— Такая красивая… — с нежностью сказала Михримах Султан. — У нее по-прежнему нет имени?
— Ее назовет тот, кто станет ее хозяином.
От этих слов султанша погрустнела, и Искандер пожалел о сказанном, но, пытаясь сгладить неловкость, только усугубил ситуацию, спросив:
— Вы уверены, что не хотите?..
— Нет! — испуганно выдохнула девушка и в смятении отступила от стойла, а после, не выдержав, спешно направилась к выходу.
Мысленно дав себе подзатыльник, Искандер бросился за нею следом, не желая так быстро расставаться с той, о ком отчаянно грезил.
— Султанша, простите меня. Я не должен был…
— Все в порядке, — выдавила та улыбку, когда уже оказалась на улице. — В этом нет вашей вины.
Только Искандер хотел произнести что-то, как откуда-то из зарослей раздалось громкое конское ржание. Ему вторил грозный мужской возглас, который эхом пробежался по лесу:
— Шехзаде!
Напрягшись, Искандер направился в ту сторону, зная, что Серхат Бей проводит занятие по езде верхом с младшими шехзаде. Михримах Султан, не совсем понимая, что делает, поспешила следом, придерживая в руках подол платья, который волочился по земле.
Когда они вышли к тому месту, откуда раздавались крики, Михримах Султан в ужасе ахнула и прикрыла рот ладонями. Крупная фигура Серхата Бея склонилась над лежащим на земле золотоволосым мальчиком, шея которого была повернута под каким-то неестественным углом. Это был шехзаде Сулейман. Султанша узнала в нем черты Эмине Султан. Другой мальчик, похожий на него, стоял у воина за спиной, как статуя, и шокировано смотрел на покоящегося на земле брата. Две лошади топтались неподалеку.
— Шехзаде, отвернитесь, — обернувшись на Османа, который, кажется, ничего не соображал от сковавшего его ужаса, велел Серхат Бей.
Он коротко посмотрел на Искандера-агу и Михримах Султан, которые ошеломленно смотрели на него, после чего с мрачным и решительным видом человека, который идет на собственную казнь, поднял с земли свернувшего шею мальчика и пошел по направлению ко дворцу.
Когда он прошел мимо нее, Михримах Султан от овладевшего ею потрясения и ужаса покачнулась, а после перед ее глазами все закружилось, потускнело и, наконец, почернело. Последнее, что она почувствовала, это как чьи-то руки подхватили ее прежде, чем она успела повалиться на землю.
Комментарий к Глава 38. Оковы страха
Буду благодарна, если отметите замеченные вами ошибки и опечатки, а также очень надеюсь на отзывы.
Группа - https://vk.com/validehurrem
========== Глава 39. Обманутые ожидания ==========
Дворец санджак-бея в Манисе.
В сравнении с Топкапы дворец Манисы, конечно, был не столь огромен и великолепен, но Ассель-хатун была несказанно рада видеть его своими глазами, когда, наконец, покинула успевшую надоесть за время пути карету. Она с любопытством и улыбкой на лице оглядывалась в незнакомом месте, должном стать ей домом.
Ее радости Филиз Султан не разделяла и окинула дворец несколько печальным взглядом. Она не забыла, что прежде в нем жил главный соперник ее мужа — его брат шехзаде Сулейман, который вместе с женой и детьми был убит, отравленный ядом в ходе борьбы за власть. Дворец казался ей словно запятнанным их кровью. Султанша предпочла бы вернуться в Амасью, где провела свою юность, полную счастья, но повелитель решил дать сыну в управление Манису, и ей ничего не оставалось, как покориться его воле. От воспоминаний о муже ей сталось еще дурнее, и Филиз Султан заставила себя не думать о нем, чтобы не тревожить свое сердце.
— Вот и Маниса, — подойдя к ней, с улыбкой выдохнул шехзаде Мурад. — Наш новый дом. Каким вы его находите, валиде?
— Весьма сносный, — выдавила через силу улыбку Филиз Султан, чтобы не омрачить его радость. — Дай Аллах, мы все здесь обретем покой и родной очаг.
— Аминь, валиде, аминь.
Новые обитатели стремительно обживались во дворце: всюду сновали слуги, которые заносили вещи своих господ в покои и наводили во дворце порядок, а калфы и евнухи, выделенные из султанского гарема, помогали разместиться наложницам.
