Они сидели в небольшой кухне, которую можно было назвать удивительно уютной, если бы столы и шкафчики не были так завалены.

Джим подошёл к одному из них: треугольному, задвинутому в угол, и открыл деревянные дверцы, явив Малике чёрную коробочку с белым крестиком и нарисованным от руки черепом.

– Вот сбор трав, а это виски, – достал он оттуда же небольшую бутылку. – А это, – зашуршал он пакетами, – два других сбора. Я не знаю, что вкуснее, и какой именно придётся под настроение.

– Постой, так ты серьёзно? – Малика почувствовала себя неуютно, как если бы ты разговаривал со знакомым, и вдруг понял, что у того давно уже поехала крыша.

– Почему нет? – улыбнулся Джим.

***

Свечи были расставлены у стены и вокруг высохших кровавых лужиц.

Ночь была тёмной, а фонарь за окном взорвался при первых же словах заклинания, сорвавшихся с бледных губ.

Джим сидел на полу перед неглубокой медной чашей. В ней едва уловимо мерцали камни, по которым время от времени постукивали выкрашенные в синий цвет ногти мага.

Только в этой мёртвой сырой комнате камни лишались своей энергии, становились пустыми, как пластмасса.

Через разбитое окно в помещение проникал ветер, и язычки огня испуганно вздрагивали.

Свечи начали коптить, и Джим оказался увит чёрными дымными ленточками, извивающимися в воздухе на подобии змей.

Перебрав камни, парень досадливо цокнул языком и, отодвинув бесполезную чашу, вынул из кармана несколько мешочков, которые на месте и поджёг, движением руки направив пушистый дым на стену.

Послышался треск, но ничего не произошло.

С шипением выпустив воздух сквозь сомкнутые от раздражения зубы, Джим пнул ненавистную стену, не понимая, что же в ней не так, и что его насторожило в истории Малики.

И вдруг он ошарашено отступил:

– Тело того несчастного не всосалось в стену, его сожрала… стена.

Джим спешно подобрал с пола свой нож, которым собирался выцарапать на старых половицах пиктограмму, и с размаха, по рукоять, всадил его в стену.

Паутинка трещин, которую вчера он так тщательно изучал, дрогнула и с хрустом поползла к ножу, что вошёл в «бетон» тяжело, но, как в нечто мягкое и плотное.

В следующую минуту, медленно отступая к окну – бежать Джим не думал – он наблюдал за тем, как уже с настоящей стены, в которой виднелись впечатанные в неё свежие кости, сползало нечто серое, с чмоканьем и треском принимающее вид то человекообразного зверя, то сгустка чего-то неживого. Оно было почти лишёно энергии, но высасывало её из всего, чего касалось. И перенимало себе некоторые его качества, Джим надеялся, что лишь внешне.

Смешок, вовсе не нервный, как могло бы показаться со стороны, прозвучал неожиданно громко, и существо напряглось, обратив на Джима внимание и сверкнув ножом, застрявшим в его лапе-руке.

– Я сражаюсь со стеной, – пытался подавить смех Джим.

Но «стена» ринулась на него с такой скоростью, что ему стало не до смеха.

Джим уже понял, что у этого существа должна быть некая сердцевина, на которой всё и держится, которая движет им, но как найти и забрать её, маг не знал, а подумать об этом ему не дали.

Его так сбили с ног, что Джим отлетел в сторону и рёбрами ударился о край стола. Но в этом ему повезло: он успел сориентироваться и столом же, перевернув его, прикрыться от метнувшейся в него бесформенной твари.

Но та приняла облик зверя, и когтистая лапа с торчащим из неё ножом, разбила «щит» Джима и едва не располосовала его лицо.

Схватив первое, что попалось под руку, а это была стеклянная бутылка, Джим ударил тварь по морде, и отбежал.

Тут же между ним и тварью появилась незримая защитная завеса, чуть искажающая пространство и затушившая большую часть свечей.

Но существо, хрипя и сверкая светло-жёлтыми, почти человечьими глазами, просто разорвало её, и сделала прыжок.

Джим увернулся, пригнувшись, но вновь упал, на этот раз зацепившись о ножку стула.

