— Да, я забыла, — очнувшись от воспоминаний, солгала Хюррем. — Потому что это ничего не значило.
— Если бы это было так, ты бы не стала с такой яростью уничтожать меня, — слова Ибрагима прозвучали снисходительно. — Ты испугалась того, что почувствовала в ту ночь. Испугалась, что потеряешь все, что с таким трудом получила, если не сможешь остановиться. Ведь до этого ты никого не любила. Все, что ты делала прежде, было холодным расчетом. Сулейман был нужен тебе ради того, чтобы жить той жизнью, о которой ты всегда мечтала.
— Я любила его! — яростно возразила Хюррем и обернулась на него с покрасневшим лицом и полыхающими глазами. — Я и сейчас люблю. Только это имеет значение, а все, что случилось тогда… Просто глупая ошибка. Мы оба ошиблись. И должны забыть об этом. Навсегда.
Ибрагим стоял так близко к ней, что между ними остались жалкие сантиметры, и он упоенно смотрел на ее лицо, которое за прошедшие годы успело утратить четкие очертания в его воспоминаниях.
— Я, может, и хотел бы забыть, но все эти годы… — он качнул головой, как будто подчеркивая свои разочарование и досаду. — Я думал о тебе так часто, что мне хотелось прострелить себе голову. Я ненавидел тебя за то, что ты со мной сделала, но забыть не мог.
— И ты решил, наконец, покончить с этим? — Хюррем усмехнулась с болью, и в ее зеленых глазах снова расцвел страх. — Покончить со мной.
Мрачно на нее посмотрев, Ибрагим вдруг отстранился, положил дымящуюся сигару в пепельницу на столе Сулеймана и снова отошел к окну, продемонстрировав ей свой решительный профиль.
— Когда стало ясно, что ты узнала о нас слишком многое, было решено устранить тебя. Согласно протоколу. И если бы я захотел твоей смерти, я бы не приехал лично.
Нахмурившись, Хюррем уставилась на него в растерянности. Ибрагим с усмешкой повернул к ней темноволосую голову и сказал:
— Это я создал Олимпус. Когда снова поднялся со дна после того, что ты сделала с моей жизнью. Ты ведь не думала, что я забуду это?
Хюррем стало жутко, когда он шагнул к ней и пронизывающим полушепотом произнес:
— Я приехал не убивать тебя, дорогая. Я здесь ради мести.
Ухватившись рукой за пустое кресло, чтобы обрести опору, Хюррем ощутила трепетание в груди — сердце надрывалось, полное страха и тревоги.
— И что же ты намерен сделать?
— Сулейман, который по твоей указке лишил меня всего, тоже все потеряет. Его компания будет распродана по частям. На собрании акционеров в Арабских Эмиратах, на которое он вот-вот отправится, его ждет неприятный сюрприз. Я все должным образом организовал. Но ты не успеешь предупредить его. Потому что будешь занята другим.
Вид Хюррем снова стал затравленным, и она неосознанно отступила за кресло, словно надеясь, что оно защитит ее от этого человека.
— Я сохраню тебе жизнь лишь при одном условии: ты останешься со мной, — наступал на нее Ибрагим, не глядя отодвинув кресло со своего пути. — Бросишь своего мужа, который вскоре станет совершенно никчемным, оставишь ему детей и будешь делать все, что я велю. Только зная, что ты ничего никому не расскажешь, я смогу не беспокоиться за воплощение своих инициатив.
— Инициатив? — с нервным смешком переспросила Хюррем. — Хороша инициатива — ввести всем людям на планете сыворотку и управлять ими, как марионетками. Это так похоже на тебя. Но и на этот раз ты совершаешь ошибку, Ибрагим. У тебя ничего не выйдет.
— И кто же мне помешает? — ухмыльнулся он ей в лицо. — Ты? Или твой «любимый» супруг? Теперь ты у меня в руках, Хюррем. А Сулеймана, если ты надеешься на него, я раздавлю с той же легкостью, с которой он в прошлом раздавил меня.
— Думаю, это понравится Хатидже, — пытаясь хоть как-то осадить его, процедила Хюррем. — Будем жить втроем?
— Наш брак — фикция, и ты это знаешь не хуже меня. Хатидже посопротивлялась первые годы, но после смирилась. Сейчас у каждого из нас своя жизнь. Я даже оплачиваю ее зарубежные поездки, которые она совершает со своим любовником.
