Едва мы оказываемся в пустом и длинном, полутёмном коридоре, Борга будто подменяют.

Он швыряет меня в стену, я больно бьюсь лопатками и затылком.

— Ах ты, дрянь! Я же тебя предупреждал. А ты меня предала. Теперь ответишь.

Стальной ошейник разжимается ровно настолько, чтобы я могла сдавленно сипеть.

— Я… неправда! Ничего не было. Он не такой, как ты. Он меня не тронул!..

Глаза Борга белеют от бешенства, как раскалённые камни.

— А вот это мы сейчас проверим. И так слишком долго вокруг тебя расшаркивался. И если соврала — пеняй на себя.

Он толкает ближайшую дверь, впихивает меня туда и не глядя дёргает задвижку.

Это одна из заброшенных спален. Таких много — очень много во дворце. Когда-то в нём жило намного больше людей. Но теперь уже поздно закрывать глаза на проблему — мы вырождаемся. Никакие магические ухищрения не помогают. Ни многоженство, ни попытки наших мужчин зачать как можно больше детей. Слишком много среди женщин стало бесплодных — как та же Мелия. А закон запрещает разводиться по причине бесплодия, можно только взять новую жену, иначе несчастная первая умрёт с голоду.

Всё меньше комнат, в которых теплится жизнь.

Как зримое воплощение увядания. Заслужили мы это? Я не знаю. Возможно. У меня нет ответа. Потому что когда я смотрю в холодно-ненавидящие глаза Борга прямо перед собой — думаю, что заслужили. Когда вспоминаю слёзы Гаяни, которая обречена на то, чтобы всю жизнь прожить невинной девой без семьи и детей, ибо только таких берут в ученики магам и такова цена Дара… то мне хочется выть от несправедливости этого мира.

Отступаю, пока под моими коленями не оказывается жёсткий край постели, совершенно голой и ничем не застеленной. Толстый слой пушистой пыли на ней, паутина по углам, у деревянных столбиков.

Безмолвный приказ Борга — и я падаю на спину.

Тёплое ощущение на груди под сорочкой. Камень почему-то до сих пор со мной. Не понимаю, как умудрилась не потерять. Он будто льнёт ко мне, как домашний зверь. Если пофантазировать, можно намечтать, что неведомая древняя магия в нём сейчас проснётся и меня защитит. Но такое бывает только в сказках.

Никто не придёт и никто не защитит.

Борг рвёт завязки плаща и нетерпеливо отбрасывает его на пол. Хищный оскал на лице, когда он шарит взглядом по моему безвольно распластанному перед ним телу.

Внутри меня поднимается тёмная волна.

Никогда не думала, что способна на такое.

Злость.

Ненависть.

Никогда ещё никого не ненавидела. Не думала, что умею.

Если бы могла, сейчас, наверное, убила бы его. Только бы не дать и пальцем меня коснуться — снова.

И кажется, он читает это в моих глазах.

— Не смей так на меня смотреть! — он рычит ещё несколько бранных слов, оскорбляет меня самыми гадкими выражениями, некоторые из которых я даже не слышала. И делает шаг к постели.

Да… я, крошка Ши, которая в жизни не убила и жука, сейчас его бы — без колебаний. Но у меня нет сил даже поднять голову или шевельнуть пальцем, будто на грудь положили многотонную каменную плиту.

— Ты что творишь, идиот?!

Визгливый голос врезается в виски.

Даже в страшном сне бы мне не приснилось, что буду так счастлива видеть эту подлую гадину.

Мелия!

Как она проникла через запертую дверь, для меня не долго остаётся секретом. Створка двери распахнута, а вокруг задвижки всё то же фиолетовое мерцание, что я видела раньше, вокруг ключа в комнате Орвика.

Вот оно. А я еще терялась в догадках — какая же магия у Мелии? Она ни разу её при всех не показывала. Ещё бы — теперь понятно, почему! Этот магический навык — из тех, что приберегаются на потом, из тех, которыми пользуются под покровом ночи. Такой не будешь с гордостью демонстрировать на торжествах и праздниках.

— Пошла прочь! — рявкает Борг, опуская одно колено на постель. Видимо, гнев и похоть настолько затмили его разум, что он забыл, с кем разговаривает.

Но Мелия не забыла, кто она.

По щелчку пальцев на пороге оказываются трое магов из числа её личной свиты.

