Маг негромко чихнул, и Юрнеро, усмехнувшись, вернулся к заточке своего клинка.

========== 9. Сумрак ==========

Сумерки сгустились, преображаясь в завесу ночи, и с тьмой на лес опустился сон. Спряталась большая часть зверей, закрылись дневные цветы, а над высокой травой зависли крошечные звездочки светлячков. Свернувшийся клубком на своем мху Рубик, позевывая, наблюдал за красочным танцем этих огненных жучков, кружащихся в воздухе в каких-то своих, неведомых простым смертным па. Будь он в состоянии, он бы с удовольствием прогулялся среди этого светлячкового моря, может, нашел бы луноцвета, чтоб засушить пару цветков в дневнике. Но дневника под рукой не было.

Спокойствие и относительная тишь обострили чувства, и волшебник, почувствовав на себе чей-то взгляд, перевел глаза на сидевшего у костра Юрнеро. Тот последний час медитировал у огня и напоминал собой статую какого-нибудь высокогорного безымянного ламы, но сейчас он почему-то сдвинулся, повернул голову, смотря на Рубика, словно хотел что-то спросить и никак не мог сформулировать. Маг не сдержал улыбки, чуть сощурился.

- Что?

Джаггернаут едва заметно вздрогнул, но, поняв, что это не укрылось от чародея, вернулся в прежнюю позу.

- Думаю.

- О чем?

- О проклятии Аурот.

Рубик поджал губы, отвел глаза. И тут же возвратил на самурая. Юрнеро вздохнул, поднял голову.

- Зин спрашивал меня, чувствую ли я что-то по этому поводу. Может быть, вину, может, злость, что-то. Я солгал ему. Я сказал, что я ничего не чувствую. Было и было. И, видно, моя ложь убедила даже меня самого, раз ты выглядел в той таверне так… потерянно.

Рубик перевернулся на спину, тоже взглянув в полуприкрытое пышными кронами столетних древес небо.

- Так что же ты чувствовал?

Юрнеро не спешил с ответом. Он протянул руку в огонь, как бы касаясь языков пламени, провел ею над ними, положил на колено.

- Мороз. Холод из самых забытых уголков Преисподней. Стужу настолько лютую, что она словно заморозила мою душу в кусок льда, который был просто выброшен из моего тела. А тело… а что делало тело, ты помнишь не хуже меня.

Рубик закусил губу, не зная, что сказать.

- Тебе все еще снятся кошмары? – все-таки спросил Юрнеро.

- Я… нет, я думаю, нет.

- Ты не можешь сказать наверняка?

- Нет. В смысле, могу. Не снятся. Зин был прав, мне изначально нужно было с тобой поговорить и решить это дело… погоди. Они снятся и тебе?

- Мне не снятся сны.

- Врешь. Они всем снятся. Разница только в том, что кто-то их помнит, а кто-то - нет.

Юрнеро отвернулся.

- Мне не снятся сны, - повторил он. – Но мне до сих пор холодно.

Рубик закрыл глаза. Что он мог поделать? Это был выбор самого Джаггернаута – ходить по пояс голым. Нелюбовь самурая к хотя бы рубашкам даже в снег и град давно стала притчей во языцех и объектом многочисленных шуток разной степени хиханек и хаханек. Даже сейчас он не пойми зачем шутит про это у себя в голове, идиот. Ведь совсем не смешно.

Он поднялся с мшистой подушки и, не вставая, боком, будто краб, подобрался ближе к вновь сгорбленной фигуре. Юрнеро поднял было голову, но колдун уже накинул на его плечи свой видавший виды плащ, а сам подбился под руку, крепко обнимая под ребрами. Пахло смородиной, дымом и шерстью от накидки Джаггернаута, а также самим им, чем-то таким терпким, диким и очень теплым.

- Мы в этом вместе, Юрнеро, хочешь ты этого или нет, - усмехнулся Рубик, садясь поудобней. – И я всегда рядом. Запомни и грейся давай.

Джаггернаут фыркнул, но колдун краем уха все же услышал заветное «спасибо».

Следующим днем они выбрались на возвышенность. Оставив еще не совсем годного к труду и обороне Рубика на карауле, Юрнеро избрал дерево повыше и покрепче и ничуть не хуже дикой кошки забрался по нему наверх, дабы посмотреть, куда им дальше идти. Хмыкнув, чародей прислонил к деревцу рядом свой посох и, закутавшись поплотнее в плащ, присел рядом. Они пока делали небольшие марш-броски, потому что покалеченное колдунское тело пока категорически не желало работать как прежде.

