись голубым пламенем, стоило ему закончить. Юсый улыбнулся, больше не лебезяще, но хищно и триумфально.

– Да будет так. – Он вдруг вырос, сделался страшным, крючковатым, угловатым. Воровато оглянувшись, Юсый, длинными пальцами свернул контракт в трубочку, и быстрым движением спрятал в складках своего темного балахона, больше похожего на огромные сложенные черные крылья.

– До встречи! – Выкрикнул Маг и исчез, сопровождаемый холодным раскатистым хохотом. Диверий вжался в кресло. К своему стыду, он испугался до колких мурашек, совершенно обычным, мальчишечьим, образом. Придя в себя, князь поторопился прочь из странного места. Никогда не нравились ему ни Магии, ни расположенные к ним териантропы! Но, в целом, он решил, что все сложилось хорошо.

****

На обратном пути, Диверий не ощущал себя настолько довольным, как накануне. И даже, не столько оттого, что заключил сомнительный контракт, подписав его кровью. Большей частью, его досада была вызвана тем, что весь этот Маг Карилий Юсый, и все его поведение, и сам вид его, не оставляли серьезного впечатления. Князь, так долго сам себя разубеждал в деловитости Юсыя, что вконец перестал верить, совершенно искренне решив, что это был какой-то глупый розыгрыш, проявление местного, специфического, чувства юмора обитателей Фрикайленда.

Неожиданно, резко прервав размышления наездника, Шторм шарахнулся и встал на дыбы, пронзительно заржав. Диверий чудом удержался в седле. Чем-то, до невозможного сильно напуганный жеребец, рванул с места ускоряющимся галопом. Все попытки князя успокоить лошадь терпели крах. Шторм, совершенно не слушал его, не слышал, не чувствовал его команд, подаваемых голосом и жестами. Казалось, он бежал от самой смерти. Но на деле, вышло, наоборот, – Шторм несся прямо в ее объятия. Ветки деревьев хлестали лицо князя, царапая и ослепляя, дороги было не разобрать, коня не направить и не усмирить. Вдалеке, на тропе, прямо на их пути, показался силуэт. Сумасшедшим галопом, невидящий ничего перед собой, совершенно ошалелый скакун, стремительно приближался к этой фигуре. Князь что есть сил закричал:

– Посторонись! В сторону!!

Но силуэт только четче проступал по мере приближения. Стояла женщина. Стояла совершенно неподвижно. Столкновения было не избежать. Диверий ничего не мог поделать. Он крепче стиснул в руках узду, пригнулся поближе к холке своего любимого скакуна, и зажмурился.

Издав дикий, почти териантроповский вопль, живное снова вскинулось на дыбы, резко затормозив прямо перед стоящей на тропе женщиной, и пало ниц. Без духа. Бедного Шторма ужалила черная гадюка. Змея, невероятно редкая в Долине, обладающая смертоносным ядом. Он сначала испугался боли от самого укуса, а потом, от его скорого бега, яд втрое быстрее распространился по крови, и умертвил его.

Но на этом неприятности только начинались. Падая, великолепный, вороной, и уже бездыханный, верный друг князя, придавил своего владельца. Массивная туша скакуна, верой и правдой служившего ему столь долгие хиты, раздробила правое бедро потомственного Драго. Боль была невыносимая. Остановившая Шторма женщина, в длинном плаще, песочном на вид и на ощупь, двинулась в его сторону. Вокруг, все еще, столбом стояла пыль, поднятая копытами жеребца. От боли в бедре кружилась голова. “Товоконий и придворные наверняка будут меня искать”, – промелькнула мысль… Самому из-под мертвой лошади было никак не выбраться… “Кто это? ”… Она откинула капюшон и обратила к князю пару сияющих фиалковых глаз, согретых закатным солнцем и улыбкой. Золотые кудри падали на лицо молодой женщины, и игравшие в них лучи садящегося солнца, придавали образу неземное сияние.

– Не волнуйся, я помогу тебе… – тихо произнесла она, стараясь столкнуть тушу мертвого жеребца. Сил ей явно не доставало. Она склонилась над пребывающим в шоке Диверием. Он пытался высвободится, нервно дергаясь из стороны в сторону, подвывая от боли и бессилия. В этом состоянии, он ни за что не смог бы обернуться. Ее горячая, немного влажная ладонь, погладила лоб. Она взяла его лицо в руки, ловя мечущийся взгляд.– Успокойся, князь. Смотри на меня, смотри на меня. Вот так. Слушай мой голос. Я помогу тебе. Только успокойся. – Диверий послушно прекратил метания, все еще подвывая и постанывая. Женщина достала пузырек, с ярко-алой жидкостью, из нагрудного кармана. – Выпей. – Откупорив, она поднесла пузырек к губам князя, перемазанным пылью и запекшейся кровью. Резкий незнакомый запах заставил его сначала отвернуться. Диверий был почти в бреду от боли. – Пей! – Повелительно скомандовала женщина, и он открыл рот. Влитая жидкость мгновенно одурманила князя, боль сразу начала отдаляться и затихать. Затягиваемый туманом зелья Диверий, видел, как женщина взвилась ввысь и, подняв за собой маленький песчаный вихрь, приземлилась перед ним на мягкие лапы, обернувшись большой Песчаной Львицей. Шерсть золотилась на свету закатной зари. Диверий искренне восхитился грацией Львицы, не в силах отвести завороженный взгляд. Она оттащила в сторону мертвого Шторма, бережно взяла князя за шиворот кожаной куртки, и осторожно забросила на свою широкую спину. От Львицы пахло теплым золотистым песком и совсем тонко – шалфеем. Диверию показалось, что боль в ноге прошла полностью – на самом деле она просто вышла за пределы доступных териантропу чувств. Еще мгновение он блаженно вдыхал тепло своей спасительницы, прежде чем сознание окончательно покинуло его.

Ее небольшая хижина примостилась у самого края деревеньки Львостаи. Диверий открыл глаза, словно в середине крепкого сна, до конца не просыпаясь. Внутри хижины было очень уютно и опрятно. Пахло фиалками.

– Я живу одна, – подтвердила догадки Диверия женщина, протягивая ему чашу, с настоем из целебных травеньев.– Меня зовут Неония. Я Пророчица и Целебница Львостаи, на востоке от Цкенода. Рада приветствовать великого князя Диверия, приемного сына правителя Товокония, в наших краях. – Согласно этикету, следовало склонить голову, но Львица ограничилась легким кивком.

– Откуда ты узнала кто я? – Удивился Диверий, нашаривая губами край чаши. Чистый вкус терпкого напитка, ни грязи, ни крови – она умыла его лицо, и обтерла тело. Сонный дурман постепенно рассеивался, а с ним и действие обезболивающего зелья. Поврежденное бедро остро напомнило о себе. Сколько же он проспал? Князь осмотрелся: Неония переодела его в свежую длинную рубаху, туго перевязала ногу, крепко зафиксировав между двумя ровными досками.