Шехзаде Мураду не терпелось осмотреть окрестности и познакомиться с провинцией, оказавшейся в его руках, потому он немедля отправился с лалой Мустафой-пашой, что встретил их по прибытии, в город. Усталости после пути из столицы он не чувствовал — наоборот, в нем бурлила энергия и жажда деятельности. Наконец-то он получил то, о чем так страстно мечтал — самостоятельность. Ему отчаянно хотелось реализовать себя, как санджак-бей, как воин и дипломат, чтобы отец действительно гордился им.
Филиз Султан не без содрогания вошла в самые большие покои гарема, которые предназначались матери наследника, управляющего провинцией. Они во многом отличались от тех покоев, что она занимала в Топкапы. Здесь чувствовался размах и словно бы витал дух прежней владелицы Гюльхан Султан, которая, известно, любила роскошь. В обстановке преобладал красный цвет и позолота, на полу был расстелен персидский ковер с затейливым узором, помпезная кровать с высокой спинкой, грудой шелковых подушек и роскошным, расшитым золотой нитью покрывалом. Все это смутило тонкий и изысканный вкус Филиз Султан.
— Какая красота! — тем временем восхитилась Айше-хатун, войдя следом за госпожой в опочивальню. — В этом дворце вы будете как Валиде Султан властвовать над всем, и эти покои отражают ваш новый статус.
— Настоящая роскошь заключается в изысканной простоте, а не в золотых подсвечниках и персидских коврах, Айше, — улыбнулась ей Филиз Султан. — Этому я учила свою дочь, а меня саму — покойная Валиде Султан. Вспомни ее… Было достаточно взглянуть на нее, чтобы понять, эта женщина — воплощение изящества и прекрасного вкуса. Помнится, она была аристократкой и происходила из венецианского рода Леон. Султанша знала толк в красоте, достойной знатной женщины. Я хочу, чтобы эти покои были обставлены под стать ей, а не согласно дурному вкусу Гюльхан Султан.
— Что же, раз вам так угодно… — отозвалась Айше-хатун, которая смутилась своего восхищения, как оказалось, дурным вкусом. — Полагаю, вы хотите освежиться после дороги? Я распоряжусь, чтобы для вас подготовили хамам.
— Да, это будет весьма кстати.
Гарем.
Дождавшись исполнения заветного желания покинуть Топкапы с оставшейся в нем Дафной, Ассель едва не порхала от радости. Будучи еще всего лишь беременной фавориткой, в гареме она вела себя под стать самой хасеки и возмутилась, когда ее хотели проводить на этаж фавориток вместо того, чтобы выделить ей отдельные покои. Пока они с Нисан-калфой препирались, их заметила шедшая распорядиться о хамаме Айше-хатун, которая стала хазнедар дворца, будучи самой близкой к Филиз Султан слугой.
— В чем дело? — подойдя к ним, осведомилась она.
— Калфа утверждает, что мне положено жить на этаже фавориток, — с обидой воскликнула Ассель. — Я думала…
— Таковы правила, хатун, — невозмутимо ответила Айше-хатун, чем вызвала недоумение девушки. — Как родишь, получишь покои, а пока в твоем распоряжении комната на этаже фавориток. Аги, чего стоите? Отнесите вещи Ассель-хатун в ее комнату.
Айше-хатун, развернувшись, ушла, а Ассель, обиженно надув губы, с расстроенным видом поплелась к лестнице следом за евнухами, что понесли сундуки с ее вещами. Выделенная ей комната мало чем отличалась от той, в которой она жила в Топкапы, и это шло вразрез ее мечтам. Она-то надеялась получить покои и рабынь в услужение, как госпожа. Решив обратиться с просьбой выделить ей покои к шехзаде, когда он вернется, Ассель приободрилась и велела не разбирать ее вещи к недоумению слуг, которые все же покорились и оставили ее.
— У нас еще все будет, мой шехзаде, — подойдя к окну и выглянув в него, с улыбкой произнесла Ассель, при этом поглаживая свой живот. — Твоя мама будет жить, как настоящая госпожа в роскошных покоях, окруженная слугами и вниманием, а в ее распоряжении будут самые лучшие платья и драгоценности. И однажды… однажды мы с твоим отцом и твоими будущими братьями и сестрами оставим этот дворец, чтобы вернуться в Топкапы. Мы станем членами семьи султана, когда твой папа окажется на троне, и будем жить, не ведая о печалях, в ожидании часа, когда ты сменишь отца и станешь править всем этим миром.
