Первой его мыслью было то, что зря он не взял с собой стражу. И эта мысль появилась раньше, чем три смутные тени, выскочившие из-за флагов, свисавших по обе стороны с потолка, выставили перед собой арбалеты.
Ромул попытался отступить и наткнулся спиной на щит, которого еще мгновение назад там не было. А глупая девица вырвалась и бросилась вперед, крича какую-то чушь о том, что мерзкий император отказывается жениться. За что и получила арбалетный болт, пробивший ей шею. Падала девушка долго-долго. Стрелок, похоже, вовсе не ожидал, что попадет именно в нее, да и двое его приятелей на несколько мгновений замерли, Ромулу как раз хватило, чтобы нащупать на шее один из амулетов и активировать защиту, молясь богам равновесия, чтобы заряда там было побольше.
Нападавшие, как только девушка упала и задергалась на полу, шагнули вперед. Тот, который разрядил арбалет, отбросил его и схватился за меч. Двое остальных стали целиться.
— Зря твое величество вылез на свет, — мрачно сказал один из них.
Арбалеты тихо тренькнули и два болта полетели Ромулу в лицо. И сгорели в защите чуть ли не перед носом, опалив волосы. В коридоре завоняло жженым пером. Нападавшие почему-то усмехнулись, видимо понимали, что против трех мечей защита долго не продержится. За спиной у Ромула начал кто-то шуметь. А он диковато огляделся, сорвал со стены картину в золоченой раме и запустил в крайнего слева нападавшего.
Мужчина зачем-то попытался картину разрубить в полете, но добился только того, что она тяжело приложила его по ногам. Вторую картину Ромул со стены снять не смог. До стоявшего в нескольких шагах древнего доспеха с не менее древним мечом в ножнах добежать бы не успел, а за спиной по-прежнему был щит, хоть там уже кто-то тоненько подвывал. Ромул очень надеялся, что маг, поставивший этот щит. И что кто-то догадается его добить.
— Быстрей! — приказал один из троицы и двое остальных бросились к императору.
Ромул успел присесть, а потом даже перекатиться. Схватил одного из нападавших за ногу и дернул к себе, заставив его заматериться, а второго, пытаясь не убить товарища, ударить мечом по стене. Третий стоял поодаль и, похоже, ждал подходящего момента.
Ромул все-таки свалил одного из нападавших, спасибо безжалостно гонявшему бывшему бретеру, надавил коленом на предплечье, пытаясь отобрать меч и не обращая внимания на то, что он бьет чем-то небольшим по спине. Краем глаза отметил, что защита неярко сверкнула в ответ на удар меча.
— Да отдай ты! — рявкнул император дергающемуся человеку и вывернул руку так, что в ней что-то хрустнуло, зато меч, наконец, достался ему.
Встать он уже не успел.
Бывший обладатель меча подвывал, но сумел вцепиться за ногу. Его товарищ опять лупанул мечом по защите. А третий, наконец, шагнул вперед. Ромул даже заподозрил, что он был магом и увидел, что защита вот-вот осыплется обрывками плетения.
А щит за спиной так никуда и не делся.
И Ромул не был настолько хорошим мечником, чтобы выстоять против двоих, даже если третий не вмешается.
— Проклятье, — пробормотал император, прижимаясь спиной к стене и пытаясь свободной рукой сдернуть с гвоздя очередную картину.
И в этот момент дверь библиотеки за спиной отошедшего от нее третьего тихонько открылась, оттуда вышла Радда со-Верто и опустила ему на голову скамеечку. Одну из тех, на которые становились невысокие девушки, чтобы что-то достать с верхних полок.
Скамеечка была тяжелая, дубовая. А о защите самоуверенный убийца в отличие от Ромула позаботиться позабыл. Или не посчитал нужным. И свалился он аккурат рядом с мертвой соблазнительницей.
А тот, который опять ударил по защите императора мечом, профессионалом все-таки не был. Потому что вместо того, чтобы заботиться больше о себе и о противнике, он оглянулся. За что и получил отобранным у его приятеля мечом в живот.
— Ну вот, — тихонько сказала Радда. — Почитала биографию.
Ромул зачем-то кивнул и растерянно улыбнулся. Выглядела девушка великолепно. Раскрасневшаяся, немного испуганная, с дубовой скамеечкой в руке и в костюме для охоты, темно-зеленом, очень ей идущем.
