Комментарий к Глава 47. Золотые пески

Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на отзывы.

Группа - https://vk.com/validehurrem

========== Глава 48. Падение ==========

Дворец санджак-бея в Трабзоне.

Они вернулись спустя еще несколько дней «охоты», счастливые и удовлетворенные временем, проведенным на свободе вдали от стен дворца. Но по их возвращении эти стены оказались полны печали и скорби. Гарем был непривычно тих, и Нуране, посмотрев вслед ушедшему шехзаде, которому Радмир-ага хмуро сообщил о том, что Карахан Султан желает его видеть, переступила порог ташлыка с настороженностью. Все взгляды ожидаемо обратились к ней, по-прежнему недружелюбные и ядовитые от зависти. Нуране приняла это с неизбежностью, но подавила вздох сожаления. Что же, рано или поздно ей все равно бы пришлось вернуться в это логово змей, теперь, по воле судьбы, служившее ей домом.

— Погляди-ка, вернулась, — хмыкнул кто-то, перешептываясь с подругами. — Не удивлюсь, если шехзаде о ней и не вспомнит более. За время этой охоты она ему порядком надоела.

— Да и после того, что случилось, вряд ли ему будет дело до наложниц. Ее время закончится, не успев начаться.

Нуране уже освоилась с жизнью в гареме и сделала вид, будто не услышала этого во избежание конфликта, но последние слова девушек ее напугали. Что же такое случилось в их отсутствие? Она заметила, как злобно смотрят на нее из угла ее бывшие подруги Дилафруз с Энрикой и Ромильдой и прошла мимо них с отсутствующим видом, направившись в свою комнату. Она дождется, когда к ней придет Радмир-ага, и обо всем у него узнает.

Тем временем озадаченный шехзаде Махмуд вошел в покои матери, где она привычно восседала на тахте, облаченная… в траурные одежды? Подле нее на подушке разместилась опечаленная, что ей было несвойственно, Элиф Султан также в черном строгом платье, подобных которому она отродясь не носила. Очевидно, его семья несла по кому-то траур, и осознание этого факта зародило в душе юноши огромную тревогу.

— Валиде, что произошло? — на ходу спросил он, впившись взглядом в ее мрачное красивое лицо.

— Лев мой, наконец, ты вернулся, — облегченно откликнулась Карахан Султан, встала (Элиф Султан тут же поднялась ей вслед), подошла к сыну и с печалью коснулась его плеча, словно бы готовясь сообщить о чем-то серьезном и удручающем. — Мы пытались связаться с тобой, но гонец не смог вас отыскать. Клянусь Аллахом, я пыталась сообщить о случившемся.

— Да что случилось?! — вознегодовал шехзаде, нервы которого были уже на пределе.

Карахан Султан помедлила, смотря на него в смятении — шехзаде впервые видел, что его матери трудно подобрать слова — и выдавила:

— В твое отсутствие наш Мехмет… Он теперь в ином мире, сынок. Похороны уже состоялись, мы не могли ждать твоего возвращения, не зная наверняка, когда оно случится. Эта болезнь все-таки забрала его, а теперь снедает и Гюльнур. Ужасно то, что она, как оказалось, беременна, но лекари сетуют, что ее им тоже не спасти. Она очень плоха. Смерть сына подкосила ее не хуже болезни. Мы ждем худшего…

Она настороженно умолкла, видя, что сын смотрит на нее так, словно не понял ни одного слова из сказанных ею. Шехзаде Махмуд некоторое время глядел на нее в недоумении и недоверии, но медленно, очень медленно взгляд его чернел, словно внутри него вскипало что-то темное и пугающее. Элиф Султан знала, что это значит приближение бури, и напряглась, неосознанно сделав шаг назад.

— Что вы сказали? — убийственно медленно переспросил шехзаде.

— Сказала, что твой сын предстал перед Аллахом, — с огромным сожалением в голосе произнесла Карахан Султан, мужественно смотря в пылающие от необъятного гнева глаза сына. Она не должна была его бояться, ведь он — ее ребенок.

Шехзаде Махмуд стал дышать чаще и громче. Медленно он обвел покои обезумевшим взглядом, словно искал то, на что мог излить охватившие его потрясение и нездоровый гнев. Напугав вскрикнувших от неожиданности мать и фаворитку, он с силой опрокинул столик, как и в прошлый раз. Тот рухнул на бок, надломившись, а тарелки с кувшином и кубками на миг взлетели в воздух, а после градом посыпались на пол.

