— Выйдете вечером в город? Но это опасно!
— Я буду в окружении охраны, Идрис. Что может быть опасного?
— Как вам будет угодно, — вынужденно покорился тот, но все равно выглядел обеспокоенным. — Будут приказания?
Поглядев на него, Хафса Султан чуть улыбнулась.
— Отправь-ка к повелителю Нефизе-хатун. Он долго был вдали от своего гарема. Пусть наложница отвлечет его от печалей. Только не забудь позаботиться о том, чтобы она не понесла.
— Я распоряжусь подготовить ее к ночи, султанша, и сделаю все необходимое. Но у меня есть один вопрос…
— И какой же?
— Что с Элмаз-хатун? Помнится, вы обещали ей ночь с султаном в обмен на ее помощь. Она, верно, ждет награды.
— Идрис, не будь глупцом, — насмешливо поглядела на него Хафса Султан. — Какая еще ночь с султаном? Ее нужно поскорее спровадить из дворца, и я уже поговорила об этом с повелителем. Он ничего не ответил, но я добьюсь того, чтобы сослать ее в Старый дворец. Элмаз опасна для меня, так как может поведать то, что навредит моим отношениям с государем. Пока она здесь, глаз с нее не спускай. Пусть держит язык за зубами, если хочет уехать отсюда живой, а не оказаться в мешке в водах Босфора.
— Я понял, — склонился в поклоне евнух.
Топкапы. Гарем.
Недавнее происшествие с Афсун-хатун, вдруг упавшей с лестницы этажа фавориток, взбудоражило гарем, который теперь гудел, обсуждая случившееся и возможные последствия этого. Айнель-хатун, в то время находившаяся в ташлыке, подоспела к упавшей фаворитке и тут же велела аге отнести бесчувственную девушку в лазарет. Она все еще не вернулась, так что новостей об Афсун-хатун и ее состоянии не было.
Во всеобщем обсуждении не участвовали лишь Нефизе и ее подруги, которые оставались в стороне. Нефизе, несмотря на свое желание скрыть довольство, все равно лучилась им, а взгляд ее серых глаз полнился тайным злорадством. Но одна из ее подруг Хадижа выглядела больше напряженной, чем довольной. Не мудрено, ведь Нефизе именно ее руками расправилась с противницей.
Когда Идрис-ага вошел в ташлык, рабыни подались к нему с вопросами об Афсун-хатун, но он встретил те с недоумением, по всему, будучи не в курсе произошедшего.
— Что?.. Что вы говорите, девушки? С чего ей быть в лазарете?
— Да как же? — удивилась одна из наложниц. — Во время ужина Афсун упала с лестницы. Айнель-хатун с агой понесли ее в лазарет. Может, она померла? С такой высоты скатилась! Она ведь и беременна была…
— Да, жаль ребенка, — вздохнула другая. — Не нужно было ей хвастаться им при всем гареме. Всевышний ее покарал.
— Довольно болтать, — с раздражением перебил их Идрис-ага. — Я с этим разберусь, а вы давайте-ка расправляйте постели. Время позднее.
Рабыни стали разбредаться, а евнух огляделся в ташлыке и, заметив Нефизе, поманил ее к себе. Увидев это, она сразу же расцвела, догадываясь, зачем он ее зовет, и поспешила подойти.
— Что, султан меня зовет? — с надеждой воскликнула фаворитка.
— Зовет, как же, — со снисхождением хмыкнул Идрис-ага. — Хафса Султан тебя снова к нему отправляет. Иди в хамам, готовься.
Кивнув со счастливой улыбкой, Нефизе спешно подошла к своей постели, захватила банные принадлежности и под завистливыми взглядами других рабынь, которые, конечно, поняли, куда ей предстоит пойти этой ночью, покинула ташлык.
Идрис-ага тоже вышел и направился в лазарет, чтобы все выяснить об этом инциденте с Афсун-хатун, как встретился в коридоре с хмурой Айнель-хатун, шедшей ему навстречу.
— Я только что узнал. Что с ней? Жива?
— Жива, хвала Аллаху. Сейчас спит. Представь, и ребенка не потеряла. Дильнар-хатун разводит руками, говорит, это чудо, что она не отправилась в иной мир. Никаких серьезных повреждений нет, хотя они должны были быть. С такой высоты не мудрено и шею сломать. Видно, Всевышний оберегает ее.
— Все обошлось, и это хорошо, — с облегчением заключил Идрис-ага. — Повелителю только новости о смерти беременной фаворитки не хватало в такое темное для династии время.
— Подожди ты радоваться, ага, — мрачно воскликнула Айнель-хатун, заставив его нахмуриться. — Афсун неспроста с лестницы-то упала. Отравили ее, подлили, видно, что-то в еду. Лекарша пока не знает, что именно, но подозревает снотворное, поскольку большого вреда это средство не причинило. Сегодня Дильнар-хатун как раз не досчиталась одного пузырька в шкафу. Кто-то выкрал его, чтобы расправиться с Афсун. И кто тебе первым приходит на ум?
