========== 1. Страх ==========
Медитация, утверждал Зин, была прекрасным средством для успокоения и тела, и духа. Он посоветовал избрать тихое, теплое, хорошо проветриваемое место без лишних глаз, возможно, взять с собой чаю или прохладной воды. Благовония выполняли больше ритуальную функцию, к тому же, на природе можно было обойтись без них: здесь отлично пахло нагретой солнцем травой, землей, пробегавшим мимо ручейком. Но самым главным для медитации было выгнать из головы все лишнее.
Легче сказать, чем сделать. Рубик потер глаза под маской и, вздохнув, все же вышел на предложенную ему Аюштой полянку. Мягкая трава с качавшимися тут и там белыми и розовыми головками клевера, достаточно листвистые кустарники, укрывающие от ненужных взглядов. Великий Маг отчего-то чувствовал надобность не быть увиденным и услышанным, поэтому был благодарен Зину и Аюште за их молчание.
Рубик сталкивался с магией и прежде, магией самой разной. Пламя и лед, земля и ветер, целительство и друидство, был знаком даже с тенями, временем и гравитацией. Но это…
…Он приморожен к месту намертво, словно сами ледяные кости земли впились в тело чародея. Он застыл в нелепой позе, словно в детской игре, и не может даже закричать, воззвать к помощи. Хотя это не имело бы смысла. Союзник рядом был, в том и дело.
До сих пор перед глазами стоит равнодушно-белый отблеск на идеально заточенном лезвии. Удар, слепящая боль, белизна разбавляется рубиново-алым. Еще удар, еще, вновь и снова. Он беззвучно кричит, разрубаемый на месте своим же союзником, а когда проклятие спадает, падает перед своим убийцей, точно срубленный жнецом сноп ячменя…
Нет, он не погиб. Оказалось, запоздавший к началу битвы Эзалор успел ослепить яркой вспышкой одураченного проклятием воина, и удар, который был должен стать роковым, прошел мимо. Эзалор и взвалил полумертвого Рубика на своего скакуна, чтобы отвезти его к исцеляющему фонтану. Пришедший же в себя воитель и остальная команда сразили колдунью – ледяную виверну Аурот – и смогли разобраться с вражеским форпостом.
Конечно, в этом никто не был виноват. Никто не ждал такого коварного заклятия. И никто не мог помешать ему случиться.
Однако вот уже третью ночь подряд Рубик, едва задремав, просыпается с криком и судорожно оглядывает себя. Пылающие жаждой крови «глаза» прямо перед ним – безумные, неумолимые. Страшные раны уже зажили, но все еще болят. Сражение уже закончилось, но Великий Маг помнит, что едва не был убит Джаггернаутом.
Рубик прислонил свой посох к стволу рябины, осторожно сел, снял тяжелый плащ, маску и перчатки. Как там советовал Зин… Чародей скрестил ноги, как сам Учитель, выпрямил спину. Позвоночник тут же отозвался неприятным скрипом: не выпрямлялся несколько лет, неча и начинать. Заткнись, хотелось сказать ему, но только разговоров с собственными частями тела еще для полного сумасшествия не хватало.
- «Вдох и выдох, вновь», - повторил слова Зина Великий Маг. – «Закрой глаза. Очисти душу. Успокой свою ты кровь». Кто вообще в наше время говорит стихами, - раздраженно цыкнул волшебник. – Так, ладно. Вдох и… выдох… вновь.
Разумеется, первым советом Зина, ставшего случайным свидетелем кошмаров Рубика, было поговорить с самим Юрнеро. Дескать, тот явно тоже чувствует себя не лучшим образом после такого события. Но Великий Маг решительно отмел этот вариант. Он закрывает глаза – и уже видит ослепленного чужим заклинанием Джаггернаута, вновь и вновь вгоняющего клинок в тело колдуна, еще не хватало наяву столкнуться с самураем. Рубик считал, ему нужно время на успокоиться и смириться, а потом, возможно, он поговорит с Юрнеро. Когда-нибудь. Лет через двадцать… пять…
…Он снова потерял свой кубик. Безделица, казалось бы, игрушка, но сколько она для него значит! К тому же, он так ее и не дособрал. Вряд ли дособерет, но это не повод не искать. Под кроватью кубика не оказалось, не было его и на захламленном столе, за тумбой и в тумбе тоже. В сумке уже проверил. Неужели он оставил его на улице?
