Он смотрел на нее с невыразимой горечью на дне темных глаз и с такой горячей злобой, как если бы перед ним была не его жена и мать его детей, а враг, который причинил ему много горестей и которого он жаждал повергнуть в знак отмщения.

— Я и не надеялся, что ты сознаешься… — отстраненно сказал повелитель и, сглотнув, словно его собственные слова причиняли ему боль, продолжил: — Бесполезно лгать, Эмине. Я выслушал всех свидетелей, в числе которых и твоя родная сестра, которая не смогла выдержать того, что ты сотворила, и покаялась во всем. Ты уже покушалась на мой гарем и, оказывается, осмелилась покуситься и на мою мать, на Валиде Султан. Увы, тебе удалось отправить ее в иной мир. И если я еще мог закрыть глаза на твои прошлые преступления, самого себя убеждая в том, что ты в них не виновата, этого я никогда не смогу ни забыть, ни простить.

— Баязид, прошу тебя… — сквозь слезы беспомощно выдохнула Эмине Султан. Она рванулась было к нему, но евнухи ее удержали, не позволяя приблизиться к нему даже на шаг. — Это ложь! Они все в сговоре против меня! Клянусь, я бы никогда…

— К утру твоя судьба будет решена, а сейчас… Охрана, уведите султаншу в подземелья и заприте в темнице.

— Что?.. — ужаснулась Эмине Султан и, рыдая, попыталась вырваться из рук евнухов, но они уволокли ее, сопротивляющуюся, из покоев под мрачным взглядом повелителя.

Топкапы. Гарем.

— Султанша, как вы думаете, повелитель отдаст приказ об ее казни? — взволнованно спросил Идрис-ага у своей госпожи, пока они шли по коридорам дворца.

— Уверена, что отдаст, — спокойно отозвалась она и улыбнулась, как если бы говорила о погоде, а не о чьей-то казни. — Хвала Аллаху, мы избавились от этой ядовитой змеи, отравлявшей наше существование. Теперь перед нами другие цели. Одной из них, конечно, является спасение положения моего мужа. Нужно вернуть ему место в совете и уберечь от подозрений повелителя.

— А что является другой целью?

— Как ты сам мне на днях доложил, Искандер-паша, нуждаясь в третьем визире, воззвал к еще одному своему другу со времен военного похода Коркуту-паше, наместнику Египта. Конечно, слово “друг” преувеличивает близость их отношений. Скорее, они хорошие знакомые. Нельзя допустить, чтобы Искандер-паша усилил свое влияние с появлением Коркута-паши, он и так сделал вторым визирем своего соратника Давуда-пашу. Чтобы уравновесить силы в совете, Коркут-паша должен перейти на нашу сторону и выступить вместе с Мехметом-пашой против великого визиря и его соратника. Тогда уже будет возможна борьба за власть. По-твоему, как я могу перетянуть Коркута-пашу на свою сторону?

Поразмыслив, Идрис-ага ответил с сомнением:

— Золото?

— Оно тоже, но есть кое-что ценнее, — загадочно улыбнулась Хафса Султан. — Коркут-паша получит и золото, и должность, и почет, если я отдам ему… Нилюфер Султан.

— Я что-то не понимаю…

— Что ты не понимаешь, Идрис? — раздраженно повернулась к нему султанша. — Все ее сверстницы — Михримах, Эсма — вышли замуж. Ей давно пора пойти по их стопам. И очень кстати в столицу едет Коркут-паша, в поддержке которого мы так нуждаемся. Не думаю, что повелитель станет возражать против их брака. Кстати, свое положение мы также можем укрепить, если выдадим замуж и другую сестру султана — Фатьму Султан. Помнится, та воспитывает племянницу Нергисшах Султан. Она тоже может нам пригодиться. Нужно только найти полезных нам кандидатов на их руки, и тогда совет и вся политика окажутся в моих руках. Вместе мы избавимся от Искандера-паши. Мы найдем его слабое место… А Давуд-паша не выстоит один. И тогда великим визирем станет мой муж! Я сделаю все, чтобы он занял эту должность и, полагаю, те, с кем мы заключим союз посредством браков и золота, помогут мне в этом.

— Аллах, я поражаюсь вашему уму, султанша, — елейно улыбнулся Идрис-ага и посмотрел на нее с восхищением. — И что же, мы идем обрадовать Нилюфер Султан? — догадался он, когда они свернули в коридор, ведущий к ее покоям.

Хафса Султан ухмыльнулась ему в ответ.