— Попридержи язык! — надменно бросает она. — А заодно другие части тела. Неужели у тебя в голове одно джарханье дерьмо? Что, если ты повредишь ребёнка?

Борг скалится, глядя на меня. Я прекрасно понимаю, что он думает насчёт идеи бережно отнестись к моему несуществующему «ребенку». Равно как и ко мне. А вот забота Мелии поражает до глубины души. Я и не догадывалась, что ей тоже не чуждо что-то человеческое.

Мелия видит, что Борг колеблется, и добавляет:

— Подожди девять месяцев. Она родит, я заберу мальчика, и делай тогда с ней, что пожелаешь. Тебе и слова никто не скажет. А пока девчонка — собственность элара! И напомню, Томер в любой момент может расторгнуть помолвку и найти паршивке жениха посговорчивей.

На лице Борга играют желваки. Губы кривятся, видно, что он из последних сил сдерживается, чтобы не ответить.

Напоследок невидимый стальной ошейник сдавливает так, что едва не ломает мне шею… а потом всё заканчивается.

Борг резко встаёт, разворачивается и выходит прочь, ударив плечом одного из магов, который не успел отскочить. Мелия победно улыбается, провожая его взглядом. Я сажусь на постели, обнимая ладонями саднящее горло, и судорожно пытаюсь отдышаться. Старшая жена моего отца, наконец, соизволит и на меня обратить внимание:

— Умница, девочка! Ты молодец, что исполнила приказ элара. Мамочка Мелия не даст никому в обиду своего малыша.

И в этот момент из-за спин магов шаркающей походкой выползает Мардухай. Его полубезумный взгляд под косматыми бровями мечет молнии.

— А вот это вряд ли, высокородная госпожа. Вы рано радуетесь! Магического выплеска не было. Зачатие не состоялось. Ты по-прежнему девственница, не так ли — бестолковая элиана?!

Медленно поднимаюсь с постели — во всём теле по-прежнему неподъёмная тяжесть. Обхватываю себя за плечи. Только теперь замечаю, как озябли голые ноги. Каменный пол будто вытягивает тепло и жизнь.

Только почему-то мне больше не страшно.

Улыбаюсь Мардухаю и Мелии пересохшими, непослушными губами:

— Да. Всё так. У вас ничего не получилось. Чужак из проклятого вами мира оказался куда благороднее вас всех вместе взятых. Он мною не воспользовался, когда я предложила. А теперь уже поздно. Не видать вам вашего наследника, которым вы так бредите, как своих ушей. Хоть ядом изойдите.

Мардухай позеленел, Мелия покраснела.

Таких речей от скромницы Шианы они не слышали никогда.

А у меня внутри — жгучий огонь обиды за свою поломанную жизнь. Он жжёт так сильно, что не могу больше терпеть.

— Только вам-то что? Мардухай ещё понятно. Что элар приказал, то и делает. Но вы, Мелия? Откуда такое рвение к исполнению приказа моего отца? Вы же всегда ненавидели нас всех — маму, сестёр, меня. Я думала, вы больше всех будете противиться появлению еще одного ребёнка. Ведь сами так и не смогли родить мужу ни одного, как не пытались.

Она бы убила меня взглядом, если б смогла. Без сомнения.

— То есть ты, мелкая дрянь, хочешь мне сказать… что приказ элара не исполнен? Ты… не беременна?!

Молчу, сжав губы. Ничего не могу с собой сделать — на них презрительная улыбка. Смотрю на Мелию с жалостью и чувствую себя сейчас победительницей. Пусть в ничтожно малом — но я победила. Меня давила воля отца, меня побуждали к этому все вокруг, даже Гаяни, даже Флавия внесла лепту. И моя слабая женская натура едва не взяла верх. Но в конце концов на этом поле битвы я выстояла. Пусть и смертельно раненая.

— Вы не получите моего ребенка! — повторяю я.

— Надо было отдать тебя Боргу!.. — шипит Мелия. — Ты лишила меня последнего шанса! Ты…

Я отшатываюсь.

Чем больше в ярко накрашенном лице Мелии проступает отчаяние — какое-то жалкое, мелкое, никак не вяжущееся с ее насквозь высокомерной маской, которая с неё теперь слетела… тем отчётливей передо мной предстаёт истина.

Никто бы мне не отдал моего малыша.

Если б я родила Орвику сына, у меня тут же забрали бы его. В тот же день. Даже на руки б не дали взять.