— Кто-то приближается ко дворцу, — наконец, сообщила Хадижа-калфа — престарелая женщина, служившая ещё у её матери Хюмашах Султан. Она была довольно крепка для своего возраста и прекрасно справлялась со своими обязанностями.

Подойдя к окну, Хафса Султан улыбнулась, а после, подхватив в руки подол платья, спешно вышла на крыльцо.

— Султанша, вы забыли, — выйдя следом за ней на крыльцо с меховой накидкой в руках, проворчала Хадижа-калфа и набросила её на плечи даже не заметившей этого Хафсы Султан.

С вороного коня спешился высокий мужчина, худощавый и жилистый, с чёрными волосами и пронзительными карими глазами. На вид ему было около сорока, и он производил впечатление человека сурового, жёсткого и расчётливого.

Поправив меховой воротник своего кафтана, он, наконец, уверенной походкой направился к крыльцу, и его карие глаза потеплели, коснувшись улыбающейся Хафсы Султан.

Она нисколько не изменилась за те десять лет, что они не виделись. Та же стройная девочка-женщина с утончённой красотой. Её густые русые волосы сильно отросли и теперь достигали поясницы. Большие серые глаза, обычно холодные, горели радостью и теплом.

Внешне она казалась хрупкой и беззащитной, но это было обманчивое впечатление. Кому, как не Мехмету-паше, её мужу, это знать.

Для того, чтобы узнать друг друга, у них было мало времени. После их свадьбы прошло около месяца, когда Мехмет-паша отправился в военный поход. Но за этот месяц они успели сильно сблизиться, потому как выяснилось, что они очень похожи, несмотря на большую разницу в возрасте и происхождении.

— Султанша, — подойдя, он взял её маленькую руку и поцеловал её.

— Паша, — отозвалась Хафса Султан. — Добро пожаловать.

Они с одинаковыми сдержанными улыбками одно мгновение вглядывались в лица друг друга, а после по молчаливому согласию направились во дворец.

Позже, когда они вдвоём разместились в своих покоях после того, как разделили трапезу в главном холле, Хафса Султан, припав к широкой груди мужа и чувствуя приятную тяжесть его руки на своих плечах, с искренним интересом принялась расспрашивать его о военном походе.

Атмосфера власти и мужских дел была ей близка. Хафса Султан обладала логическим складом ума, волей и рациональностью от рождения, а также получила прекрасное образование, благодаря чему была компетентной в вопросах, касающихся политики и государства в целом.

Мехмет-паша об этом знал и, более того, видел в ней не только жену, но человека, способного дать ему дельный совет и обсудить государственные дела.

— Как быстро взлетел Искандер-паша, — выслушав мужа, произнесла Хафса Султан и почувствовала, как тот напрягся. — Он даже не был визирем до начала похода. Помнится, это ты помог ему оказаться в Совете Дивана.

— Я знаю, к чему ты клонишь, — хмуро ответил Мехмет-паша. — Будучи третьим визирем, я имел больше шансов стать великим визирем после смерти Мустафы-паши, чем Искандер-паша, но он сумел меня обойти. И не только меня, но и огромное количество государственный деятелей, более опытных, чем он.

— Именно. Как ему это удалось?

— Полагаю, дружба с повелителем этому поспособствовала. Они с ним примерно одного возраста, похожи по складу характера и, что немаловажно, Искандер-паша обаятелен и уверен в себе. Такие люди легко добиваются желаемого. В нужное время и в нужном месте он попался на глаза повелителю и уж своего шанса не упустил.

— Мы тоже не упустим, — мягко отстранившись, произнесла Хафса Султан. — Мои дед и отец занимали должность великого визиря вплоть до своей смерти. И ты займёшь.

— Это будет трудно, Хафса. Искандер-паша — сильный противник, и, заметь, далеко не единственный. Каждый, кто вхож в Совет Дивана, грезит о должности великого визиря.

— Подниматься вверх трудно, но это того стоит.

Топкапы. Султанские покои.

После хамама, свежий и отдохнувший, в чистом кафтане из чёрно-золотой ткани султан Баязид вместе с матерью, пожелавшей поговорить с ним, пока остальные веселились на празднестве в гареме, разместились на тахте.

