Подбегает ко мне и на секунду сжимает в объятиях. А у меня нет сил даже обнять в ответ.

Бедная, бедная Гаяни.

И бедная, бедная я.

Неужели потеряю ещё и её? Только теперь понимаю, как много на самом деле значила для меня сестра. Жизнь матери крутилась всегда только вокруг отца и его капризов. Флавия сама по себе. И только крошка Гаяни была со мной — с тех самых пор, как в семилетнем возрасте мне всучили пищащий свёрток и велели учиться нянчить детей.

— И не плачь! Обещай, что не будешь плакать. Мы увидимся когда-нибудь. Ещё одно обещай — что обязательно, обязательно будешь счастлива! За себя и за меня тоже. Я рада, что хотя бы у вас с Орвиком всё хорошо. Я верю Ричарду, что он тебя не обидит.

Мужественно глотаю слёзы и не решаюсь сказать, что на самом деле я распрощалась с Орвиком полчаса назад.

— Непременно буду. Не волнуйся за меня! — отвечаю твёрдо и стараюсь, чтобы голос не дрожал. — Учись и будь умницей. Ты станешь самым лучшим верховным магом в истории. Тедериель на том свете обзавидуется.

Надеялась, что Гаяни хотя бы улыбнётся, услышав мои неловкие попытки её ободрить. Но вместо этого снова вижу тот самый, отстранённый и обращённый внутрь себя взгляд. Как будто все блики в ярких глазах сестры внезапно стираются.

Она всё-таки улыбается мне — немного грустной и мечтательной улыбкой. А потом кладёт холодную ладошку мне на живот. Я вздрагиваю.

— Шианор… красивое имя!

Не говоря больше ни слова, она уходит.

Хлопает дверь. Я снова остаюсь одна — ошеломлённая, сбитая с толку, потерянная. Прижимаю ладони к животу. Снова и снова звучит в ушах имя.

Шианор. Шианор. Шиан-ор…

Шиана? И… Орвик?

Кажется, это был последний камень, обрушивший лавину.

Я не могу так. Больше просто не могу. Сопротивляться неизбежному, плыть против течения бурлящей горной реки, не имея сил даже держаться на поверхности. Спорить с судьбой, которая решительно подталкивает меня к одному-единственному выбору.

Выбору, который давно сделало моё сердце — только я отвыкла его слушать.

Выбору, который сделало моё тело — просто я никогда не давала ему волю и не слушала его желаний.

Выбору, который сделала моя душа — и только теперь, когда я по-настоящему осознала и приняла своё решение, буря в ней стала успокаиваться, принося целебный покой.

И пусть ценой тому будут ужасные муки совести — после. Всё равно в этой задаче нет правильного ответа, и что бы я ни выбрала, буду виновна.

Я прямо сейчас пойду к нему. Пойду к единственному мужчине, которого люблю. Которого всегда буду любить, даже когда он уедет и завеса меж мирами навсегда отсечёт нас друг от друга.

Я исполню приказ отца.

Каждый следующий шаг даётся мне легче предыдущего.

Под конец уже бегу, не чуя под собою ног, подобрав летящие юбки.

Я хочу скорей упасть ему на грудь, увидеть, как в глазах загорится огонь при моём приближении, я хочу услышать о том, какая я непоследовательная, глупая, сумасшедшая, и как сильно он рад, что я передумала и вернулась.

И всё-таки к молчаливо, торжественно притихшим дверям во временную посольскую резиденцию я подхожу, охваченная робостью. Минут пять стою, восстанавливая дыхание. Прислушиваясь к себе, чтобы понять, чтобы убедиться — я правда так решила? Нет ли колебаний, сомнений? Не стоит ли повернуть обратно, пока не поздно?

Нет. Не стоит. И сомнений больше никаких.

Сколько до рассвета? Ночь уже перевалила за середину, наверняка не так уж много. Я не могу больше терять бесценное время.

Спасибо тебе, Гаяни, за этот урок! По злому капризу судьбы ты не смогла быть счастлива и добровольно отдала себя в жертву своему дару. Твой пример научил, как важно ценить каждую секунду. У меня же есть целых полночи счастья. Настоящее сокровище.

Толкаю дверь. Послы беспечны — она не заперта. Или так полагаются на свои силы?