Солнце, хоть и уже клонилось к закату, жарило так, словно намеревалось сделать из мира под собой одну большую яишенку. Маг со вздохом натянул на голову большой лист лопуха, уютно растущего под эгидой сосны, на которую полез Юрнеро, и прикрыл глаза. Бывало ли хуже? Несомненно. Будет ли хуже? Абсолютно. Тогда что с ним не так? Что так его пожирает внутри, разъедает, точно ржа – старый рыцарский доспех?

Хрустнула ветка где-то рядом, и Рубик тут же поднялся, хватая посох и весь обращаясь в слух. Ни одна речка не всплеснет, если ее воды не потревожили, ни один сучок не треснет, если его не задели. Он старательно считал секунды, стараясь выловить любой лишний звук, и оглядывался в попытке заметить лишнее в лесном пейзаже, чтобы ударить первым.

Снова хруст, совсем рядом, и вспугнутый колдун едва не выронил посох, оборачиваясь. То перся, точно медведь, усердно притворяющийся лазутчиком Свен со своим огромным клинком.

- Ну, блин! – воскликнул мятежный рыцарь, наконец громко хрустя своими стальными сапогами по хворосту и палым листьям и иглам навстречу магу. – А я хотел напугать. Ты так забавно хвостом дрыгаешь, когда оглядываешься.

- Твою… твою ж рыбью мать! – выкрикнул разозленный Рубик, в сердцах хлопая посохом-инвалидом по груди ржущего Свена. – Страхов нам в жизни не хватает, конечно же!

- Да ладно тебе, не такой уж я и страшный, - поднял чародея на руках, точно ребенка, рыцарь, воткнув свой меч в землю. – А ты иначе выглядишь! Каким-то пристукнутым. Колись, где все, что стряслось?

- Отпусти меня, лось пристукнутый. Все рассказывать долго, проще сказать, что…

Рубик тут же замолк, точно подавился, сощурился и решительно схватил Свена за «рога» его шлема, отчего мятежный рыцарь заметно занервничал.

- Что творишь?

- Как я могу знать, что это действительно ты?

- Рубик, твои таланты шута стремительно падают в моих глазах.

- Цыц! А ну назови мне… что я принес на закусь, когда мы пришли в таверну на наше последнее увольнение?

- Рубик…

- НАЗОВИ!

Свен натурально икнул, замотал головой, скидывая со шлема руки Рубика, и наконец выпустил его из рук.

- Пряники. Ты спер их у того придурка-воула, который шарлатанил посреди города. И я обиделся, ты понял? Еще никогда меня не оскорбляли тем, что считали меня не мной!

Сверху посыпались сухие веточки, шишки, обломанные иглы, ошметки коры и обильно поросшего на ней лишайника. Свен вопросительно задрал голову и отскочил как раз вовремя, чтоб спрыгивающий с дерева Юрнеро его не пришиб. Приземлившись на руки и ноги, Джаггернаут выпрямился и вопросительно взглянул на Свена. Рыцарь аж зафыркал, когда самурай схватился за меч, но Рубик тут же хлопнул Юрнеро по плечу:

- Это он, я проверил.

- Это в честь чего такие горячие приветствия? – сложил руки на груди Свен. – С остринкой, я б сказал?

- В честь того, что меня уже чуть не убило засадой, - пожал плечами Рубик. – Засадой, которая точно была там не просто так.

- А где Ланайя?

- Вперед ушла. Ты на меня смотри, я калека и немощен после покушения на мою жизнь!

- Разве что на голову. Юрнеро, мне нужна вся история.

- Сразу после твоего ответа на мой вопрос. Что ты здесь делаешь?

- А… ну так вас ищу, - развел руками Свен. – Ну, не конкретно вас, а вообще заплутавших. Тресдин послала встречать.

- Тресдин? То есть… - обернулся на Джаггернаута Рубик.

- Да, я нашел какие-то то ли деревянные, то ли каменные руины немного впереди, они почти полностью пожраны лесом. Дьявол его пойми, как мы должны были их найти, не ползая по деревьям, наверное, лбом встретить.

- Наверное, карта устарела. Но я буду счастлив, если там хотя бы ботинки найдутся.

- Тебе зачем? – вопросительно взглянул на мага Свен.

Рубик, невесело усмехнувшись, распахнул полы своего длинного плаща, показывая импровизированную повязку на искалеченном теле поверх основательно изодранной рубашки и тощие ноги в одних излохмаченных обмотках, отчего рыцарь впечатленно присвистнул.