— Нефизе, — выдохнул евнух и покачал головой. — А мы, не ведая, отправили ее к султану этой ночью.
— Пусть идет, что уж теперь, но госпожа должна знать об этом происшествии. Сегодня она Афсун чуть не подвела к смерти, а завтра примется за Бельгин. В ее-то состоянии допустить подобного нельзя.
— Я сообщу, а ты разберись с отравлением. Вряд ли Нефизе сделала это сама, ей помог кто-то. Нужен свидетель, чтобы доказать ее вину, ты и найди его, Айнель. А там госпожа разберется, что с этой неразумной Нефизе делать. Я ее пока к султану провожу. Похоже, в последний раз по золотому пути пройдет из-за своей глупости.
— Дай Аллах, так и будет. Не нравится мне она… Госпожа все еще не желает, чтобы она понесла?
— Да, велела позаботиться об этом.
— И правильно. Ладно, идем.
Дворец Хюррем Султан.
— Фюлане, ты не прислушивайся к ней особенно. Хюррем сейчас не в состоянии рассуждать здраво. Не иди у нее на поводу, слышишь? Я не хочу, чтобы ты…
— Я вас поняла, валиде, — чуть раздраженно отозвалась девушка, сидя в холле вместе с матерью с вышивкой на коленях. Рядом играли Шах с Айше, а Мехмет, как всегда, сидел в уголке и грустно смотрел в окно, все еще тоскуя по отцу и веря, что увидит его, наконец, вернувшегося домой, на крыльце. Отвлечь его как-либо было невозможно — семья уже много раз пыталась и теперь верила, что со временем мальчик оправится. — Но кое в чем тетушка права. Мои годы идут, молодость ускользает, а я все подле вас. Я не хочу остаться старой девой. Да и вы знаете меня, валиде. На бесперспективный брак я не соглашусь и в провинцию возвращаться не желаю. Этот Ахмед-паша, каков он? Вы с ним встречались?
— Фюлане, — предостерегающе воскликнула Гевхерхан Султан, видя, что дочь и не собирается прислушиваться к ней. — Не встречалась, но уверена, что он тебе в отцы годится. Ты этого желаешь для себя?
— У вас с отцом тоже была большая разница в возрасте, но вы жили с ним в мире и любви, — спокойно возразила Фюлане Султан. — К счастью для вас, ведь вы всегда ставили превыше всего чувства. Но для меня чувства, а уж тем более любовь — это непозволительная слабость. Я и не желаю ее обрести. Глядя на вас, на тетушку, я вижу, что в конечном итоге любовь приносит одни лишь проблемы и огорчения. А мне проблемы не нужны. Я желаю обрести благополучие.
С печальной улыбкой Гевхерхан Султан покачала головой, смотря на дочь, которая была так непохожа на нее.
— Дай Аллах, ты его обретешь. Но что это за жизнь, если в ней нет любви? Ты говоришь так, не ведая, от чего отказываешься. Брак без любви — тяжелая ноша, которую ты будешь вынуждена влачить на себе всю жизнь и погибать от ее тяжести. Я не хочу для тебя такой судьбы, Фюлане.
Та с теплотой посмотрела на мать, но улыбнулась ей чуть снисходительно, словно она не понимала чего-то.
— А какой судьбы вы хотите для меня, мама? Как у вас? Или как у Хюррем Султан? При всем уважении, но я такой судьбы не желаю. Семья, дети, ведение дел дворца и спокойные вечера за вышивкой, похожие друг на друга, как один, а после вечные боль и скорбь, когда моего супруга вдруг не станет — это не для меня, как бы не было жаль.
— Тогда что же для тебя, Фюлане? — с непониманием смотрела на нее Гевхерхан Султан.
— Вы, верно, осудите меня, но я восхищаюсь тем, чего смогла добиться Хафса Султан, — заметив, как изменилась в лице мать, Фюлане Султан поспешила объяснить: — Нет, я восхищаюсь не ею, а именно тем, какой власти она вопреки своему происхождению добилась. Сам султан к ней прислушивается и делает все, чего она пожелает. Даже отдал приказ о казни когда-то любимой жены, стоило султанше обвинить ее. Она правит гаремом, обойдя в этом праве двух хасеки и родных сестер повелителя. У нее свой благотворительный фонд, который приносит благо простому народу. Она возводит мечети, фонтаны и подобные вещи, которые навсегда оставят ее в истории. Даже после развода она не потеряла своего могущества. Вот, чего я хочу. Быть значимой, иметь власть и пользоваться уважением. Не прозябать в собственном дворце в безделии. И если брак с Ахмедом-пашой позволит мне приблизиться к желаемому, я выйду за него.