Топкапы. Покои Нилюфер Султан.

Дафна-хатун все еще претерпевала сердечные муки и чувствовала сожаление от того, что у них с шехзаде Мурадом все так сложилось, а точнее, не сложилось. Но она любила свою госпожу и теперь, когда та страдала из-за разрыва не успевшей толком начаться связи с Серхатом Беем, целиком посвятила себя сочувствию и поддержке, забыв о собственных переживаниях.

Нилюфер Султан не лила слез и не жаловалась, как ей больно и плохо, а в гневе расхаживала по покоям, не переставая бранить Серхата Бея за то, как он с ней поступил, и саму себя за то, что поддалась ему и позволила это. Дафна уже устала слушать это, но молчала, понимая, что султанша таким образом выплескивает свою боль, которую хотела скрыть за маской гнева и возмущения.

— Никогда более он и взгляда моего не удостоится, — процедила Нилюфер Султан, резко развернувшись в обратную сторону и гневно взмахнув длинными темными волосами. — Ни взгляда, ни слова! Даже мысли о нем я не допущу.

Дафна подавила улыбку, так как ее госпожа все утро только и говорила, что о Серхате Бее, забыв обо всем на свете.

— Султанша, но он же объяснил, почему поступил так с вами, — мягко проговорила она. — Из-за того, что боялся навлечь на вас беду этой связью. Я и сама места себе не находила, пока вы ходили к нему. А если бы кто увидел вас? Упаси Аллах, что бы тогда было! Его бы казнили, султанша. Он поступил разумно, но это не значит, что ему не больно.

— Я больше не хочу о нем говорить, — процедила та и, сев на тахту, закрыла глаза и сжала пальцами виски. — Почему он не покидает моих мыслей, Дафна? Я злюсь и негодую, но он по-прежнему…

Договорить она не успела, так как в покои вошла… Хафса Султан. Удивившись столь неожиданной гостье, Нилюфер Султан однако даже не поднялась и нахмурилась.

— Хафса Султан? Чем обязана?

— Я должна поговорить с тобой, Нилюфер, — с холодной улыбкой ответила та. И добавила, скользнув взглядом по Дафне: — Наедине, если позволишь.

Нилюфер Султан кивнула служанке, и та, поклонившись, вышла. Хафса Султан тем временем степенно прошла по покоям и опустилась на тахту рядом с настороженной девушкой, которая неотрывно наблюдала за ней, словно ждала какого-то подвоха.

— Твоя сестра Михримах уже давно замужем, — начала Хафса Султан. — Недавно Эсма стала замужней женщиной. Династии угодно, чтобы и ты вышла замуж. Время давно пришло.

Сначала Нилюфер Султан бестолково смотрела на нее, не ожидавшая, что разговор пойдет на эту тему, а после усмехнулась, словно нашла в этом что-то забавное.

— Династии угодно? Это себя вы именуете династией? Уж простите, но даже Михримах ближе к ней, чем вы. Не думаю, что вы можете решать такие вопросы. Если мой брак будет угоден повелителю, то я, возможно…

— Ему угодно то, что советую я, — невозмутимо перебила ее Хафса Султан и уверенно улыбнулась, хотя глаза ее остались непроницаемыми.

— Повелителю будет любопытно услышать эти слова.

— Поверь мне, Нилюфер, сейчас ничто не способно вызвать его любопытство. И не только сейчас… Он будет равнодушен к нашим судьбам еще довольно долгое время, а я намерена этим воспользоваться, чтобы организовать твой брак. Не только твой, но это и неважно. К слову, и кандидат на твою руку уже есть. Наместник Египта Коркут-паша. Он уже на пути в столицу. Вы будете связаны брачными узами перед лицом Аллаха, не успеешь и глазом моргнуть. Повелитель, уверена, меня поддержит, так что это вопрос решенный.

Не зная, что ответить, Нилюфер Султан впервые в жизни растерялась. Султанша говорила все это так уверенно, словно ставила ее перед фактом, даже не сомневаясь в том, что этой свадьбе быть. А у девушки от одной только мысли о ней все внутри содрогалось в ужасе и отвращении. Нет, она не сможет стать женой другого. Лучше уж всю жизнь прожить одной, но не тронутой чужими руками, когда в мыслях воспоминания о тех, родных руках, которые никогда уже ее не коснутся.

— Я не выйду замуж, — клокоча от гнева, процедила Нилюфер Султан и, вскочив с тахты, еще громче воскликнула: — Не выйду!