– У моей бабушки деревня гораздо культурнее, – согласилась Катя. – Диско-бар и нон-стоп без перерыва. А летом откроется кемпинг.

– Это ж какой твоя бабушка может бизнес закрутить, – по-доброму позавидовал Петуля. – Например, в баре договориться – и пироги им печь.

– Ой, какие у бабушки пирожки… – Геракл вдруг замолчала.

Девчонка вернулась, но без козла. Зато она привела с собой других девочек разного возраста, одетых точно так же. И маленького мальчика в рубашке до пупа. И перепуганную тётку в платке, длинном платье и лаптях, с младенцем на руках. Жители Выселок выстроились перед забором и все, как один, вытаращились на Катю, будто она телевизор.

– Чё это они? – забеспокоился Петуля. – Зоопарк нашли.

Он захлопнул калитку, и они быстро вернулись в ригу.

Там стало уже совсем темно, но Михайло и Витя ничего не замечали.

– Миш, где тут свет включается? – девочка пошарила рукой по стенке.

– Погодь, – парень чиркнул кремнем и зажёг тоненькую палочку. – Мамка ругается, когда по ночам лучину жгу, но в науке иначе нельзя.

– Ну, ващще! – Петуля сплюнул и повернулся к Кате: – Видала?

– Нет, Миш, правда, – посочувствовала Геракл, – вы тут как при царе живёте. И дети так странно одеты, и света нет… Слушай, а как же зимой? Как вы в школе учитесь? Темно ведь, наверное…

– Нету здесь школы, – вздохнул Михайло. – А и была бы… Кто меня туда возьмёт? Буквы я, конечно, знаю. Дьячок научил. Аз, буки, веди, глаголь, добро, есть…

Очки у Спинозы сами собой поползли на лоб.

– Как? – прошептал он. – Эт-то какой век?

– От сотворения мира, почитай, год 7216-ый.

– Господи! – испугалась Геракл.

– Ёлки зеленые! – Петуля схватился за голову. – Я думал, в будущем всё будет. С Марсом торговля там, с Большой Медведицей… А тут такая нищета!

– Семнадцатый век? Восемнадцатый? – от волнения Спиноза никак не мог подсчитать. – Шестнадцатый?… Вы, простите, не Ломоносов случайно?

– Не, – улыбнулся Михайло. – Носоломовы мы. Нас тут все знают.

Витя вскочил с допотопного излучателя и взволнованно забегал по риге.

– Вы гений, Михаил! – наконец воскликнул он. – При такой отсталости, практически не зная букв, добились грандиозных научных результатов! Вам надо в Академию нанотехнологий. Вам нужно к нам, в XXI век! Вы должны получить образование. Вы второй Энштейн! Лобачевский! Попов! Софья Ковалевская!

Он в изнеможении опустился на лавку и тут же снова вскочил.

– Вы не представляете, какие перспективы откроет перед вами современная нам наука!

Под восторженные крики научного руководителя Петуля с Гераклом задремали на снопах в углу. Потрясение было слишком велико, чтоб ещё и не спать.

Закукарекал не поддающийся гипнозу петух, и Петуля проснулся. Геракл делала зарядку, а изобретатели, наверное, не спали всю ночь. Они перетащил из овчарни диван и теперь привязывали его к скамье.

– Не действует, – пожаловался Спиноза. – Вероятно, во время посыла вышел из строя узел подъёма.

Сквозь обшивку торчал кусок пружины.

– Ничего, починим, – успокоил его Михайла. – Мой тоже барахлит. Ночью подуло, а они, – парень кивнул на чурки в горшке, – не запрыгали.

– А когда обратно? – потянулся Петуля. – Время – деньги!

– И мама, наверное, волнуется, – Катя стояла на голове, одновременно совершая дыхательные упражнения. – Ой, Боня, дай позвонить, мой мобильник дома остался.

Но Петулин айфон не подавал признаков жизни, какие бы пассы ни совершали над ним ребята.

– Наверное, здесь нет мобильной связи, – выдвинул гипотезу Спиноза. – Ну ничего, друзья. Думаю, сегодня же мы вернёмся. Ассистент Петуля, подержи, пожалуйста, станину.

Закончив гимнастику, Катя покрутилась вокруг мальчишек, занятых починкой скамейко-дивана, и вышла на утреннюю пробежку. В хорошем темпе она пронеслась по деревне и углубилась в лес. Верхушки сосен покачивались высоко над головой, и вкусно пахло смолой. Было так светло, что можно было различить каждую хвоинку.