Он сразился бы с человеком, с вампиром или кем другим, но не со зверем, что являлся чуть ли не ожившим куском чьей-то плоти пропитанной магией, да ещё находясь с ним в небольшом помещении.

Карта, о которой он даже не знал, вылетела из рукава Джима, упала на пол в самом тёмном углу, за шкафом.

Пуля, выпущенная в голову твари, там и осталась, ничуть ему не повредив. Заклятие, что волною послал в него Джим, будто оказалось для желтоглазого кислородом. А ударить его было и вовсе плохой идей, так как руку Джима тут же засосало вовнутрь, будто он ударил в желе. Только вот сдавило её словно тисками.

Карта вспыхнула зелёным и обратилась в кучку пепла.

– Ну ладно, мёртвому – мёртвое! – выкрикнул он, решив всё же воспользоваться запретной магией, вызвав вокруг руки слабое мерцание синего огня.

Пасть, что уже должна была сомкнуться на горле Джима, с клацаньем закрылась, жёлтые глаза сузились, и тварь рванулась прочь, высвобождая из своей груди руку мага.

Но Джим теперь сам старался покрепче ухватиться за существо, опаливая его и лишая сил. Если это создание и пыталось вобрать в себя эту энергию, то делало себе хуже – запретная магия убивает.

У него бы всё вышло, Джим даже сжал пальцами нечто холодное и липкое, похожее на камень с острыми краями, внутри существа. Да только о ноже забыл, и жгучая сталь вонзилась ему под рёбра.

Теперь победить должен был тот, кто первым уничтожит сердце противника, и Джим чувствовал, как нож ворочается, нагревается от крови…

Ничего не оставалось кроме как призвать ещё часть своей силы, Джим знал, что и без того уже его коснётся расплата, но не умирать же прямо сейчас!

Бесшумной поступью, чёрной тенью промелькнуло нечто за спиной существа, и то внезапно взлетело в воздух.

Парень придвинулся к стене, попытался подняться, да только рука, с облупленной, будто переваренной кожей скользила от крови, а другая сжимала бесполезный пистолет.

В глазах двоилось, но это не помешало ему узнать колдовское зелёное сияние, загоревшееся неподалёку.

Большая чёрная волчица сильными лапами ступала между разбросанными свечами, обломками дерева и осколков.

На её блестящей, гладкой шерсти танцевали искорки от отсветов одной, оставшейся зажжённой, свечи.

Существо, что поначалу замерло, ударившись об стену и упав, теперь глухо рыча, припало к земле. И волчица всё так же бесшумно, не дожидаясь выпада врага, со скоростью и сноровкой, которые казались более противоестественными в этой комнатке, чем всё, что происходило здесь прежде, обогнула его и, сомкнув клыки на загривке твари, вновь швырнула ту, только на этот раз, на пол.

Но существо изменило облик и словно перетекло к своей противнице, выбросив в неё нечто на подобии щупальца увенчанного ножом.

Тихий и резкий вой раздался всего на миг, и по полу простучали крупные капли крови, но это лишь вызвало у волчицы гнев. Она ринулась вперёд, не обращая внимания ни на что, и вгрызлась во врага, в скором времени вырвав из него крупный прозрачный кристалл.

Последняя свеча погасла.

Тварь исчезла, не издав ни звука, оставив после себя лишь кусочки бетона, пыль, чьи-то кости и кусочки кожи.

Волчица раскусила надвое и брезгливо выплюнула «сердце» существа, а затем угрожающе посмотрела на Джима.

Он сидел, ни жив, ни мёртв, но при этом, с любопытством и некой жадностью глядя на осколки кристалла.

А само помещение давило даже на Розу, будто она оказалась в гробу, крышку которого вот-вот должны были захлопнуть. Оставаться здесь Джиму нельзя.

Волчица надвигалась на него грозной тенью, готовой, казалось, поглотить всё вокруг, оставив только два зелёных отблеска.

Белоснежные клыки приблизились к его шее, а затем резко рванули за ворот кожанки и потащили к выходу.

– Я ещё удивлялся, – проговорил Джим, пока его волокли из дома, – почему меня бояться. Но посмотреть на одну только родословную и всё станет ясно.

Он не видел, как она закатила глаза, зато чуть не оглох от рычания.