Валиде Султан интересовалась его здоровьем и делами в целом, затем поведала о том, что происходило в его отсутствие в гареме, а после осторожно заговорила о своих намерениях относительно свадьбы Искандера-паши и Михримах Султан.

— Решение неплохое, — поразмыслив, ответил повелитель, и Дэфне Султан облегчённо улыбнулась, жадно наблюдая за сыном, которого не видела долгие годы. — Искандер потерял жену ещё до похода. Она была из хорошей семьи. Кажется, умерла от оспы.

— Да покоится она с миром, — понимающе кивнула Валиде Султан.

— Аминь. Я думаю, он не будет против. А с Михримах или хотя бы с Эсен Султан вы это обсуждали?

— Я пригласила их в Топкапы, дабы это сделать. Но ты же понимаешь, что окончательное решение за тобой? Я бы не хотела, чтобы девочки, не желая покидать свою мать, которая так и не смогла оправиться после всего, что с ней произошло, отказались от свадеб и зачахли в Старом дворце.

— Имеете в виду, что, если Эсен Султан или Михримах выскажутся против этой свадьбы, я должен буду настоять ради их же блага? — усмехнулся султан Баязид.

— Полагаю, что так, — слегка неловко заключила султанша. — Когда они приедут, мы вернёмся к этому вопросу. А я пока отправлюсь в гарем. Без меня Филиз и Эмине не могут обойтись без ссор. Не хотелось бы омрачать этот день подобным.

Султан Баязид кивнул и встал, подав поднимающейся на ноги матери руку, которую та с благодарностью приняла.

— И ещё… — нежно посмотрев на сына, добавила Валиде Султан, прежде чем уйти. — По традиции первой ты должен принять у себя Хасеки Султан.

Не ответив, повелитель сдержался от того, чтобы закатить глаза, и проводил ушедшую мать раздосадованным взглядом.

Сев за письменный стол, он приступил к работе с документами, и, когда ближе к вечеру явился Идрис-ага, посланный Валиде Султан с вопросом о том, кому готовиться к ночи, султан Баязид задумчиво помолчал и только потом огласил своё решение, не уверенный, поступил ли верно.

Вечер.

Старый дворец.

Пока Бирсен-хатун, расхаживая по покоям, зажигала свечи с приходом вечерней темноты, Эсен Султан, нервно и беспокойно теребя своё единственное кольцо с большим синим сапфиром, которое султан Орхан подарил ей в день заключения между ними никяха, сидела на тахте.

Михримах Султан по обыкновению находилась подле матери, сидя рядом на тахте возле зажжённой свечи с книгой в руках. Эсен Султан ругала её за чтение по вечерам, боясь, что у неё испортится зрение, но девушка не слушалась.

— Бирсен, — неожиданно воскликнула Эсен Султан, всё ещё теребя своё кольцо.

— Да, султанша? — отозвалась служанка, подойдя к своей госпоже и участливо посмотрев на неё. —Желаете поесть? За ужином вы практически ничего не съели.

— Нет, — раздражённо отмахнулась та. — Где Нилюфер?

— Нилюфер Султан в своих покоях.

— Пусть придёт.

Михримах Султан, услышав последние слова, напряглась и помрачнела.

Находиться в одних покоях с сестрой для неё было тяжёлым испытанием. Та постоянно насмехалась над ней, как-либо задевала, а Михримах Султан не могла ей ответить тем же, будучи мягче и слабее.

Захлопнув книгу, она подсела ближе к матери в поисках защиты.

Когда Нилюфер Султан, уже облачённая не в мужские одежды, а в простое платье из жёлтой парчи, вошла в покои, в них воцарилась напряжённая атмосфера.

— Валиде, — поклонилась она, слегка наклонив темноволосую голову. — Вы меня звали?

— Звала, — подтвердила Эсен Султан, твёрдо смотря на дочь. — Присядь.

Всем своим видом выражая недовольство, Нилюфер Султан села на большую подушку, лежавшую возле столика, который, в свою очередь, стоял возле тахты.

— Валиде Султан приглашает нас в Топкапы, — проговорила Эсен Султан, протянув дочери письмо, полученное утром. — Михримах хочет поехать. Что думаешь ты?

Снисходительно-насмешливо покосившись на сестру, выражая тем самым своё отношение к тому, что она хочет, Нилюфер Султан молча приняла письмо и прочитала его.