Джарханиха тихо повизгивает и с нетерпением кидается их обгладывать.

Я круглыми глазами наблюдаю настоящее чудо. Как страшный хищник оборачивается мурлыкающим котёнком величиной с корову. Уилл нежно поглаживает её загривок, смотрит с жалостью… А потом вдруг отскакивает в сторону.

— Брат, срочно уведи девушек подальше! Ричи, ты мне нужен.

Меня немедленно отодвигают подальше твёрдой рукой.

— Что такое? — настораживается Орвик.

Ричард спешно подходит и присаживается рядом с Уиллом. Склонив головы, вдвоём они внимательно осматривают заднюю левую лапу алчно жующей джарханихи — не прикасаясь к ней. Орвик так крепко сжимает моё запястье, что даже немного больно.

Сначала не понимаю, чем вызван такой переполох, что даже на вечно невозмутимом лице темноволосого мага написано хмурое напряжение.

А потом замечаю на белой как снег шерсти уродливое серое пятно, бесформенную проплешину.

— Твою налево… эта дрянь и сюда добралась! — мрачно цедит Орвик. — Всё хуже, чем мы думали.

Не сразу соображаю, что гости переговариваются на своём языке. Орвик тоже. Значит, разговор не предназначен для чужих ушей. Мои для него — по-прежнему чужие… Это горько.

Дёргаю руку, но он не пускает. В его сильных пальцах моё запястье кажется тоненькой белой веточкой, которую можно переломить неловким движением. Мне ничего не остаётся другого, как быть рядом. И слушать.

Джарханиха утолила первый голод, и теперь то и дело беспокойно вскидывает морду.

— Уилли, гм… — косится на неё сидящий совсем рядом Ричард, хотя и не делает попыток отойти.

— Держу, не волнуйся! — успокаивает его младший. — Лучше скажи, можешь что-нибудь сделать?

— Попробую, — кивает тот.

Протягивает ладонь к задней лапе зверя. И пальцы Ричарда озаряются мягким синеватым сиянием.

Джарханиха прекращает есть и дёргается всем телом. Вскидывает морду, издаёт резкий вой.

— Ещё! Держи. Мне… пару минут… — давит сквозь стиснутые зубы Ричард. Сияние ярче. Оно окутывает всю лапу.

Синяя вспышка.

Зверь отскакивает в сторону, Ричард падает назад, в последний момент принимает вес на чуть дрожащие руки. Тяжело дышит, на виске капли пота.

Щерящийся монстр зализывает совершенно чистую, покрытую нежной розоватой кожей на месте проплешины конечность.

Воин-лекарь? Умеющий не только убивать, но и исцелять. Удивительное сочетание.

— Он потрясающий, правда? — шепчет Гаяни за моей спиной. Орвик медленно оборачивается на голос. Я не видела такой тревоги в его глазах даже, когда нам на голову падала джарханиха.

— Лягушонок, уведи-ка сестру! Вам обеим здесь не место. Малыш, не обижайся, у меня срочные дела.

И он отпускает меня… просто оставляет, отправляется к своим. Беспомощно смотрю на удаляющуюся спину. А Орвик протягивает руку Ричарду, помогает ему подняться с земли — у того при всём его могучем телосложении сейчас очевидно совершенно нет сил даже на такое простое дело. Гаяни, кажется, с трудом удерживается, чтоб не кинуться помогать. Но это желание борется в ней с потребностью выполнить поручение Орвика. Повести себя «как большая», а не как избалованный ребёнок. Ей так хочется казаться взрослой, моей маленькой сестре… в конце концов, она берёт меня под локоть и вздыхает.

— Пойдём! Зубки у неё и правда жуткие. Кто его знает, на сколько зверомагу хватит магии. Ещё вспомнит, что половина зубов у неё всё-таки клыки. Одной травкой сыт не будешь, что б они там не говорили.

Я делаю вид, что слушаюсь, и даже поворачиваю к выходу из Слепого переулка. Но в этот самый момент мне срочно приходится наклониться, чтобы поправить ремешок на сандалии. Ведь ремешки в сандалиях имеют свойство расстёгиваться так вовремя!

Сама прислушиваюсь к отголоскам чужой речи.

— …обитают в расщелинах, насколько я слышал.

— Ясно, иду туда, — кивает Орвик, выслушав маленькую лекцию Уилла о повадках джарханов.

Куда-куда он собрался?!

— Будь осторожен.

— А когда я не был?

Ироничный смешок Ричарда в ответ на эти слова.