Геракл перешла на спортивную ходьбу.

– Ой, мамочки! – прямо на земле сидела белка и нисколько Катю не боялась. Зверёк подпустил девочку близко-близко. Но подгладить пушистика не удалось: белка выскользнула из-под руки и взлетела на верхушку ближайшей сосны.

Катя даже огорчиться не успела: на том месте, где только что сидела белка, рос крепкий толстый боровик. А рядом еще один. Другой, третий… Пришлось снять куртку и складывать грибы в неё. Кроме боровиков, попадались маслята, лисички и рыжики.

– Сыроежки оставляй, – внезапно проснулся внутренний голос. – Ну их!

Пошли подберёзовики. Среди опавших листьев заалели шляпки подосиновиков. За каких-нибудь полчаса куртка наполнилась.

– Хватит уже, – устало буркнул внутренний голос. – Куда столько?

– И правда, хватит, – Катя уже предвкушала, как покажет ребятам свою добычу. Она огляделась вокруг и растерялась. Вместо сосен росли осины, между ними темнели кусты, и не было никакой тропинки.

– Ау, – жалобно сказала Геракл.

Сверху к её ногам плавно упал красный осиновый листок.

– Ау! Ау-у! – девочка прислушалась. Тишина. Даже собаки не лаяли. И внутренний голос молчал.

Кате стало не по себе. Но она подумала немного и решила не паниковать. Заблудиться тут? Это просто смешно. Деревня совсем близко. Где-то справа.

Она сделала несколько шагов вправо. Но тут же сообразила, что, если она повернётся, то право будет в другой стороне. А если еще раз повернётся, то в третьей.

Девочка села на заросший мхом камень и сосредоточилась. Географичка говорила, что направление ищут по компасу, а когда его нет, ориентируются по Полярной звезде или мху.

– Сейчас утро, – снова заговорил внутренний голос. – А звёзды, между прочим, бывают только ночью.

– Без тебя знаю, – отмахнулась Катя. – Зато мха много. Я в учебнике читала, что он всегда растёт на северной стороне дерева.

Внутренний голос обиженно замолчал. А Геракл решила двинуться на юг. Ведь в Выселках все ходили босиком, значит, там тёплый климат.

Взвалив на плечо узел с грибами, девочка начала продираться сквозь кусты, стараясь, чтобы мох не отклонял её на север. Так она шла и шла, пока не вышла на утоптанную тропинку.

– Ну, слава богу! – вздохнул внутренний голос.

Через полсотни метров Катя увидела на толстой берёзе табличку с полустёртыми буквами «ЛУКОМОРЬЕ».

– Это я, что ли, к другой деревне вышла?

– Ты у кого спрашиваешь, у меня? – почему-то возмутился внутренний голос. – Я, что ли, тебя вёл? Не знаю, куда ты там вышла. Если кого встретишь, спроси, как вернуться в Выселки.

Но навстречу никто не попадался. Только на деревьях пестрели таблички: «Дуб зелёный», «Чудеса», «Леший», «Русалка», «Королевич»… Около «Королевича» стояла беседка. От неё в разные стороны вели посыпанные песком дорожки.

– Это же деревенский парк! – подсказал внутренний голос. – Значит, здесь должен быть сторож. Или директор. Соображай.

Геракл выбрала самую широкую дорожку и отправилась искать сторожа или директора. Дорожка привела на площадь с двумя очень красивыми фонтанами. В одном струя била из клюва большого каменного орла, в другом – из разинутой пасти гипсовой щуки.

Катя опустила на песок куртку с грибами, зачерпнула воды из фонтана с рыбкой и тщательно вымыла руки.

– Странно, – пробормотал внутренний голос. – Только что на ладони были царапины. Куда они делись?

– Понятия не имею, – девочка подняла с земли куртку и обнаружила под ней жестяную фляжку с надписью: «Для забора мёртвой воды».

– Вот почему исчезли царапины, – объяснила она голосу. – Это ж из Мёртвого моря вода. Целебная. Надо забрать для маминого нового крема.

Катя завинтила крышку и сунула фляжку в карман.

– В птице, наверное, тоже что-нибудь ценное содержится, – подсказал внутренний голос.

Геракл для интереса попила воды из орлиного клюва и тут же ощутила небывалый прилив сил. Бицепсы напряглись, футболка затрещала по швам. Одновременно страшно захотелось есть.