Почему-то под ногами хрустел снег. Он оглядывается – палатка исчезла. Перед ним расстилается белая холодная пустыня, медленно падающие снежинки – да не снежинки это, а крупа какая-то! – колкие, нетающие. Изо рта вырывается густой пар. Холодно, очень холодно. Откуда такой мороз посреди лета? Он открывает рот, чтоб позвать хоть кого-то, но изо рта не вырывается ни звука. Ладони белые, как тот самый снег под ногами, кончики пальцев даже посинели. Надо согреться. Хоть как-то…
Не сдвинуться. Нет! Он тут же оглядывается, сердце колотится так, словно сейчас проломит грудину. Нет, нет! Ноги примерзли к земле, лед, словно живой, ползет по голеням, по коленям, уже выше бедер, стиснул талию.
Негромкий хруст снега. Шелест дыхания, шорох вынимаемого из ножен лезвия.
Нет, выдыхает он, но из обледеневших губ не вырывается даже струйки пара.
Пылающие угли глаз на белой, равнодушной, точно могильная плита, маске.
…И тихий летний бриз нахлынет,
Шепча без слов молитву грёз,
И полдень жаркий вдруг остынет,
Повеет ароматом гроз…
Нет!
Призрачно сияющий в безлунной, беззвездной ночи клинок.
- НЕТ!!!
И с треском небо разобьется
Ударом молнии, а сон
Испуганным грачом взовьется,
Исчезнет в грохоте небесном том.
Снова лето, снова тепло, снова день. Но Рубик, точно ребенок, скорчился в траве, закрыв лицо руками, и рыдает. Великий Маг… ха! Из великого в нем только страх, который он не может прогнать.
Кровавый отблеск лунной стали,
Он - страж, судьбой согбенный.
Не прочитаешь ни детали
Под этой маской совершенной.
========== 2. Совет ==========
Зин, как обычно, медитировал в это время в своей палатке. Вообще, духу уже не требовалось есть, пить или спать, но он соблюдал все эти ритуалы, точно все еще был из плоти и крови. Сам он объяснял это желанием понять смертных как можно лучше, впрочем, кто этих небожителей разберет. Но у Учителя это получалось. Многие обращались к нему с просьбой или советом, и Зин редко отказывал просящему. И его помощь действительно оказывала влияние.
«Не здесь, к сожалению».
- Ничего не получилось, - буркнул ввалившийся в палатку без намека на «здрасте» Рубик.
Приставив посох к тумбе, он брякнулся перед Зином. Учитель не спешил выдавать себя хотя бы движением, и чародей с завистью глянул на ровные плечи, стройный стан угольного, с огненно-алыми прожилками тела. Ему бы уметь так расслабиться. Или хоть как-то. Их разделяла узкая подставка для лавандовых благовоний, чей дымок, прежде плавно поднимавшийся вверх, беспокойно мотнулся при прибытии Рубика, но сейчас понемногу восстановлял свой неспешный танец. Колдуну было, мягко говоря, плевать на утонченности, а от жара палатки и душного запаха благовоний после свежего воздуха стало даже подташнивать.
- Не сработал твой совет! – раздраженно повторил Рубик, рукой разгоняя дурманящий дым. – Я сделал все, как ты сказал мне. В итоге задремал и снова проснулся с воплем. А как раз этого я пытаюсь избежать, знаешь!
Зин глубоко вздохнул, пламенные вены его тлеющего тела на мгновение налились желтым, но все же вновь приняли обычный темно-карминовый цвет. Рубик невольно вздрогнул, когда Учитель открыл глаза. Они были такие же пылающие крошечные солнца, как у Юрнеро. В памяти всплыло, что как-то они разговаривали о совместных тренировках… Маг тряхнул головой. Не сейчас. Не о том он думает.
- Я предлагал выход проще, - произнес Зин. Несмотря на его внешнюю суровость, голос небожителя прозвучал мягко.
- И ты знаешь, отчего я его отверг, - яростно тряхнул головой Рубик. – Я не могу, я просто не мо-гу, у меня прямо там сердце остановится.
- Ты преувеличиваешь, друг мой.
- Я преуменьшаю!
- Прошу тебя, дыши ровно.
- Я дышу.
- Ты кричишь, это лишнее. Я не глух пока.
- Я не…
Рубик захлопнул рот. Он и не заметил, как действительно перешел на крик.
- Извини, - вздохнул чародей, уткнувшись лицом в ладони. – Я на взводе. Просто… раз уж так случилось однажды… может случиться и снова, так? И любой из нас из-за этой проклятой магии может оказаться преда…