Недоверчиво на него смотря, Хюррем в мыслях отчаянно искала выход из того капкана, в который он поймал ее. Выход был лишь один, но едва ли ей хватит сил и решимости пойти таким путем. Впрочем, ей не оставили другого выбора…
— Значит, я… останусь жива, если соглашусь на… твое предложение?
— Предложение? — тихо рассмеялся Ибрагим, исказив значение слова. — Не будем с этим торопиться. Нам было хорошо и без этих условностей, верно?
Он снова подошел к ней предельно близко и с какой-то изуродованной, гипертрофированной лаской коснулся пальцами ее подбородка.
— Я долго ждал этого момента…
Хюррем хотела увернуться от поцелуя, но его пальцы больно впились в ее подбородок, удержав его, и она зажмурилась, когда его губы все же обрушились на нее. Ибрагим сразу же углубил поцелуй, проникнув языком в ее рот, и Хюррем решилась. Другого шанса не будет. Преодолев страх, она ответила на поцелуй и провела ладонями по его плечам, словно обнимая его в нерешительности. Этого хватило, чтобы он потерял бдительность, поверив в ее отклик. Оторвавшись от ее губ, Ибрагим одной рукой скользнул под подол ее платья, а второй ухватил покрепче за талию и усадил на стол, оказавшись между ее ног.
Уверенность Хюррем в том, что он лишь играл с ней, пошатнулась, когда Ибрагим не спешил продолжать, а прислонился своим лбом к ее и исступленно прикрыл глаза. Она немного растерялась из-за этого неожиданного проявления чувств и потому не сразу среагировала, когда он возобновил поцелуи. В страстном порыве Ибрагим прикусил ее скулу и спустился на шею и плечи, скользя ладонями по ее телу.
Он снова потерял голову, как в ту ночь, но Хюррем на этот раз не присоединилась к его безумству. В прошлом она, может, и чувствовала к нему что-то, но теперь, спустя столько времени, когда он грозил убить ее и причинить вред ее семье, в ее душе была лишь пустота. Одной рукой продолжая обнимать его, Хюррем осторожно протянула вторую руку к большой статуэтке золотого льва, которая покоилась на столе ее мужа с незапамятных времен.
Словно почувствовав угрозу, Ибрагим оторвался от ее ключицы и расфокусировано посмотрел ей в глаза, но в этот самый момент она замахнулась и с силой обрушила тяжелую статуэтку на его голову. Глухо вскрикнув, Ибрагим отошел от нее и со сдавленным мычанием склонился над столом, зажав ушибленное место рукой, а Хюррем улучила момент и рванулась к двери. Дергая за ручку, она подвернула ногу, зажмурилась от боли и уже не так прытко выбежала в коридор.
Взлохмаченная, раскрасневшаяся, со сбившимся дыханием она ступала по коридору, не обращая внимания на недоуменные взгляды встречающихся ей на пути людей, быстро-быстро миновала лестницу и у ее подножия налетела на Афифе, которая вместе с прислугой уже убирала опустевший зал.
— Хюррем ханум, что-то случилось? — обеспокоилась домработница, увидев, в каком она пребывает состоянии.
— Нет-нет, я… в порядке, — с лихорадочно бегающим взглядом ответила Хюррем и огляделась. — Гости уже уехали? А где мой муж? Сулейман еще здесь?
— Еще не все уехали, мы просто убираем со столов, чтобы не слишком припоздниться с уборкой. Сулейман бей искал вас, но он опаздывал на самолет, потому не стал дожидаться и уехал.
— У-уехал?.. — упавшим голосом спросила Хюррем и чуть не повалилась на пол от овладевшей ею безнадежности.
— Возьмите, — Афифе протянула ей какую-то записку, сложенную вдвое. — Ваш муж просил передать вам это.
Дрожащей рукой забрав записку, Хюррем развернула ее и прочла.
«Прости, уехал не попрощавшись. Опаздывал на рейс. Вернусь завтра вечером. Не скучай. Целую».
— Может, принести вам воды? — наблюдая за ней с опаской, предложила Афифе.
— Не нужно, — пустым голосом отозвалась Хюррем, не зная, что ей теперь делать. — Возвращайтесь к работе.
Она обхватила себя руками за предплечья и подняла голову, посмотрев на второй этаж. Он все еще там и наверняка раздумывает над тем, как наказать ее за совершенную выходку и побег. Если она действительно хорошо его знает, теперь Ибрагим наверняка убьет ее. Он не простит ей такого унижения — особенно после того, как вывернул перед ней душу наизнанку. Ему не трудно будет сделать это. Она осталась в одиночестве — беззащитная, запертая в собственном доме, ставшем ловушкой.