Тихонько, как мышка, прохожу через тёмную гостиную, которую освещают лишь мерцающие искры головёшек в камине. Недопитые пиалы с чаем на столике. Вот и дверь, третья по счёту. Ошибиться я не могу, потому что уже была здесь. И знаю, что встречу по ту сторону. Сердце рвётся из груди, а по венам растекается огонь. Лишь боязно немного, что кто-нибудь ещё «застукает» меня и придётся отвечать на неудобные вопросы.

Как я объясню, зачем пришла?

Впрочем, послы видимо, решили как следует выспаться перед завтрашней дорогой. Потому что вокруг царит абсолютная сонная тишина.

Ну вот и всё. Обратной дороги нет.

Я нервно приглаживаю волосы, оглядываю платье — в порядке ли оно. Смешно! Если получится то, что я задумала, ему на мне не долго оставаться.

Кладу ладонь на дверь… и снова замираю в нерешительности. Почему я не подумала, что стану делать, если вдруг Орвика там нет? Или дверь заперта? Осмелиться стучать, рискуя перебудить ещё кого? А может, он спит и не услышит? А вдруг…

А вдруг он уже уехал, не дожидаясь рассвета? Увозя свою тайну с собой. Ведь миссия уже выполнена. Его здесь ничего не держит.

Даже одна слезливая дура, которая отказалась его провожать.

Но рука моя уже толкает дверь.

Не заперто.

Я крепко зажмуриваюсь и вхожу, закрываю неслышно за собой… и тут же отдёргиваю ладонь, потому что её обжигает холодом. Оглядываюсь и вижу, как толстый слой льда в мгновение ока сковывает выход ледяным панцирем. В сердце расцветает жгучий цветок ослепительной радости. Он меня никуда не отпустит.

Медленно-медленно разворачиваюсь — и вижу Орвика.

Он сидит на самом краю своей широкой постели, боком ко мне. Локти упираются в колени. У него поза человека, который ещё пять минут назад о чём-то напряжённо размышлял.

А в руках у него… даже не сразу понимаю, что именно. Но потом до меня медленно доходит.

В руках он держит покачивающийся маятник подвески. На той самой старинной цепи, что я видела у него на шее, теперь надет камень.

Серый, невзрачный камень — но я узнаю его мгновенно по какому-то странному наитию, которому не могу найти объяснений.

Камень, украшавший обложку «Эллерикона».

Орвик смотрит на меня ещё несколько бесконечно долгих мгновений — взглядом сумрачным и тёмным как ночь. Словно не верит в то, что видит перед собой. Но потом срывается с места и достигает меня в три широких шага.

— Орвик, я…

Мне договорить не дают. Он прижимает меня к двери и набрасывается с жадными, голодными, нетерпеливыми поцелуями. И я отвечаю — с упоением, отбросив, наконец, все страхи и сомнения, путаясь пальцами в его волосах, гладя по спине, прижимаясь и вздрагивая от удовольствия.

Он с трудом оторвался от меня спустя вечность, прислонился лбом ко лбу.

— Проклятье, ты всё-таки пришла… Ши, я впервые в жизни был в шаге от того, чтобы нарушить данное слово! Собирался идти к тебе и зацеловать так, чтоб выбить всю дурь из головы.

Я обняла его за шею, спряталась на груди, чувствуя, как совсем рядом гулко бьётся сердце. Его руки сжались на моей талии, словно тиски. Было слишком хорошо, и какое-то время никто из нас не хотел разрушить это очередным разговором. Наконец, я осторожно начала:

— Орвик, я…

— Если ты о камне, то оправдываться не собираюсь. Да, я тебя обманул. Вернее, не так — не сказал всей правды. Мне нужен был не «Эллерикон». На самом деле, мы давным-давно нашли одну из его копий в своём мире. Откопалась сама в бездонных сокровищницах библиотеки Замка янтарной розы. А нужен мне был именно оригинал книги, теперь ты поняла зачем.

Я, правда, хотела поговорить не об этом. А о том, что пришла к нему сегодня ночью с вполне определённой целью.

— Нет. Я теперь всё равно не поняла, зачем, — улыбнулась я.

— Расскажу как-нибудь потом. Пока мы здесь, тебе безопасней меньше знать.

Нет, мне не было обидно, что он меня всё-таки использовал, чтобы добраться до камня. Мы оба надёжно скрывали свои секреты. Вот только мои — намного, намного хуже. Имея законного жениха, наличие которого утаила, я явилась к нему, чтобы зачать сына. И в этом тоже не признаюсь.