И когда проклятый щит за спиной, наконец, поддался усилиям штурмующих его и лопнул с тихим хлопком, Ромул все еще стоял и любовался девушкой. И в голове у него не было ни единой мысли. Даже когда с топотом прибежала стража и малознакомый заспанный маг, появилось этих мыслей немного. Ромул только и сумел приказать схватить выживших, запереть и никого к ним не пускать. Потому что Ромулу было о чем с ними поговорить, и в этом деле нельзя было обойтись без амулетов выявляющих ложь. Ну и без услуг палача, чего уж там. Жалеть Ромул никого не собирался.
Ему даже неудачливую соблазнительницу было не жаль. Подозревал, что и в случае ее удачи, ему бы пришлось девушку провожать. И как раз по этому коридору. Так что она либо знала о засаде. Либо эту дурочку подпоили и уговорили. Возможно, даже пообещав ворваться в покои на самом интересном месте и засвидетельствовать потерю той самой чести.
— Проклятье, — пробормотал Ромул.
Скамеечку у Радды еле отобрали. У нее попросту не разжимались пальцы. Потом девушку со всеми возможными почестями провели в ее комнату и даже поставили там стражу. А то мало ли.
Нападавших и мертвую соблазнительницу куда-то уволокли.
А Ромул сидел под стеной, отгонял стражников, намекавших, что и ему стоит пойти и выспаться, и думал. Думал о том, как предотвратить подобные нападения в дальнейшем. Но в голову ничего путного не приходило.
Зато росла злость и толкала на разные глупости.
А может и не на глупости.
Смотря, что расскажут схваченные убийцы.
А в том, что они непременно что-то интересное расскажут, Ромул ни капельки не сомневался. Кого-либо жалеть на этот раз он не собирался. Хватит с него неуместной жалости на сегодня. Вот вытолкал бы ту девицу голышом в коридор из покоев, и никакой схватки в этом коридоре бы не было.
Хотя, возможно, так получилось даже лучше. Теперь хоть нелепая уверенность в своей неприкосновенности пропала. И в чужом уме, кстати, тоже.
Ночь во дворце прошла спокойно.
Клацающую зубами Радду, не ожидавшую от самой себя, что сможет напасть на мужчину с мечом и ударить его скамеечкой, напоили успокаивающим и уложили спать.
Остальные невесты даже не подозревали о произошедшем.
Несостоявшиеся убийцы сидели в одной из башенок, в комнатушках под самой крышей, в одиночестве, и терпеливо ждали своей участи. Того, у которого оказалась вывихнута рука, даже лечить особо не стали, всего лишь вправили вывих и ушли, не дав обезболивающего и не пытаясь снять опухоль. Чувствовал он себя скверно. И мысли у него были еще более скверные, хоть бери и выбрасывайся в окно. Правда, и этого шанса ему не дали: окно было забрано решеткой.
И думал этот человек о том, что карты зло, а карточные долги зло еще большее. И что казавшийся беззащитным и неумелым юнец вполне способен преподнести сюрприз. И о том, что никто его не спасет, да и не станет спасать, он тоже думал. И чувствовал себя полным идиотом.
Человек же, который умел играть в карты столь хорошо, что успел набрать этих должников великое множество, ни о чем плохом не думал. Он спал.
Собственно, он и ложился спать в уверенности, что проблема с возжелавшим все-таки прибрать к рукам власть мальчишкой уже решена. И теперь, учитывая должников и степень родства, он уже если не император, то опекун малолетнего племянника точно. Старого со-Яруну он не учитывал. И был уверен, что тот давно мертв, просто ушлая женушка, вместе со своей не менее ушлой дочерью старательно это скрывают, пытаясь спрятать побольше ценностей, пока их наследства не лишили по причине батюшкиных интриг. А ведь могут лишить. Могут.
Снилось этому человеку что-то хорошее. Он улыбался и причмокивал губами. И даже не подозревал, что всего в трехстах шагах от него молодой и такой неудобный император сидит, смотрит на затянутое тучами небо и копит злость. И что эта злость в нем сейчас так же темна и густа, как те тучи. И из нее вот-вот, как из тех туч полетят молнии и загремят громы, сотрясая дворец.