Султанши инстинктивно прикрыли головы руками, после чего до ужаса испуганная Элиф Султан отскочила в сторону, а Карахан Султан бесстрашно рванулась к сыну, который начал крушить ее покои в приступе безумной ярости.

— Махмуд!

Он резко повернулся на ее голос с видом разъяренного раненого зверя и случайно задел бросившуюся к нему мать плечом, отчего султанша не устояла на ногах и рухнула на пол, больно ударившись. Элиф Султан ахнула и в ужасе зажала рот руками, но броситься ей на помощь побоялась. Случившееся словно отрезвило шехзаде и он, замерев, потрясенно и напуганно уставился на затравленно смотрящую на него с пола мать, которую он толкнул.

— Валиде…

Он шагнул было к ней, чтобы помочь подняться, но мать дернулась в сторону от его протянутой руки и в мертвой тишине оскорбленно поднялась с пола, сжав пальцами запястье руки, которую ушибла при падении. В изумрудных глазах ее, с упреком смотрящих на сына, блестели слезы, от созерцания которых шехзаде Махмуду стало до ужаса стыдно.

Он стоял в развороченных покоях, где повсюду валялись рваные подушки, пух, покореженный столик, тарелки, кубки, ошметки еды — посреди устроенного им же хаоса. И, оглядевшись, юноша с ужасом осознал, что не помнит, как сотворил все это. Ярость ослепила его настолько, что он превратился в необузданного зверя, который причинил вред даже собственной матери.

— Простите… — выдавил он и, не в силах больше находиться здесь, развернулся и спешно вышел, хлопнув дверьми.

— Султанша… — осторожно проговорила Элиф Султан, подойдя к той и оглядев ее, потрясенную и мрачную. — Вы… вы в порядке? Мне послать за лекаршей? Вы ушиблись?

— Уйди! — процедила Карахан Султан в ответ, раздраженно сбросив со своего плеча ее ладонь. — И пусть сюда никто не входит.

Не двигаясь, она потерянно смотрела перед собой, пока фаворитка покорно уходила, а после, не глядя пройдя через разгромленные покои к тахте, вяло на нее опустилась. До чего же она дожила, раз боится родного сына? По мере взросления ее Махмуд становился все необузданнее и тем опаснее. Безумный его взгляд до сих пор стоял перед ее внутренним взором, ужасая и не на шутку беспокоя. Это были глаза не человека, а зверя, который не ведает, что творит в порыве слепой ярости. Даже она не смогла его усмирить, как это было раньше. И теперь прежде свято уверенная в возможности и даже праве ее сына властвовать на троне османов Карахан Султан со страхом думала о том, чем это правление может обернуться.

Покои Гюльнур Султан.

Он медленно, словно боясь того, что увидит, вошел в затемненные покои, окна которых были занавешены черной тканью, чтобы укрыть от солнечных лучей умирающую. Ужасно исхудавшая Гюльнур Султан покоилась на ложе с синевато-бледным лицом, покрытым испариной, и очень тяжело дышала — со всей очевидностью, ее мучила та же лихорадка, которая уже погубила их сына. Шехзаде Махмуд, так и замерев у порога, смотрел на свою фаворитку опустошенным взглядом и не мог поверить, что покой его семьи нарушила смерть и теперь безжалостно забирала у него тех, кого он любил.

— Махмуд…

Очень слабый голос Гюльнур Султан, заметившей его и, несмотря на свое состояние, улыбнувшейся ему, заставил шехзаде, наконец, сдвинуться с места и подойти к ложу. Лекарша, которая прежде стояла в стороне, сделала шаг вперед и встревоженно на него посмотрела.

— Шехзаде, прошу вас, будьте осторожны! Упаси Аллах, и вас сразит этот недуг.

Не обратив на нее никакого внимания, шехзаде Махмуд сел на кровать и, протянув смуглую руку, нежно сжал холодную, как лед, ладонь своей султанши. Гюльнур Султан упоенно разглядывала его из-под полуопущенных из-за слабости век, и грудь ее часто и тяжело вздымалась и тут же опускалась, будто она задыхалась.

— Господин мой… — прошелестела фаворитка, с трудом удерживая взгляд на его красивом лице, сейчас искаженном в горе. — Простите свою рабыню. Я не смогла… не смогла уберечь сына, а теперь… и второго нашего ребенка уношу с собой в могилу.