Он потянул на себя лопату. На ней лежала бесформенная масса сырого и обгорелого теста.

– По-моему, хлеба получились на славу, – бодро сказал учёный. – Немножко некрасивые, но ведь главное – вкусовые качества.

Петуля закашлялся.

– Ну и дымища! Где-то я тут ведро с водой видел.

Он вышел в сени, выхватил из-под носа у телёнка ведро с пойлом, вернулся к печке и плеснул в духовку. Дрова зачадили.

Спиноза снял и протер очки:

– Ой, как глаза щиплет… А почему дым не выходит в трубу? – вдруг спохватился он. – Наверное, дымоход засорился. Неудобно перед Михаилом! Надо прочистить.

Они выскочили из избы, где уже нечем было дышать. По приставной лестнице Петуля взобрался на крышу и заглянул в трубу:

– Ни фига не видно! – крикнул он научному руководителю. – Точно, забилось! Слышь, найди длинную палку и давай сюда!

Витя с большим трудом вытащил из забора жердь. И с величайшими предосторожностями поднялся с ней наверх к Бонифацию.

– Надо ветошью обмотать, – вспомнил бизнесмен. – Пойду поищу какую-нибудь тряпку.

В горнице Петуля нашёл сундук и начал рыться в вещах. В печи что-то ухнуло, заверещало и забилось.

– Счас взорвётся! – испугался Бонифаций и ринулся к двери.

За его спиной что-то стукнуло.

Бонифаций дико оглянулся. На полу в куче золы лежал совершенно чёрный Спиноза.

– Ёлки зелёные, – облегченно вздохнул Петуля. – Ты как сюда попал?

Научный руководитель слабо застонал и открыл глаза за закопчёнными стеклышками очков.

– Кажется, я его прочистил, – удовлетворённо сказал он, – без всякой ветоши.

Из бессвязных объяснений Спинозы Петуля понял, как обстояло дело. Потыкав жердью в трубу, Витя засунул в дымоход руку. Затем – обе. Потом нечаянно соскользнул весь. И труба автоматически прочистилась.

– Надо сматываться, – сделал вывод Бонифаций, с ужасом оглядывая комнату.

– Да, неловко получилось, – согласился Спиноза. – Надо навести порядок, а потом уже ехать в Нижнюю Мгу.

– Нет, тут и за сутки не убрать, – оценил ущерб бизнесмен. – Давай лучше Катьку пойдем искать. Вернёмся все вместе, вроде как гуляли. И так спокойненько: «Что тут у тебя, Миша, за беспорядок?». Как бы мы тут вовсе не при чём.

– Ну что ты… – Витя протёр очки носовым платком. – Михаил обидится.

– Обидится, если узнает, что это мы, – резонно возразил Петуля. – А если это не мы – на кого ж обижаться?

Спиноза всё ещё сомневался.

– Пожалуй, в одном ты прав, – попытался он успокоить свою совесть. – Надо поискать Катю, а то она что-то задерживается. Потом мы вернёмся и во всём честно признаемся Михаилу. Думаю, он нас поймёт и простит.

Во всей деревне не было ни души.

– Народ в поле, – со знанием дела заметил Спиноза. – Как говорится, что посеешь, то и пожнёшь.

Петуля огляделся по сторонам:

– А куда Геракл подевалась?

Витя внимательно оглядел деревенскую улицу с серыми домишками, потом показал за околицу:

– Я уверен, что Катя там, – и первым двинулся в сторону леса.

– Вот видишь, – сказал он Петуле, шагая по едва заметной тропинке, – я не ошибся. Сосновый бор – это как раз то, что нужно для тренировок. Чувствуешь, какой здесь запах? – Спиноза набрал полную грудь воздуха и сложил руки рупором:

– Катя! Ка-тя-я! Ау!

– Катька! – ещё громче заорал Петуля. – Геракл! Ты где?!

Мальчишки ходили между деревьями, продирались сквозь кусты, блуждали по тропинкам, но Кати нигде не было.

– Она заблудилась! – волновался Спиноза.

– Да ну, – отмахивался Бонифаций. – Что с ней может случиться?

– Ау! Ау! Ау-у! – надрывался Витя осипшим голосом.

– Чего орёте? – вдруг отозвался кто-то из-за зарослей малины. – Чай, заплутали?

И над кустами показалась синяя бескозырка с красным околышем.

– Ага! – обрадовался Петуля, пробираясь между колючими ветками. – Мы тут Катьку ищем. Не видали?