— Вы лучше в городе проверьте пока, — беспокоится Орвик. Мне передаётся его беспокойство. В желудке всё сжимается и накатывает противная тошнота. Я на расстоянии чувствую все эмоции этого мужчины. Он и так-то их не умеет скрывать. А после этой ночи… после этой ночи я будто стала музыкальным инструментом, который его руки настроили под себя. Во мне словно вибирируют какие-то струны в ответ на каждое его слово и кажде движение.

— Вряд ли кто-то из местных гладил их по холке. Так что вероятность заражения стремится к нулю. Но проверим, не сомневайся, — успокаивает Уилл. А потом потирает подбородок задумчиво. — Может, всё-таки сказать элару…

— С вероятностью, стремящейся к нулю, он нам поверит, — перебивает Орвик. — Ты ещё выложи ему, зачем мы приехали. И тогда не видать нам как своих ушей Каменного…

— Хватит болтать! — толкает его в бок Ричард. — Иди, куда собирался, и поживее! Уилл уже с трудом удерживает мою неблагодарную пациентку. Чтоб до темноты вернулся, или уши оборву!

У меня уже заканчиваются все ремешки на второй сандалии. Любопытство так сильно, что язык чешется спросить — о чём они вообще, и чего такое каменное им нужно. Но гордость не позволяет. Раз меня не сочли достойной доверия, навязываться не собираюсь. Больше всего беспокоит, что судя по всему, Орвик собрался за Купол. И даже не говорит мне!

Наконец, поводы сидеть на корточках у меня заканчиваются, потому что не три же у меня ноги. Выпрямляюсь и отворачиваюсь, чтобы уйти. Держу спину — держу, джархан меня побери! И плакать от обиды не собираюсь.

— Уилли, один вопрос! — бодрый голос Орвика долетает до меня, заставляет снова умерить шаг. Я уйду когда-нибудь из этого проклятого переулка?!

— Чего тебе? Ты… вроде собирался куда-то. Я… скоро буду спускать эту девочку с магического поводка. Убрался бы ты… к тому времени уже подальше, братишка!

— Так вот, вопрос. Ну спустишь ты её. И куда она по-твоему денется? С чего ты взял, что вернётся обратно в свои горы? А не решит остаться тут и найти себе чего-нибудь на десерт?

— Ой, что-то я не подумал.

— Я и вижу. И сколько у нас времени, пока ты додумаешь?

— Ну… я… простите, минут десять. Дальше у меня сил вряд ли хватит. Такого большого зверя я ещё не приручал.

Пристыженное молчание.

— Ясно всё с тобой! — ворчит Орвик. — Подвиньтесь! Что бы вы без меня все делали. Придётся доставить зубастую мамочку к детишкам в полузамороженном виде. Лошадями, что ли, тащить… хотя меня мучит соблазн впрячь парочку местных дозорных. За то, как по-свински исполняют свои обязанности.

Ещё один утробный рёв джарханихи, от которого вибрирует мостовая у меня под ногами. Слышу характерные щелчки — так бьёт себя по бокам хвостом разозлённый зверь. Ещё бы! Нашлись безумцы её приручать. Сумасшедшие. Все трое. Лечат смертельно опасных хищников, вместо того, чтобы убивать. Рискуют собственными жизнями, чтобы вернуть мать детёнышам. Заботятся о ничего не подозревающих горожанах больше, чем наши собственные дозорные.

Откуда они только такие взялись. Ненормальные.

— Ши, ну ты чего! — тянет меня за рукав Гаяни.

— Не знаю. Не могу. Ноги не идут, — жалуюсь ей.

Ну хоть самой себе признайся, дурочка! Не получается никак оставить его одного. Хоть и злюсь ужасно. Он вот меня не оставил.

— Что у вас здесь происходит?

В переулок, сверкая аметистовыми глазами, влетает наша старшая сестра.

Только Флавии и не хватало в творящемся вокруг безумии!

Невольно любуюсь. Из нас троих настоящей красавицей всегда была именно она. Свою точёную, будто вылепленную гениальным скульптором красоту Флавия несла с гордостью, а капля высокомерия в чертах лишь увеличивала длинный список покорённых ею мужчин. Она была прекрасна, и знала это — и никогда не стремилась спрятать привлекательность, а ещё лучше слиться со стеночкой, как это делала я. Нет — Флавия всячески подчёркивала её украшениями, нарядами, кошачьей стрелкой в уголке глаза. Вот и сегодня в честь праздника в её волосах цветы. А сколько ей на самом деле лет, можно определить лишь по взгляду.