– Никто вроде не проходил, – усатый дядька сел возле костра и помешал деревянной ложкой в котелке. – А что за Катька? Сестрёнка? Маленькая?

– Не, – махнул рукой Бонифаций, – здоровая. Как вот я и он, – и показал на вылезшего из малинника Спинозу.

– Ну, – незнакомец подбросил в костер хворостину, – тогда не потеряется.

– Мы тоже на это надеемся, – Витя поправил очки. – Но видите ли, отдалённая местность…

– Нездешние, что ль? – дядька поднял голову и ахнул. – Арап! Как есть арап!

Петуля сглотнул слюнки. Из котелка пахло чем-то вкусным. Человек в бескозырке мотнул головой в сторону костра:

– Да вы садитесь. Угощаю, – и он протянул Петуле ложку.

Бонифаций зачерпнул каши, мигом проглотил её и передал ложку Спинозе.

– А ему можно? – забеспокоился незнакомец. – Он, чай, к нашей еде непривыкший. Заболеет ещё…

– Ну что вы! – Витя, обжигаясь, проглотил варево и вернул ложку владельцу. – Я вообще-то каши всякие люблю. А к деликатесам равнодушен.

– Глянь-ка, по-нашему балакает, – удивился усач, разламывая краюху хлеба на три равные части. Одну он оставил себе, а две передал Бонифацию: – На, покорми его. Пусть не думает, что русским хлеба-соли жалко.

– Хлебосольство русского народа известно во всем мире, – поддакнул Спиноза. – Это историческая традиция и научный факт. Начиная с архаических времен, толерантность и пацифизм славян нашли свое символическое воплощение в образе хлеба-соли.

– Растолкуй, чего он хочет-то, – дядька повернулся к Петуле.

– Говорит, что вкусно, – перевёл Бонифаций с набитым ртом.

Ложка переходила из рук в руки. Когда котелок опустел, незнакомец тщательно облизал её, вытер о штанину и сунул за голенище сапога. Потом устроился поудобнее и попросил Петулю:

– Эй, малец, пусть арап расскажет, как у них там живут.

– А чё? – пожал плечами Бонифаций. – Живут как живут. Обыкновенно.

– Ты что? – Спиноза укоризненно посмотрел на Петулю и поправил сначала очки, потом шлем. – Человек вообще никогда не был в нашем времени, ему же интересно. Как учёные и как представители цивилизации мы просто обязаны удовлетворить его любопытство. – Он повернулся к незнакомцу и вежливо поинтересовался: – Вы кто, простите, по специальности? Э-э-э… по роду занятий?

– Солдаты мы, – подкрутил усы дядька. – Из пскопских. Тёркины наша фамилия. Василием кличут.

– Очень рады познакомиться. Это мой друг и ассистент Бонифаций, бизнесмен.

– Ага, – шмыгнул носом Петуля.

– А моя фамилия Корнецов, – продолжал Спиноза. – Виктор. Я, – он скромно потупился, – учёный.

– Да, – уважительно протянул Тёркин, – ты, арап, как я погляжу, шибко учёный.

– Точно! – подтвердил Бонифаций. – Его что ни спросишь – всё знает! Ботаник! Потому его Спинозой и прозвали.

– Мои друзья иногда называют меня именем нидерландского ученого эпохи Ренессанса Боруха Спинозы, – объяснил Витя, чтобы Тёркину было понятнее.

– Много чудного на свете, – философски заметил солдат. – А я в ваших местах никогда не бывал, хоть и поскитался по свету за двадцать пять-то лет службы. А у вас в Африке сколько служат?

– Мне откуда знать? – удивился Бонифаций. – Мы вон где, а Африка – во-он где.

– Вы неправильно поставили вопрос, – мягко поправил солдата Витя. – На Африканском континенте несколько десятков стран. И в каждой из них разные условия и сроки военной службы. Всё зависит от рода войск, от численности армии, от контингента – много от чего. К сожалению, в данный момент я больше ничего не могу сообщить по интересующей вас проблеме.

– Ага, – с пониманием кивнул Тёркин, поднимаясь и беря котелок. – Ну, пойду, что ль, помою…

– Что вы! – засуетился Спиноза. – Мы сами вымоем. Только где?

– Да вон ручей журчит. Чуешь?

По дну небольшого овражка струилась вода. Спустившись по склону, Витя опустил котелок в ручей, тут же вытащил его и заглянул внутрь:

– По-моему, он уже чистый.

– Давай сюда, – Бонифаций выдернул котелок из слабых рук учёного и стал тереть его песочком.